Считай звёзды (СИ)

— Ты себя плохо чувствуешь, крольчатина? — еле переношу звук его голоса. Прикрываю веки, проглотив ворчливое фырканье. Нет, держись. Не стоит грубить человеку, который не имеет отношения к моей проблеме. Потом буду жалеть.

— Меня сил лишает общение с тобой, — всё же бурчу, приоткрыв веки, чтобы вновь уставиться на темную остывающую жидкость в кружке с кроликом. — Настолько ты бестолковый.

Молчание нависает над нами. Стучу пальцами по кружке, сутуля спину, чтобы той опереться на стул. Взгляд не поднимаю, но знаю, что он искоса смотрит на меня, возможно, даже хмуро и с не меньшим раздражением. И мне… Всё равно. Плевать.

— Ты бесишься из-за Остина? — думаю, он видел, как я постоянно сбрасывала звонки друга, поэтому, дабы прекратить этот бессмысленный разговор, киваю, солгав:

— Да, мы до сих пор не обсудили произошедшее, — делаю глоток, но горячий чай не дает нужного эффекта. Мне по-прежнему холодно. Слышу, как парень напротив легонько постукивает пальцами по столу:

— Забей.

Моргаю, немного опустив кружку от лица, и поднимаю глаза на Дилана, с безразличием уставившись на него. Видимо, именно мое отношение толкает его немного скованно заерзать на стуле, что он и делает, откашлявшись:

— Я о том, что этот придурок не стоит переживаний.

— Этот придурок — мой друг, — сама-то верю своим словам? Или очередная ложь для прикрытия? Смотрю на О’Брайена, сжав зубы. Не могу разобраться в себе. Да и не самый подходящий момент. Кто знает, что станет моей фикс-идеей в таком состоянии?

Дилан покусывает внутреннюю сторону щеки, после чего опускает взгляд в стол, быстро скользнув языком по нижней губе. Вздыхаю.

Не срываться.

— Неважно, — тараторю, поднося кружку к губам. — Рано или поздно мы с ним всё равно поговорим. Этого не избежать. Думаю, всё будет нормально, — глоток. Язык обжигает.

Дилан продолжает смотреть вниз, чем вызывает в моем животе колкую боль, только поэтому сама привлекаю его внимание, прочистив горло тихим кашлем. Есть то, о чем я боялась заикнуться все эти дни, но уверена, это имеет вес и важность для противного типа напротив.

— То, что сказала Лиллиан, — начинаю мешать чай ложкой, хоть не добавляю в него сахар, слежу за колебанием поверхности жидкости, игнорируя нежелание говорить. Не знаю, кто такой этот Шон, но человек он явно не из приятных, поэтому сравнение мужчины и О’Брайена наверняка было лишним. Так что…

— Забей, — цитирую предложенное им мне минутой раньше. — Уверена, ты лучше Шона, — боюсь неправильно произнести его имя и стреляю коротким взглядом в парня, который поднимает внимание на меня в ответ, но хмурости своей не изменяет, поэтому давлюсь, тихо покашляв и отвернув немного голову, начав промывать горло чаем. Пью. Знаю, он еще смотрит, и этот факт приводит мой уставший организм в смятение. Даже в состоянии такого упадка в груди находит отклик для смущения, что греет щеки, покрывая их румянцем. Сохраняю ворчливое выражение лица, опять переводя глаза на надоедливого соседа по дому.

Дилан когда-то успевает сложить руки на столе, подобно школьнику, и немного поддаться вперед. Внимательно изучает меня, не проявляя никаких эмоций. Ни раздражения, ни злости, даже намека на нахальную ухмылку не нахожу. Пальцы сжимают кружку крепче. Брови дергаются, сильнее хмурясь:

— Что? — чувствую себя неловко, невольно прижавшись к спинке стула. Хочется увеличить расстояние между нами. Настолько мне неприятно столь внимательное наблюдение.

О’Брайен щурит веки, с привычным недоверием. Над чем так активно размышляет?

Мой телефон начинает вибрировать, но не вынимаю его, зная, что это Остин. Никто более мне не звонит. Предвкушаю предстоящий разговор завтра. Надеюсь, мое настроение не помешает нам наладить отношения. Не хочется рушить компанию из-за личных предпосылок.

