Клуб 27 (ЛП)

Он ударяет по стеклу кулаками, а затем поворачивается ко мне.

Я стою на том же месте, где раньше находилась статуя, и вижу, как его глаза пылают огнем.

— Ты хочешь знать, что понимаю я?

Я открываю рот, чтобы сказать хоть слово, но он не ждет моего ответа.

— Я знаю то, что ты приехала в Майами, обнаружив меня пригодным в какой-то извращенной форме, желая добавить немного удовольствия в свою скучную жизнь, поэтому ты влезла в мою кровать и хорошенько трахнула меня. Причем так хорошо, что заставила полюбить тебя, при этом понимая, что, уезжая из Майами, бросишь меня. Это именно то, что я знаю.

Я замираю прямо на месте, сейчас мой любой гнев отступает.

Его слова оглушают меня.

Он любит меня?

Я начинаю кашлять.

Дрожащей рукой, прикрываю свой рот.

— Все это не предполагало какой-либо любви.

— Нет, это не так. Но ты добилась большего, чем предполагалось. Ты заставила меня влюбиться в тебя из-за твоего «я такая хрупкая и одинокая, мы с тобой во многом похожи, я понимаю тебя, и ты можешь довериться мне» дерьма.

— Нейт, это несправедливо. Ты не можешь просто изменить правила, а затем злиться на меня из-за этого. Ты даже не посвящаешь меня в свою жизнь, только в постель.

Он обхватывает свою голову руками.

— Правила! Ты издеваешься надо мной? Я похож на человека, который следует правилам?

— Нет, но это было безопасным для тебя.

— Безопасным! Как? Ты думаешь, что я не способен влюбиться? Это то, чему ты обучаешь в университете? Что те, кто разрушен, не в состоянии что-либо чувствовать? Потому что мне бы действительно хотелось, черт возьми, чтобы это оказалось правдой прямо сейчас.

— Нет! — кричу я. — Это то, что ты мне говорил.

Я даже не уверена, слушает он меня или нет, потому как продолжает:

— И что ты, черт возьми, подразумеваешь под тем, что ты не посвящена в мою жизнь? Ты стала моей жизнью.

Мой голос тихий.

— На благотворительном вечере ты был без меня и даже не сказал мне о нем.

— Ты, бл*дь, серьезно? После работы, я посетил комитет, а затем ушел. Я никогда не появляюсь на подобных событиях — они для показухи, а я нет.

Меня переполняют эмоции. Нейт любит меня, и я без сомнения знаю, что чувствую к нему то же самое. Я знаю об этом давно. Маленькие частички соединились в одно целое, и это было трудно игнорировать.

Но я не могу так поступить.

Я не могу остаться здесь и волноваться о том, чтобы быть оторванной от этой жизни.

Я просто не могу так поступить с ним.

Может быть, позже, если... Если это самое большое препятствие.

Мне хочется пойти и броситься на него, сказать ему, что я принадлежу ему до тех пор, пока он желает меня. Надеюсь, это навсегда.

Но я не могу, потому что, в конце концов, если я не доживу до двадцати восьми, это только будет тяжелее для него.

Слезы, падая, словно дождь, стекают по моим щекам, подбородку, вниз по топу.

Я не пытаюсь сдержаться.

Я не могу, даже если бы захотела.

Со слезами на глазах, я стою уверенно и встречаю его взгляд.

— Ты не можешь такое говорить мне и злиться на меня. Мы обсуждали это, и речь шла не о любви. Ты согласился.

Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось говорить.

Он просто прищуривается.

Мое дыхание превращается в небольшой писк.

— Ты согласился.

Огонь в его глазах исчезает, и гаснет пламя. Ненависть наполняет Нейта, когда он смотрит на меня и тут же говорит:

— Пошла ты, Зои, и к черту твою судьбу!

От его слов перехватывает дыхание, я хочу грубо выругаться, но из моего рта не выходит ни единого слова.

Просто слезы.

Это все, что у меня есть.

Обычные слезы и внезапное чувство пустоты.

Хватая что-то со стойки, он уходит. Я наблюдаю, как под мокрой рубашкой двигаются его мышцы, когда он идет по коридору.

Он не оборачивается.

Я жду. Затем слышу звон ключей и хлопок дверью.

Тяжелое ощущение нарастает в моей груди, и кашель не прекращается. Разрываясь между желанием бежать за Нейтом и осознавая, что не должна так поступать, я решаю упаковать свои вещи, вызвать такси и уехать, прежде чем он вернется.

