Право на счастье

— Что же, тебе нечего сказать? — потребовала ответа мать.

— Я не знаю, закончена ли презентация? — вывернулся Коннор, и Мэгги невольно восхитилась его проницательностью.

— Так тебе понравилось? — продолжала допрос Белинда.

— Мое президентство будет зависеть от моего ответа? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ты все понимаешь.

— Я еще не все посмотрел, — сказал он, и обе женщины поняли по тому, как жестко он сжал челюсти, что больше от него ничего не добьешься. «Истинный сын своей матери», — заключила Мэгги.

— Мэгги, покажите ему все, а я пока посижу у огня и погрею старые косточки. Этот влажный морской воздух делает с ними ужасные вещи. Действительно пахнет кофе или мне показалось?

Белинда оставила имперский тон. Теперь в ее голосе зазвучали жалостливые нотки. «Что за актриса, — подумала Мэгги, — увы, самые лучшие спектакли никогда не видят сцены».

Мэгги и Коннор понимающе переглянулись. Знакомство с домом заняло не меньше часа. Коннор проявлял живейший интерес ко всему. На десерт Мэгги припасла спальню, а для триумфального финала была подготовлена ванная, и она оправдала надежды, произведя ошеломляющий эффект.

— Вот это да! Я могу сидеть здесь, в теплой воде по подбородок, и любоваться океаном? Не могу поверить, что такое возможно! А сама ванна? Она, наверное, самая большая в мире. Где вы ее нашли?

— Она сделана на заказ, по моему эскизу. Но я не открыла Америку. Во многих домах в Калифорнии стоят именно такие.

— В самом деле? Уверен, в Нью-Йорке таких нет. Думаю, она предназначена для двоих?

Мэгги, понимая, что с ней флиртуют, не нашлась что ответить.

— Сомневаюсь. Я никогда не купалась в такой ванне, и мне кажется, что она скорее в холостяцком стиле.

— Вы так считаете? Полагаю, кто-то не случайно приготовил этот сюрприз напоследок, зная, что оставит неизгладимый след в сердце кого-то. Ну что же, я принимаю вызов. «Пойдем в… ванную?» — так он, кажется, прозвучал?

— Откуда мне знать. Я уже долго не давала никому авансов.

Коннор сразу сменил тон на серьезный:

— Мэгги, как поживает ваш муж? Я полагаю, он не умер или что-то в этом роде, не так ли?

— Нет. Какой странный вопрос!

Коннор, брезгливо поморщившись, покачал головой.

— Надеюсь, вы не считаете меня колдуном. Не думаете, что я втыкал осиновые спицы в его восковую фигурку?

Мэгги натянуто рассмеялась:

— Вы меня интригуете.

— Да?

Мэгги опустила глаза.

— Может быть, ваше колдовство и сработало. В последнее время у нас появилось много проблем.

— А именно?

— Кирк поставил меня перед выбором: или моя работа, или наш брак.

— И что… что выбрали вы?

— Я отказалась принимать ультиматум. Я не дам загнать себя в угол.

— Умница девочка. А что же для себя?

— Не знаю, — ответила она тихо, подходя к окну и глядя на закат: круглый красный диск быстро исчезал за горизонтом.

— Мэгги, не бойтесь, — сказал он, обнимая ее. — Я знаю, что вы чувствуете, потому что сам прошел через это. Я не хотел развода, хотя и видел, что моя жена несчастна со мной. Мне страшно было расставаться с чем-то очень для меня важным. Со своей стороны я делал все, чтобы не дать развалиться супружеству, но Битси была неумолима. Она оказалась гораздо мудрее меня и гораздо мужественнее. Жена была права, и я больше не испытываю к ней ненависти.

Мэгги вздохнула. Напряжение спадало, и она благодарно взглянула на Коннора.

— Спасибо, Коннор. Я действительно страдаю. Мы с Кирком были прекрасной парой, так мне казалось, но, наверное, я была не права.

— Нет, отчего же. Ваш брак действительно был хорош, пока никто из вас не менялся. Но сейчас кто-то из вас двоих стал Другим, а может, и оба сразу. Может быть, вы теперь вовсе не та женщина, на которой женился ваш муж.

— Вам нравится дом? — спросила Мэгги, чтобы сменить тему.