— Ладно, я спать, — выдыхаю, поднимаясь со стула. Шагаю к раковине позади парня, который не провожает меня взглядом, с прежней задумчивостью уставившись перед собой.

Сегодня был тяжелый день. Безумная неделя позади. Дальше будет легче.

Ополаскиваю кружку под струей горячей воды.

Терпение.

Двигаюсь в коридор, оставляя Дилана в тишине.

Не одна я веду себя странно этим вечером.

========== Глава 17 ==========

«Ты устала. Тебе нужен сон. Засыпай, девочка»

Пасмурное утро. В этом году весна не заботится о жителях города. И без того хвойная горная местность с постоянным морозным циклоном, а тут еще и такое внезапное понижение температуры к нулю. Дилан не верит, что пускает пар на ладони, находясь в стенах дома, что должны защищать его от холода, но парень сильнее мерзнет. С каждым днем, минутой, секундой его поражает лёд. Жизнедеятельность напрямую зависит от количества полученного тепла. Приходится постоянно держать при себе кружку горячего чая или греть ванну. Что угодно, способное окутать паром.

Сейчас греется чайник с водой. Ладонью парень давит на больной лоб, мучаясь с непривычки от столь раннего подъема. Или вина в перенапряжении мозга из-за вчерашней работы с домашним заданием? Гадать можно, конечно, долго, но О’Брайену охота провести первые минуты после пробуждения без серьезного напряжения сознания. Впереди ждут учебные занятия, на которых хорошо бы быть собранным. Крепко заваренный чай должен помочь проснуться, он куда лучше действует на организм, чем горький кофе, после которого эффект совершенно обратный.

Кипение. Снимает чайник, наполняя согретой водой свою кружку. Зевает. Да, совсем не походит на собранного и готового к трудовому дню человека. Скорее, он с удовольствием не отказался бы рухнуть обратно в кровать и проспать до полудня. Но раз уж решился взяться за ум, надо попробовать продержаться подольше.

Отпивает немного чая, сжимая и разжимая отяжелевшие веки. Встает спиной к кухонной тумбе, опершись на неё поясницей. Оставляет глаза прикрытыми, доверяясь слепоте. Пока есть время побыть в темноте, он воспользуется им, главное, контролировать движение руки, чтобы кружкой касаться губ.

Расслышав шум со стороны коридора, парень поднимает сонный взгляд на настенные часы, чтобы узнать точное время. Полвосьмого. Обычно девушка уже бодрствует в такой час, но, учитывая их общую вчерашнюю занятость, можно понять, почему она проспала. Дилан не привык «завтракать» или просто разделять свое утреннее время с кем-то: мать постоянно торчит в кабинете, выходит только с Митчеллом. То же происходило и во время их сожительства с другими её ухажерами. О’Брайен не совсем четко припоминает, каково это — проводить время с кем-то, при этом не ощущая внутреннего дискомфорта. Ему нравится одиночество. Или парень выдает привычку быть одному за нечто естественное?

Очередная ложь, созданная для поддержания самообладания.

Из кармана вынимает баночку с капсулами, принимаемые для улучшения работоспособности сердца. По крайней мере, обычное успокоительное помогает справиться только с несильной ноющей болью. В худших случаях возникает сложность с дыханием, тогда уже требуются выписанные по рецепту врача таблетки. После пробуждения парень почувствовал этот самый укол в груди, поэтому решается принять лекарство. Вдруг, что. Перестрахуется.

В данный момент его пальцы нервно вертят баночку не по причине каких-то ощущений в теле. Просто… Мысль, пришедшая в голову, отбрасывает его на несколько лет назад, когда одна идея заговорить с девушкой вызывала страх, сжимающий горло. Неужели, в нём до сих пор сохранилась боязнь перед попыткой установления контакта? Дилан давно не в пятом классе, а голос так же застревает. Психологический барьер. Стучит пальцами по кружке, спрятав баночку с капсулами обратно в карман, и искоса поглядывает в сторону дверного проема, через который можно увидеть коридор. Улавливает первый намек на движение, поэтому кое-как выговаривает немного грубое: «Утре…» — и затыкается, сжав губы, чтобы ругань не сорвалась.

Райли минует кухню, быстро покидая дом. Дверной хлопок. О’Брайен громче стучит по кружке, оставаясь с ощущением своей тупости. Именно в такие моменты он признается в том, насколько глуп.