Лучшее эфирное время

Хлоя плюхнулась на обитую ситцем кушетку в своем крошечном трейлере. Усталым движением она сняла серьги и колье.

– У меня сил нет раздеться, – сказала она Трикси, которая помогла ей снять одежду, а Ванесса тем временем наливала неизменный стакан вина.

– Хочешь, чтобы я осталась с тобой, дорогая? – заботливо спросила Ванесса.

– Не сегодня, придет Филипп с контрактом, который нужно просмотреть. Увидимся завтра. – Хлоя вымученно улыбнулась.

– Чтобы утром была свежей и отдохнувшей! – прощебетала Ванесса, которая, казалось, никогда не уставала. – И не забудь захватить свою голубую блузку от Сен-Лорана.

Затаившись в углу сцены, Кэлвин выжидал. Он спрятался за декорациями, на которых жирным шрифтом было выведено: «Спальня Миранды». Он видел, как вышли из трейлера две женщины, как рабочие откатывали с площадки оставшееся оборудование. Теперь в студии стало совсем тихо, лишь с улицы изредка доносились раскаты грома. Крадучись, Кэлвин подобрался к трейлеру и заглянул в окошко.

Хлоя сидела за гримерным столиком в красном платье, просматривая какие-то бумаги. Она потягивала вино и курила. Что за потаскуха! Он подкрался к двери. Толкнул. Дверь была незаперта. Весьма неосторожно.

Хлоя в изумлении обернулась. Кто этот незнакомец? Он улыбался, но это, скорее, была зловещая ухмылка.

– Добрый вечер, мисс Кэррьер.

– Кто вы? Убирайтесь вон, пока я не вызвала охрану! – Хлоя почувствовала, как ее сковывает страх.

– Вы меня не помните, мисс Кэррьер? – насмешливо спросил Кэлвин, снимая темные очки и бейсбольную кепку, а затем медленно стягивая рыжий нейлоновый парик.

О, Боже! Хлоя едва не лишилась чувств. Это был он.

Человек, который; по словам полиции, пытался убить ее в Лас-Вегасе. Его выпустили. Почему?

– Что вы здесь делаете? Что вам нужно? – В ее голосе звучала уверенность, которой она вовсе не чувствовала.

Хотя Хлоя и была напугана, рука ее потянулась к телефону, но Кэлвин схватил его первым.

– Я хочу поговорить с вами, мисс Кэррьер. Теперь вы вспомнили меня, не так ли?

Она не ответила. Он приблизил свое лицо вплотную к ней.

– Неужели не помнишь меня, сука?

– Да, – прошептала она. – Помню.

Закрой глаза, и он уйдет. Это сон, кошмарный сон. Это не наяву. Где Филипп? Он должен прийти сюда к семи. О, Боже, где же он? Почему его нет?

– А сейчас мы поговорим. Я хочу поговорить с вами, мисс Хлоя – суперзвезда, супершлюха, но для начала я приготовил вам маленький подарочек.

Он расстегнул джинсы и вытащил ярко-красный возбужденный пенис, который поддерживал грязными мозолистыми пальцами. В другой руке он держал нож, лезвие которого сверкало в ярком свете лампочек, обрамлявших зеркало гримерного столика.

Кэлвин был всего в нескольких дюймах от нее, в одной руке – его вставший член, в другой – нож. Хлоя схватила стакан с вином и отчаянным жестом швырнула ему в лицо. Он вскрикнул, ослепленный на мгновение, и, выронив нож, инстинктивно поднес руки к лицу. И в эту долю секунды Хлоя проскользнула между ним и кушеткой, выскочила из трейлера и скрылась за сценой.

Было темно, лишь тусклый рабочий свет на галерке освещал пространство, по Хлоя знала эту сцену как свои пять пальцев. Знала, где находятся все четыре выхода. Она должна пробраться к одному из них, найти охранника. Кричать и звать на помощь было бесполезно. Никто не услышит ее отсюда, с этой звуконепроницаемой сцены. Ее высокие каблуки зацепились за кабель, и она упала. Всхлипывая, она обернулась и увидела силуэт мужчины на фоне ее освещенного трейлера. Звериный рык доносился из его глотки. Она видела нож и его дряблый пенис, болтавшийся поверх джинсов.

Хлоя попыталась встать, но вдруг почувствовала, что подвернула лодыжку. Еле дыша от боли и страха, она сорвала с себя туфли и захромала в сторону библиотеки в поисках выхода.

– Сука. Шлюха. Я достану тебя, потаскуха чертова! – Хлоя слышала, как он с треском ломился через кабели, преследуя ее, и вдруг ощутила под босыми ногами мягкий ворс персидского ковра библиотеки.