Он не ответил, но и не убрал руку с ее плеча. Мэгги почувствовала, что стоящий рядом мужчина относится к категории вдумчивых, глубоких людей, способных, если захотят этого, отрезать себя от мира.

— Вам не сладко было работать на Белинду? — спросил он наконец.

— Как вы догадались?

— Почему, по-вашему, я предпочел жить в Нью-Йорке?

— Ваша мать винила в этом вашу жену.

У Коннора дернулся уголок рта.

— Бедная Битси! Я оказался в Нью-Йорке, только чтобы не угодить под мамино крылышко, а ей просто нравилось там. Она ненавидела мою мать, и рада была жить от нее подальше, и хотела меня уберечь от ее влияния.

Все надежды Мэгги потерпели крах. Работа была сделана впустую. Коннор не остается в Калифорнии.

— Понимаю, — ответила она, — так когда же вы собираетесь обратно в Нью-Йорк?

— Для вас это будет иметь значение?

— Да, если честно, будет. Мне важно, чтобы Белинда осталась довольна моей работой. Боюсь, она без особого воодушевления воспримет новость, что дом провалил ее планы поймать вас в капкан.

— И это все? — спросил Коннор с усмешкой, которая ее покоробила.

Мэгги покачала головой:

— Нет, не все. Поймите, слишком много навалилось на меня всего сразу. Я не могу разделить собственное разочарование от несбывшихся профессиональных надежд с… Ну что же, придется пойти на откровенность. Мне не хочется потерять вас. Это не слишком вызывающе звучит?

— Что вы, Мэгги. Хотите стать моим другом?

— Да, — ответила Мэгги, опустив глаза. — Я очень много о вас думала, пока работала над этим домом. Так что вы, как и дом, стали частью меня самой. Я старалась увидеть вещи так, как их могли бы увидеть вы. Представляла, что бы вам понравилось, что нет… Я пыталась думать, как вы, чувствовать, как вы, и понять вас.

— Мэгги, то, что сказали вы, не говорила мне еще ни одна женщина. Наверное, я не был бы больше тронут, если бы вы предложили мне раздеться вместе с вами и залезть в эту ванну. Может быть, волны ваших мыслей пересекали эфир, настигая меня в Нью-Йорке, потому что я тоже все время думал только о вас.

— Я польщена, — смущенно пробормотала она, и в ее словах не было фальши.

— Как вы думаете, это просто влюбленность или нечто большее? — спросил он.

— Трудно сказать. Может, здесь замешана телепатия или НЛО, — ответила Мэгги, улыбаясь.

— Мы должны это узнать, — решительно произнес Коннор. — Мы должны посвятить изучению этой проблемы всю оставшуюся жизнь. По крайней мере я намерен посвятить изучению возникшего вопроса ближайшие несколько недель. И эта моя новая работа, похоже, уже начинается.

— Значит, вы остаетесь? — спросила Мэгги, не веря своим ушам.

— Таковы были мои намерения с самого начала. Я плел хитрую паутину заговора, чтобы добиться места в правлении, а моя дорогая мамочка, оказывается, все устроила за меня. Теперь у меня появилась сильная рука и мощный правитель. Вместе мы поведем компанию в двадцать первый век, вооружившись самой передовой технологией.

— А теперь, Коннор, серьезно: как вы намерены ужиться с Белиндой?

— Помните, что я говорил о том, как меняются люди? Может быть, она осталась прежней, но изменился я. При всей ее безапелляционности и отсутствии такта она единственный человек, который любит меня по-настоящему и никогда не предаст. Я иногда даже сожалею о тех годах, когда отказывал ей в своих посещениях, будучи слишком эгоистичным для того, чтобы остаться с ней и бороться за право иметь собственное мнение.

— Она будет счастлива, Коннор.

— А вы? Вы будете счастливы, Мэгги?

— Я уже счастлива.

— Так как насчет ванны? Осмелитесь сделать мне предложение? — лукаво спросил он.

— Я хотела прояснить это для себе еще до вашего приезда, но не хватило времени, — ответила Мэгги. — Боюсь, мне пока рано туда залезать, могу и утонуть. Дайте мне немного времени, чтобы выяснить, умею ли я плавать, хорошо?

— Какой срок?

— Месяц. А может, и меньше.

— Месяц с сегодняшнего дня. Срок истекает двадцать пятого января. Я залезу по самую шею в горячую воду и буду вас ждать.