Мечтатели

Когда контракты были подписаны, Мишель рыскала по Парижу, пока не нашла то, что показалось ей подходящим помещением для офиса: строение, примыкающее к элегантному отелю «Ланкастер» на улице Де Берри. Рента была ошеломляющая, но Мишель подписала аренду, утешая себя мыслью, что хороший адрес отражает качество продукции, которую она хочет продавать.

Как только печатные формы дорожных чеков прибыли из Нью-Йорка, Мишель встретилась с директорами Банка Франции. Национальный банк согласился рекламировать ее документ, а также печатать чек. Поскольку по закону банк имел монополию на такие услуги, вознаграждение ему заставило бы покраснеть самого ненасытного ростовщика.

Следующим встал вопрос о персонале. Мишель провела несколько недель, ища претендентов и беседуя с ними, прежде чем поняла, что банковские клерки, привыкшие иметь дело с обычной валютой, не могут понять, что такое дорожный чек вообще. Мишель наняла наиболее обещающих, и в ее мало меблированных офисах началась серия курсов, где нанятым работникам предстояло понять, с чем они будут иметь дело. В результате Мишель потеряла половину персонала, люди просто ушли, убежденные, что их будущий наниматель похож на капитана «Титаника»: обречен на гибель.

К концу года Мишель начала просыпаться по утрам с уже привычным ощущением – паники. Менее чем за год она потратила треть миллиона долларов. Растущие расходы, такие как рента, гонорар банкирам и юристам, зарплата основного персонала и собственные домашние нужды были постоянными статьями расходов ее ресурсов. Заглядывая вперед, она видела, что сотни тысяч долларов придется потратить на рекламу, чтобы привлечь общественное внимание. К тому времени ей удалось продать единственный чек.

Что вернуло Мишель к фатальному изъяну операции: не имеющий опыта равнодушный персонал, чья грубость, медлительность и плохо скрываемое неуважение стали частью его природы. Сколько ни пыталась Мишель объяснить, что продажа дорожных чеков – это сервис, что учтивость, внимательность, чуткое отношение абсолютно необходимы, ее большей частью не слушали.

– Если я не найду нужных людей, мне придется все бросить, – сказала она Кристофу как-то поздно вечером, когда они смотрели на проливной холодный январский дождь, превращавший Париж в призрачный город.

– Возможно, выход в том, чтобы найти тех, кто уже знает о компании, – предположил Кристоф.

Сначала Мишель была озадачена этим ответом, потом ей стало ясно, что герцог схватил существо дела.

– Вы имеете в виду, что надо попытаться переманить сотрудников, работающих на европейских фрахтовых операциях «Глобал»? Кристоф, это было бы браконьерство! Кристоф пожал плечами.

– Из того, что вы сказали мне об условиях вашего контракта с Розой, нет ничего, что могло бы остановить вас.

На более серьезной ноте он добавил:

– Мишель, я сталкивался с браконьерами. Профессионалов я оставляю инспекторам. Но я бы никогда не отрицал за голодным человеком права застрелить зайца или поймать рыбу. Кроме того, на карту поставлена ваша мечта и, что еще важнее, само выживание – ваше и Кассандры.

Идея была соблазнительной. Но чем более она привлекала Мишель, тем более явно возникали проблемы.

– Если я попытаюсь делать что-нибудь подобное, Розу хватит удар. Кроме того, в большинстве офисов сотрудники – не только менеджеры, но также секретари и клерки. И как я поняла, мужчин, особенно французов, смущает такая проблема, как работа на женщину.

– Кто сказал, что они должны быть мужчинами? – невинно спросил Кристоф. – Приглядитесь внимательнее к тому, как работают отраслевые офисы «Глобал». Вас ожидает сюрприз, и не один.

Мишель абсолютно не понимала, к чему клонит Кристоф. Она думала, что знает операции «Глобал» насквозь. Тем не менее, намек она приняла и начала осторожное исследование Европейского фрахтового бизнеса компании. То, что она открыла, потрясло ее.

