Наследство

С Эмилией они жили здесь уже месяц, и впервые Поль пользовался фотолабораторией каждый день.

После Амстердама они побывали в Африке, Индии, где Поль сделал сотни фотографий, на большинстве которых была Эмилия. Впервые он использовал природу, внутренние помещения и людей, чтобы на контрасте подчеркнуть искренность и искушенность Эмилии, которые он постарался запечатлеть в целой серии превосходных фотографий, — и он почувствовал прилив гордости, когда Эмилия рассказала ему, что Джейсон понял это. «Не такой уж тот дурак, — подумал Поль сухо, — если понял, что я стараюсь воплотить в своих фотографиях». Именно необыкновенное удовольствие, которое он получал в работе и способность уйти в работу с головой, поддерживали его большую часть времени.

За эти годы его желание всерьез заняться фотографией то вспыхивало, то угасало, как пламя в камине, всегда отступая на второй план, когда к нему возвращалось чувство неприкаянности, и мысли о бессмысленности своего существования вновь одолевали его: дети, которые построили песочный замок, вернулись домой; Лора исчезла; Оуэн умер; его друзья по университету, которых он фотографировал, когда вместе занимались спортом или готовились к лекциям, все разъехались кто куда. Сейчас, идя рядом с Эмилией по тихой улице и глядя на ее лицо, скрытое в тени, он думал о тех перепадах ее настроения, свидетелем которых он стал в своем кабинете, освещаемом камином, и неожиданно почувствовал острую потребность стать действительно настоящим фотографом, выйти из тех рамок, которыми он добровольно ограничивался из-за своей лености все эти годы, когда он довольствовался тем, что был немного больше, чем просто дилетант.

В своих фотографиях ему хотелось показать, что скрывалось за внешним фасадом людей и событий; он хотел, чтобы в его работах раскрывались секреты: лица за каждым отдельным лицом, пейзажи за каждым отдельным пейзажем. Он намеревался делать фотографии, в которых бы люди смогли увидеть самих себя и понять что-то новое о себе и своем окружении.

Впервые в жизни Полю захотелось работать не только для удовлетворения честолюбия. Ему захотелось, чтобы люди поняли и оценили его работу. Он захотел этого с такой страстью, что она пришлась бы по душе Оуэну Сэлинджеру.

Эмилия свернула за угол, и он последовал за ней, давая возможность разглядеть в витрине магазина что-то, понравившееся ей. Улица была ярко освещена и многолюдна; густой поток машин двигался по ней, то останавливаясь, то снова срываясь с места, а на тротуарах по обеим сторонам улицы горели вывески кинотеатров, у входа которых продавали горячие сосиски, модных баров и других увеселительных заведений.

Двери маленьких магазинчиков, украшенные рождественскими венками, не закрывались из-за потока туристов и желающих купить подарки, а у входов в бары стояли холеные молодые профессионалки и обсуждали вечерние развлечения.

В молчании Поль рассеянно шел рядом с Эмилией, витрины не привлекали его, и он больше обращал внимание на людей, идущих по тротуару, Санта-Клаусов с колокольчиками в руках и добровольцев Армии спасения, играющих на тромбонах на перекрестках.

Они свернули на Шестьдесят третью улицу, где снова стало тихо. Это была улица с солидными домами из коричневого кирпича, которые выстроились в ряд как представители старинных семей Бостона, отгородившиеся от шумного города. Наконец они вышли на Парк-авеню. Эмилия рассказывала что-то об антикварной картинной раме, когда они подошли к «Мейфэар Риджент». Вдруг Поль резко остановился.

Из отеля выходила Ленин Сэлинджер. Она улыбалась очень молодому человеку, который держал ее под руку.

Они все одновременно увидели друг друга.

— О, Поль! — весело воскликнула Ленни, и Поль подумал, что впервые увидел, что она волнуется. — Эмилия с тобой? Гуляете под снегом, это просто очаровательно. Совершенно не ожидала встретить здесь кого-то… гуляющего вечером вот так. Хотя, конечно, совсем не холодно, просто… О, извините. Тор Грант, это Поль Дженсен и Эмилия Кент.

Возникла небольшая пауза, в течение которой мужчины жали друг другу руки, а ей удалось взять себя в руки.

— Я опаздываю, а то мы могли бы вместе что-нибудь выпить. Вы идете ужинать?

— Да, в «Ле цирк», — ответил Поль.

