Семь цветов страсти

Я поцеловала его в щеку и распахнула дверь в ванную.

— Чудесно, вот куда я сейчас завалюсь!

…В овальной ванне, вделанной в пол, бурлили и пенились струи, массируя мое тело. Мое? Нет, мое осталось там, на башне, с Майклом… Все-таки невероятна его неистощимость в эти дни. Может, и прав Ал, рассказавший байку о выделяемом каждому мужчине «пайке»… Видать, Микки и впрямь приберег немалый «НЗ». Всю жизнь постился, чтобы стать моим Казановой… Моим Казановой и Моцартом! Да что я впадаю в транс? Меня любит потрясающий человек, Мастер, оказавшийся к тому же незаурядным любовником… Я выхожу замуж за славного парня, мечтающего сделать меня звездой и матерью семейства… Я погладила свой живот… А вдруг?.. Майкл, сумасшедший Микки, ты не оставил мне память о Вечной любви?

— Детка, я к тебе под бочок! — Ал сел на край ванны, собираясь нырнуть, но, заметив мою мученическую мину, остановился. — Мы должны обсудить кое-какие творческие планы!

— Не сейчас, дорогой, я жутко устала.

— Легкий массаж перед сном. Мне просто не терпится, Дикси! — Он плюхнулся рядом. Заклокотала вода в стоках.

— Ал, умоляю, меня все еще тошнит после перелета и голова свинцовая. Не будем портить встречу.

— Раз так, милая, отложим до завтра. Похоже, мне достанется капризная женушка!

…Что же делать? — лихорадочно думала я, оттирая губкой плечо, которое поцеловал жених. Может, это болезнь или я просто-напросто, как говорила мама, «нагнетаю истерику»? «Надо выспаться, Дикси, — сказала я себе и, рухнув на новую, очень удобную и широкую постель, сладко вытянулась. — Буду спать, сколько влезет, и оставлю проблемы на завтра».

…Я проснулась в восемь от музыки Микки, ломящейся в голову. На подушке Ала свежая роза и записка: «Вернусь к ленчу. Работаю со сценаристом. Обнимаю, страстно мечтаю, твой А. — ковбой».

Я с удовольствием воспользовалась новой кухней с прекрасным, хорошо укомплектованным холодильником, могучей кофеваркой и всякими штучками, позволившими поджарить тосты, выжать сок из грейпфрута, сварить кофе и сделать массаж лица практически одновременно.

В саду под зонтиком на круглом столе плескалась голубая скатерть, на ней — стеклянный цилиндр с незабудками, прижимающий развернутый журнал. Фото Алана и статья «Интеллектуальный ковбой» Алан Герт ввязывается в новую схватку». Я пробежала рассказ о запускаемом фильме, где было сказано, что исполнительницу главной роли режиссер определил изначально, чуть ли не подбирая специально для нее сценарий. Но предпочел оставить имя актрисы в тайне, готовя сюрприз любителям кино.

Вот уж действительно сюрприз: «из порно — в большое кино». Плевать, не я первая совершаю этот трюк. Я знаю, что многое могу — не только ливни слез в пустяковом эпизоде… Ах, как, в самом деле, хочется сделать на экране что-то значительное, доказать… Ладно, все хорошо. У моих ног голубой бассейн, над головой безоблачное небо Калифорнии и перспектива настоящей работы… Почему он спросил: «Ты видишь луну?» Ведь небо было затянуто тучами… Потом от смычка взметнулись фейерверки, и сполохи неведомого ранее восторга ослепили меня… Как же попала скрипка на башню — его «ноющее сердце», которое Майкл так бережет? Что это вообще было там, на Вайстурм, — яростное совокупление двух изголодавшихся особей, мистическое слияние тел, предназначенных друг другу судьбой, или результат самогипноза, называемого Большой любовью? Во всяком случае, я еще никогда не была так близка к тому, чтобы сбрендить, в то время как принадлежала мужчине. А почему? Может быть, именно это Ал и называет «мозговой материей» — плодом фантазии, самовнушения, зацикленного на исключительности всего, касающегося двоих — избранных для беспредельной радости и высшего наслаждения?

…Тень от зонтика переместилась за мою спину, незабудки свернули побледневшие лепестки, а я все сидела, перебирая в памяти наши дни, часы, минуты и холодея от сознания необратимости такого близкого, такого еще живого прошлого.

