Слезы Тесс (ЛП)

Тесс не произнесла ни слова, когда ее взгляд упал на бильярдный стол, грудь поднималась и опадала. Черт возьми, мне нравилось трогать ее в ту ночь. Я уже был на волоске от желания изнасиловать ее, попытаться прикоснуться к влажному желанию, но она так сопротивлялась, распаляла меня. Мне пришлось по вкусу, что в столь сильное желание можно привнести интригу. Я хотел немного помучить свое тело, свои ощущения, прежде чем смогу погрузить возбужденный член в ее лоно.

Я был горд своей силой воли в ту ночь. Если бы я взял ее силой, кто знает, смогла бы она выдержать все, что я сделал ей после.

Тесс споткнулась и вжалась спиной в меня, не в силах оторвать взгляда от бильярдного стола. Я обнял и прижал ее с такой силой, что кости захрустели в ее теле.

— Помнишь мои пальцы внутри себя, эсклава? Помнишь, насколько влажной ты была? Даже в тот момент твое тело уже понимало, чувствовало, что принадлежит мне!

Она вздрогнула, напряглась, но в то же время настолько покорно и женственно, что это сводило с ума.

— Ты собираешься закончить то, что у нас было в ту ночь? Хочешь взять меня на бильярдном столе? — ее нежные вишневые губы приоткрылись, розовый язык появился между ними, дразня и призывая погрузиться в ее сладкий рот.

Черт, я едва мог стоять, так сильно мой член ныл от желания.

— Нет. У меня другие планы.

Она втянула воздух в легкие, ее пульс ускорился, я почувствовал это, поскольку крепко держал ее запястье.

Здравомыслие взяло вверх над извращенным животным, которое притаилось внутри. Я запаниковал. Как это могло произойти? Как я мог причинять ей боль и затем... Как долго продлится желание причинять ей боль и пройдет ли когда-нибудь? Я словно смотрел со стороны на то, что совершил, и мне было чертовски трудно вспомнить... Я не мог превратиться в подобие своего отца. Ни за что.

Я развернул ее и прижал к груди, потираясь членом о ее живот.

— Твоя кожа слишком чиста. Я хочу пометить ее. — Я закрыл глаза, мне показалось, что я говорил, как больной извращенец, но мысли о том, как я оставляю на ее коже метки, шлепки, заводила меня.

Она качнула бедрами, потираясь о мою эрекцию, пытаясь взять надо мной верх, медленно сводя меня с ума. Настолько смелая и такая глупая.

— Ты уже пометил меня. Ты просто этого не видишь.

Я втянул воздух. Картина того, что ее душа испещрена шрамами, которые я нанес ей, была потрясающей, заставляла меня дрожать.

Отодвигая мысли подальше, я пробормотал:

— Так, давай уточним, я — твой Господин, ты — моя... моя эсклава. Я собираюсь причинить тебе боль. Я собираюсь жестко трахать тебя, и когда ты кончишь, то дам тебе то, чего ты хотела. — Я тяжело выдохнул, напрягаясь, чувствуя, как тьма поглощает меня миллиметр за миллиметром. — Но я не могу пообещать тебе того, чего не в состоянии сделать, чего не могу сказать, тех тайн, что не могу поведать. — Сохраняя человечный настрой, я решил потребовать ее конкретного ответа. — Скажи мне, ты все еще жаждешь этого? Зная, что я буду лишь брать и брать, не даруя ничего взамен. До того момента, пока тебе будет нечего предложить, пока я не осушу тебя до остатка.

Она кивнула, прикусывая губу, сохраняя решительное и полное темной нужды выражение лица.

— Oui, maître (прим. пер. фр. — Да, Господин).

Серо-голубые глаза наполнись горячим пламенем, они желали любви и ласк. Тесс опустила голову, ореол светлых кудряшек закрыл ее восхитительное лицо, желание контроля пронзило мое тело.

Свобода, которую она обещала мне подарить, позволяя моей тьме смешиваться с ее темными фантазиями, была невероятна. Я хотел разрушить ее до того момента, пока объятия смерти не покроют ее тело. Я хотел трахать ее так сильно, чтобы она почти умирала в моих руках. Затем я поцеловал бы ее в лоб и попытался воскресить снова, возродить из пепла. Я хотел проделать с ней так много вещей. То, о чем раньше не позволял себе даже мечтать.