— Ну, не будем вас задерживать. Может быть, выпьем вместе как-нибудь в другой раз. Я бываю в городе довольно часто; мы ищем квартиру.

Невольно Поль взглянул на молодого человека.

— Мы с Феликсом… — продолжала уже спокойно Ленни, — обсуждали эту идею уже давно. Но все оказалось совсем не просто. Какой ты оказался предусмотрительный, Поль, что успел купить квартиру вовремя. Я позвоню вам на днях. Эмилия! Была рада увидеть тебя. Желаю приятно провести вечер. Поль, дорогой… — она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку. — Я позвоню тебе. Идемте, Тор.

Мужчины снова пожали руки друг другу.

— Дурацкий обычай, — пробормотал Поль, когда Ленни с молодым человеком ушли. — Почему я должен дважды жать руку человеку, которого совсем не знаю, и е которым не обмолвился ни еловом, и, если моя тетка не имеет ничего против, которого никогда больше не увижу?

— Она немного старше его, — осторожно заметила Эмилия.

Поль рассмеялся:

— Это он для нее немного молод.

— Не понимаю.

— У него еще на губах молоко не обсохло. Ты заметила, как он на нее смотрел? Я не догадывался, что Ленин не хватает мужчин, хотя, видит Бог, она заслуживает их, но ей нужен мужчина, который бы подходил ей по интеллекту и уму, а не этот жалкий мальчишка, который думает, что переживает роман века.

— Откуда тебе это известно? Ты видел их всего две минуты.

В каждом событии увидеть его подоплеку.

— Мне так показалось.

Они сделали еще несколько шагов и подошли к малоприметной двери около входа в отель и вошли в ресторан.

— Бедная Ленни, — неожиданно сказала Эмилия. — Я думаю, что это все очень грустно. Поль быстро взглянул на нее:

— Почему грустно?

Она сняла сапоги и протянула их гардеробщику, потом сунула ноги в вечерние туфли.

— Потому что она должна иметь все, что захочет, а не то, что может сама достать. Никто не должен заниматься этим.

— А если у нее нет выбора?

— Ну, мы этого не знаем, верно? Во всяком случае, если женщина ждет очень долго, в конце концов, ее мечты сбываются. Я верю в это.

Метрдотель тепло приветствовал Поля и повел их к столику.

— Ты имеешь в виду, — спросил Поль, — что женщины заставляют их сбываться?

Она отрицательно покачала головой:

— Для этого женщине не надо быть агрессивной, решительной; она должна просто верить и ждать, что все, о чем она мечтает, сбудется. Конечно, она должна быть достаточно умна, чтобы понять, что плывет ей в руки, а иногда и ускорить ход событий, если возникает удачная ситуация, но в большинстве случаев нужно уметь ждать и смотреть в оба.

Поль вспомнил о Лоре. Интересно, что она делает сейчас, подумал он. Чем бы она ни занималась, он был уверен, что она не будет ждать. Она будет действовать.

Но в словах Эмилии был определенный смысл, думал он. И действительно, она ждала в Риме, пока он не нашел ее, она ждала, пока он не начал фотографировать ее, и она согласилась с его мнением, как и какие фотографии делать; и наконец, она почти стала фотомоделью в журнале «Ай» и агентстве «Маркен».

В голову ему пришла еще одна мысль, заставившая его улыбнуться.

— Ты что?

— Я спрашиваю себя, считаешь ли ты, что я плыву тебе в руки?

Она покраснела:

— Я предпочитаю, чтобы ты был у меня в сердце.

— Отлично вышла из положения, — пробормотал он. Официант принес бутылку шампанского «Дом Периньон», и Поль рассеянно смотрел, как он открывает ее.

— Я хочу пригласить Ленни выпить вместе чаю.

— Ты хочешь, чтобы я при этом была?

— Нет, не думаю, что это нужно.

Он задумчиво посмотрел на нее. В бледно-голубом шелковом платье и сапфировом ожерелье на шее, которое он купил ей в Париже, она чувствовала себя как рыба в воде в расслабляющей роскоши зала. Эгоистичная и упрямая, она тем не менее могла испытывать сочувствие к другим, что делало ее более желанной, чем ее уступчивость и красота. А сейчас, когда он вспомнил сцену встречи с теткой, выходящей из отеля, Эмилия показалась ему ближе и желанней, чем когда-либо. Она была права: за этим крылась ужасная грусть, а еще, догадывался Поль, безжалостные, длинные, одинокие дни, а может, годы ожидания чего-то хорошего, нужного, подходящего.