— Загораешь в халате? Так торопился домой, детка, будто у нас в разгаре медовый месяц. — Ал сбросил рубашку, полотняные туфли и с удовольствием зашагал ко мне по траве.

— Здорово припекает, пожалуй, стоит окунуться. Вперед, девочка, я буду тебя спасать! Помнишь, как тогда, от крокодилов, в теплой водичке под нависшими лианами? — Ал вытряхнул меня из халата и подтолкнул коленом под обнаженный зад. — Ныряй и затаись…

Он шумно прыгнул в воду вслед за мной, изображая крокодила и героя-спасателя одновременно. В результате я нахлебалась воды и ударила локоть о металлические сходни.

— У меня нет медицинской страховки в Штатах, угомонись! Ты изувечишь собственную невесту. Сплетники будут судачить, что ты меня бьешь. — Я начала подниматься по ступенькам. — Весь локоть содрал!

Ал поднырнул ко мне и прижался с совершенно очевидными намерениями.

— Доктор прибыл, леди!

— Только не тут, Ал! Полно соседей, а мы еще не женаты.

— Ой, насмешила! — Он легко взвалил меня на плечо и, притащив в спальню, бросил на кровать.

Очевидно, на моем лице застыл ужас, а в сжавшемся теле — угроза и готовность к сопротивлению.

— Отлично! Просто бешеная кошка! Неужели ты полагаешь, что я не справлюсь с тобой, киска?

Он справился и в экстазе благодарности целовал мое безучастно распластавшееся тело.

— Именно о такой Дикси я и мечтал. Дикая Дикси…

Я отвернулась, пряча злющие глаза. Нет, он не виноват, что принял действительность за игру, уж слишком невероятной была эта действительность: с испугом девственницы, прижатой в хлеву пьяным солдатом, я отвергала своего первого, желанного любовника.

— Знаешь, я сегодня уже кое-что обсудил с продюсером и сценаристом — мы допишем для тебя новые эпизоды. Помнишь, где я впервые трахнул тебя, — в кабинке душа! А за перегородкой пыхтела от вожделения та толстомордая цыганка. Автобиографический эпизод! Необходимо запечатлеть на века… Неужели забыла, Дикси? — потрепал меня по макушке Ал.

— Извини, столько потом всего было… Ты же сам учил меня стремиться к разнообразию, — не удержалась я от запоздалого упрека и намеренного щелчка по самолюбию жениха. Не забыла я ничего про нас, славный «ковбой», вспоминать не желаю!

Боже! Что происходит?.. Скрипач заколдовал тебя, Дикси. Теперь ты подчиняешься только ему, следуя зову струн. В пропасть, в бездну, в костер…

Милый, сумасшедший, смешной Микки, — ты не знаешь, что слегка косолапишь, а рыжая шерсть на твоей груди пахнет сосновой смолой… А знаешь ли ты, что совсем не умеешь лгать, а куролесишь, как школьник, сбежавший с нудных уроков… Подозреваешь ли ты, что слова, начертанные фломастером на нашем «знамени», целиком относятся к тебе — смешному фантазеру, герою и мастеру, знающему толк в изящном… Грация, Комедия, Фантазия, Героика, Искусство — вот и все. Больше ничего не надо, чтобы получилась Любовь…

Целых два дня я вела себя, как хитрющая чертовка, водя за нос простодушного, ушедшего в работу Ала. В туристическом бюро мне удалось приобрести путевку в Россию, которую вместе с паспортом и визой я спрятала за подкладку сумочки.

Я воровски сбежала из дома в то время, как мой жених и кинорежиссер обсуждал на студии съемки своего «звездного» фильма, где мне отдана главная роль. На подушке в спальне я оставила записку: «Не ищи. Будем считать, что я исчезла за горизонтом, как твоя героиня Кристин. Фильм будет хорошим, у тебя обязательно получится. Ты молодчина, Ал.

Безумная Дикси, загубившая все предложенные тобой три апельсина».

2

Записки Д. Д.

Перелет оказался невыносимо долгим. Можно было потерять голову от неподвижного висения между двумя материками. Вынужденное бездействие в удобном кресле казалось особенно мучительным, противореча сотрясавшей меня внутренней панике. Плакать, смеяться, швырять подаваемые стюардессой стаканчики, хамить патологически болтливой соседке — все что угодно, только не думать, не думать… Ни в коем случае не представлять, как всего через сутки буду лететь в обратную сторону, отдав правую руку счастливо сопящему рядом Майклу.