Так будет лучше.

Но сначала мне нужен стакан воды.

Мне удается сделать глоток.

Внезапно, я не в состоянии сделать вдох.

Ощущение, словно меня похоронили заживо, и грязь преграждает путь к моему дыханию.

Мои легкие, словно тяжелые гири, от которых не продохнуть. Мелкие вдохи — это все, с чем я могу справиться. Но постепенно и это становится делать все сложнее и труднее.

Мое сердце скачет в груди.

Моя сумочка. Где моя сумочка?

Я начинаю паниковать, но прежде чем паника полностью поглотит меня, напоминаю себе, что сумочка находится на переднем сиденье моей машины.

Теперь, когда я практически не в состоянии сделать вдох и выдох, я начинаю задыхаться, пока ищу свои ключи, точнее ключи отца Нейта, но их нигде нет.

Нейт, должно быть, взял их, когда ушел.

Держа телефон в руке, я набираю 911 и, спотыкаясь, направляюсь к двери в надежде, что Нейт еще не ушел.

— 9-1-1. Что у вас случилось?

— Я… не могу… дышать.

— Где вы находитесь, мэм?

Мне удается выйти на улицу и в гараж. Воздух пахнет как при урагане. Удушающая влажность похожа на запах газа, который не пригоден для моих легких. Я пытаюсь глубоко вдохнуть, но ничего не получается.

Обхватываю горло своими руками.

Небольшие вздохи вибрируют у меня в ушах. Нет, не маленький вздох, чей-то голос.

— Где вы находитесь, мэм?

Я не могу ответить, как бы я ни старалась.

Вот она.

Моя судьба.

Настало мое время присоединиться к Клубу 27.

Кто-то плачет? Да. И этот кто-то — я

Небо темнеет, и поднимается ветер. Ощущение, будто летаю. Дождь со всей силы льет на меня. Я пытаюсь увернуться, но внезапно падаю, и ничего не вижу, кроме сгущающейся и близко приближающейся темноты.

Моргаю, и небо превращается в блестящий оттенок синего цвета, а не черного. После дождя прояснилось, и солнце сияет ярким светом. Воздух прохладный, не горячий, и дует легкий ветерок.

— Давай, Зои, поспеши.

Я сажусь и смотрю на свои ладони. К ним и моей одежде прилипли листья.

— Зак, это ты?

Вскакивая на ноги, вижу позади себя двух ангелов, вырезанных из кучи листьев. Я оборачиваюсь и прикрываю глаза. Впереди себя я замечаю, как Зак на быстрой скорости бежит к детской площадке возле дома Мими.

Он поворачивается и кричит:

— Зои! Почему ты такая медлительная?

Я протягиваю руку.

— Подожди, подожди меня.

Зак запрыгивает на качели и начинает быстро раскачиваться.

— Почему ты не дождался меня? — плачу я, когда подхожу к нему.

— Я зол на тебя!

Я упираюсь руками в бедра.

— За что? Что я сделала? Это ты оставил меня.

Цепь качели закручивается, и он взлетает высоко-высоко.

— Ответь мне! — Я топаю ногой.

Зак соскакивает с качели и поворачивается ко мне.

— Не могу поверить, что ты ничего не понимаешь.

— Что ты имеешь в виду?

Он качает головой.

— Наши пути всегда были разными, и ты знаешь об этом. Сколько раз я должен говорить тебе, перестать следовать за мной? Ты и я — мы никогда не закончим одинаково, так не бывает.

— Я не понимаю.

— Тебе и не обязательно понимать. Зои, путь, который ты выберешь, определит твою судьбу. Разве ты не видишь этого?

— Я все еще ничего не понимаю.

— Как я уже сказал, тебе и не нужно. Просто уходи, пока не стало слишком поздно.

Я оборачиваюсь и скрещиваю руки на груди.

— Я пожалуюсь Мими, что ты не разрешаешь мне играть с собой.

— Зои, посмотри на меня.

Я оборачиваюсь.

— Тебя здесь не должно быть. Здесь тебе не место.

Я обнимаю себя.

— Но я скучаю по тебе.

Он протягивает руку.

— Пошли, только разок, а потом тебе нужно идти. Ты должна поспешить. И позаботиться кое о чем для меня. Ты же знаешь.