Оставалось всего пятьдесят ярдов. Зеленая табличка «Выход» маячила впереди, как путеводная звезда. Прихрамывая, Хлоя прошла мимо дуговых ламп, вагончика-кафетерия. Где же охрана? Где Филипп? От страха у нее беспрерывно текли слезы, а двигаться быстрее она не могла.

Внезапно она почувствовала, как в нее сзади вцепились его руки. Она попыталась оттолкнуть его, но он крепко держал ее. Она ощутила запах его пота, когда он швырнул ее на коричневую кожаную кушетку и сел на нее сверху.

Эта красная штука была опять в напряжении. Шелковое платье Хлои распахнулось, под ним ничего не было, кроме прозрачных черных трусиков. Он уселся на ее бедра, уткнув ей в живот твердый пенис, а к горлу приставив нож.

– Ну, вот и все, мисс Кэррьер. Таков конец вашей роли. Ты, сука! – Он плюнул ей в лицо и медленно, ножом, стал распарывать ее трусики.

Хлоя в ужасе начала сопротивляться, но его нож тут же впился ей в подбородок. Брызнула кровь.

– Не сметь! Не сметь двигаться, сука. Если хочешь насладиться этим – а ты насладишься этим, не так ли? – тогда не смей двигаться, мерзкая тварь. Я читал, какое удовольствие ты получаешь, проделывая это с каждым, кто встретится на твоем пути, – с мужчинами, собаками, лошадьми, – ведь так, шлюха? Так ведь? Я слышал в тюрьме обо всех твоих мерзостях.

Лучше смерть, подумала Хлоя. Мгновенная смерть несравненно приятнее, чем перспектива быть искромсанной маньяком. С нечеловеческой силой, с диким криком о помощи она скинула с себя Кэлвина, ударив его ногой в пах так сильно, как только могла, и на коленях поползла к двери.

Захлопывая дверцу автомобиля, Филипп услышал сдавленные крики за сценой. Было почти невозможно расслышать что-либо сквозь звуконепроницаемые стены, но Филипп почувствовал неладное.

Он толкнул тяжелые двери и от неожиданности замер – перед ним открылось кошмарное зрелище. Голая Хлоя лежала на полу, на лице ее застыла маска неподдельного ужаса. Совсем близко от нее стоял мужчина, в его поднятой руке был зажат нож, готовый вонзиться в жертву.

Кэлвин увидел Филиппа и замер. На секунду все были в оцепенении, затем Филипп сделал шаг вперед, Кэлвин размахнулся в воздухе, и лезвие ножа полоснуло грудь Филиппа.

В ушах у Хлои зазвенело от криков, но она не могла сказать, кому они принадлежали – ей, Филиппу или тому сумасшедшему.

Они всегда смотрели программу ранних утренних новостей по крошечному портативному телевизору, стоявшему в гримерной.

Эмералд сидела на стуле перед зеркалом и наносила на свое милое посвежевшее лицо тонкий слой крем-пудры «Макс Фактор». Она еще раз взглянула на себя чуть потускневшими за прожитые годы глазами и вновь увидела в зеркале красивое лицо тридцатипятилетней женщины.

Джош откинулся в своем кожаном гримерном кресле и, закрыв глаза, думал о предстоящей сцене, в то время как его лицо «обильно штукатурили», как он шутя говорил гримеру.

Сообщение о попытке убийства Хлои и смерти Филиппа прервало их мечтания.

– Господи! Я должен позвонить ей, – закричал Джош, выпрыгивая из кресла и бросаясь в свою уборную.

Телефон Хлои – номер, которого он добился от Дафни, но по которому еще ни разу не звонил, – был занят, беспрерывно занят. В отчаянии он набирал снова и снова.

– Тебя ждут на съемке. – Без стука в комнату вошла Эмералд. – На твоем месте я бы не стала звонить ей, – ревниво заметила она. – Женщина только что потеряла любимого мужчину. И уж излияния бывшего мужа ей сейчас совсем ни к чему.

Джош положил трубку. Он попросил Перри отослать Хлое корзину белых роз и тюльпанов и написал короткое соболезнование. На следующий день он со съемочной группой уехал на натурные съемки в горы Сан-Габриэль.

Эмералд сопровождала его. Сидя с ним в машине, она с горечью сознавала, что он полностью погружен в свои мысли и совсем не замечает ее.

Она попытается вычеркнуть его из своей жизни. Попытается. Она должна это сделать. Совсем недавно она встретила мужчину, биржевого брокера из Хьюстона. Он был богат, дважды разведен, седоватый, но все еще довольно привлекательный. Может быть, наконец это ее судьба. Мужчина, которого она искала всю свою жизнь, но так и не нашла. Она открыла пудреницу, чтобы лишний раз взглянуть на свое отражение в зеркале. Да, она все еще великолепна. За последние полчаса в ее лице ничего не изменилось. В нем все еще жили красота, обаяние, сила, слава. Она вновь была суперзвездой. Весь мир был у ее ног. Не так ли?