Я не мог отвести от нее глаз. Она выгнулась и накрыла своими нежными губами мои, тихо говоря:

— Господин, разрушьте меня. Накажите меня. Я заслуживаю самого жестокого наказания за то, что посмела заниматься сексом с другим мужчиной, пока была не с вами.

Что. За. Нахрен?

Я застыл как вкопанный. Мой мир закружился во сто крат быстрее, в воздухе запахло ужасом, и мой взор заполонила темнота. Я резко схватил ее за горло, сильно сжимая пальцы.

— Как ты смеешь это признавать? Ты самоубийца? — я сжимал горло до того момента, пока настоящий страх не поселился в глубине ее глаз, я питался страхом, словно долбаный демон. Черт, она подпитывала мою тьму. Я мог так запросто уничтожить эту маленькую птичку одним прикосновением.

Страх от моих мыслей поддразнивал мой гнев, соблазняя совершить худший поступок; я принудил свое тело повиноваться и с трудом разжал пальцы на ее горле.

— Нет, я не самоубийца, но близка к тому, чтобы стать таковой, если ты не дотронешься до меня. Я хожу по лезвию ножа, настолько я желаю тебя, Кью.

Я услышал, как мое имя слетело с ее губ, и призвал все силы, чтобы успокоить свой нрав, я мог взорваться от вспышки ярости в любую минуту. Нет пути назад. Хватит пустых разговоров.

Хватая за волосы, я потащил ее как безвольную куклу к хрустальным барным полкам, которые располагались напротив бильярдного стола. Я не был в настроении играть в ее словесные игры. Я был в настроении чертовски напиться и вонзиться в ее влажную киску.

Я прижал ее к барной стойке, вырывая из нее стоны и заставляя хныкать.

— Ты пожалеешь о том, что посмела мне это сказать, эсклава. Хочешь посмотреть, насколько далеко в моих желаниях может завести меня тьма? Ну, ты этого не получишь. Пока ты не выполнишь свою клятву стать такой же сильной, чтобы быть под стать мне.

Я крепко схватил ее за щеки ладонью, прижимая лицо к холодной поверхности гранита.

Она извивалась, прижимаясь своей попкой к моей промежности. Чертова женщина.

— Это заставило тебя ревновать? Хотел бы ты оттрахать меня, войти глубоко членом в мою киску и стереть те воспоминания из моей памяти? Потому что я бы хотела этого. Я нуждаюсь в тебе Кью... Пожалуйста... Кью...

Святое дерьмо, кто это маленькое животное? Ее создал я, или она изначально уже была такой извращенной? Мою кожу покалывало. Чувства и эмоции, которые были до этого скрыты, взорвались яркими искрами. Счастье. Чувство искренней необузданной радости.

Я с силой встряхнул ее.

— Я чертовски ревновал к этому парню. Я ревновал к Франко, что он полетел с тобой в Австралию. Я ревновал к Сюзетт, что она подружилась с тобой. Я даже ревновал к самому себе, что трахаю тебя. Бл*дь, да, я ревновал. Как сумасшедший ревновал.

Ее рот изогнулся в улыбке.

— Боже. Как же я счастлива.

Я покачал головой, усмехаясь про себя. Затем схватил ее серое платье, то самое, которое я купил ей, и разорвал податливую ткань. Она вздрогнула, когда треск ткани наполнил пространство комнаты. Когда оно было полностью разорвано, я сбросил его, обнажая спину, идеальную задницу и ее стройные бедра.

Моя рука сжалась от желания причинить ей боль. Я шлепнул ее. Сильно. Жестко. Скорее всего, даже очень сильно, но она захныкала от удовольствия, не от боли, и в тот момент мой член дернулся с такой силой, что я чуть не кончил от звука ее голоса.

Мгновенно ее безупречная светлая кожа приобрела алый оттенок отпечатка руки. Я прорычал, поглаживая красную кожу, желая большего. С ней я всегда желал намного большего.

Я замер, чтобы немного успокоиться, потому что желание обладания было сметающим всё на своем пути. Внезапно Тесс посмотрела на меня через плечо.

— Всего один удар? По-твоему это все, чего я заслужила?

Я в прямом смысле слова не мог этого больше терпеть. Я ударил ее. Очень. Сильно. Удар был настолько хлесткий, что мою ладонь закололо от боли. Слезы заструились по ее щекам, и я качнулся бедрами, давая ей почувствовать мое возбуждение.

Нуждаясь в действии, которое бы заняло мои руки, успокоило темную сторону, которая прорывалась наружу, я открыл мини-бар внизу и вытащил марочную бутылку охлажденного шампанского.