Транспортные агенты, исключительно мужчины, свои операции превращали в семейный бизнес. Хотя Роза вела жесткую политику против найма женщин, Мишель узнала, что жены и дочери знают столько же о ежедневных делах транспортной конторы, как и их мужья и отцы. И все же, когда мужчина умирал, никому не приходило в голову разрешить этим женщинам делать то, с чем они справились бы лучшим образом. Место просто передавалось другому мужчине. Когда Мишель рассказала о том, что узнала, она потребовала объяснить, почему он подтолкнул ее в этом направлении.

– Потому что многие из вдов, имея маленькую пенсию или не имея ее вовсе, пытаются устроиться хотя бы прислугой. Некоторые работают на меня. Вот где я слышал обо всем этом.

Он внимательно посмотрел на Мишель.

– Что вы думаете делать теперь? Мишель слабо улыбнулась:

– Смотрите!

Мишель составила список вдов, чьи мужья работали на «Глобал» и весной отправилась в поездку по стране, знакомясь с ними. Для многих женщин предложение Мишель было настолько хорошим, что они не могли поверить. Она хотела, чтобы они и их дочери, если они были соответствующего возраста и имели склонность, приехали в Париж, где Мишель подготовит из них специалистов по дорожному чеку. На период обучения они будут размещены с необходимыми удобствами, получат пособие на еду и другие расходы. Если в конце обучения Мишель будет удовлетворена их результатами, им будет предложена постоянная работа.

Мишель тщательно отбирала претендентов. Стоимость приглашения и содержания их в Париже была огромной, и она знала, что другого шанса не будет. Она связала все свои надежды с женщинами, прожившими свои жизни в тени мужей. Если ей удастся заставить их поверить в себя и свои способности, она была уверена, они и отплатят ей добросовестной работой и признательностью. Но если по какой-нибудь причине – несовместимости, ностальгии или просто недостаточной квалификации – большинство из этих женщин уйдет, ее мечты рухнут вместе с ними. Больше чем деньги, время работало против Мишель: каждый день, когда дорожный чек бездействовал, приближал к сроку выплаты. И Роза Джефферсон, Мишель это знала, не помилует ее.

Двенадцать из восемнадцати месяцев прошли, когда почти половина персонала Мишель прошла два долгих месяца обучения. Под сводами Банка Франции дорожные чеки, стоимостью в миллионы долларов, ожидали отправки на улицу Де Берри, и то, во что они обходились Мишель, росло с каждым днем. Тем временем Париж прихорашивался, готовясь к Международной выставке. По всему городу статуи и здания чистились и полировались, репетировались парады, планировались темы вечеров. По всей Европе говорили, что готовится главный праздник десятилетия.

– Вы знаете, сколько они берут за место в залах Выставки? Я разорилась бы до последнего су, если бы приобрела там место.

Мишель и Кристоф завтракали в маленьком придорожном кафе за углом ее офиса. Мишель подняла лицо к солнцу и закрыла глаза. Глядя через стакан, Кристоф вдруг осознал, как устала Мишель. Хотя она рассказывала ему о Монке Мак-Куине, и Кристоф понял, для чего она это говорит, он все еще звонил ей по крайней мере раз в неделю узнать, как она поживает. Довольно часто Мишель бывала на улице Де Берри поздно вечером, углубившись в схемы и цифры, пытаясь найти пути растянуть истощающиеся ресурсы. Когда он изредка предлагал ей вместе пообедать, Мишель настаивала на том, чтобы обедать дома. Когда первый раз это случилось, Кристоф понял, почему дома. Пока варился обед, Мишель исчезла в детской и не выходила, пока пища не была почти готова. Так дороги ей были моменты общения с дочерью.

Мишель открыла глаза и увидела, что Кристоф следит за ней.

– Простите, я плохой компаньон в эти дни.

Она посмотрела на свои руки в тонких голубых венах под бледной кожей. Хотя она была не склонна признавать это, Мишель знала, что она не заботится о себе. Она сильно похудела и питалась кое-как. Временами она была очень раздражительной. Надо было столько сделать, что в сутках постоянно не хватало часов. Хуже всего было то, что занятость мешала проводить время с Кассандрой, время, которое, Мишель знала, наверстать потом невозможно.