Хан (СИ)

- Но она будет шевелиться…если мы…если ты…

В черных глазах вдруг янтарем полыхнула лукавость:

- Так?

Я ахнула, когда он снова подался вперед, приподнимая меня своими бедрами и насаживая на себя, заставляя скользить вверх и вниз отчего машина весьма заметно качнулась, и, как мне казалось, в эту секунду стало всем очевидно, что происходит внутри.

- Хан!

- Шшшшшш….

Он снова подался вперед, но в этот раз уже плавно и размеренно, мучая меня еще сильнее этим скольжением тела внутри меня, проникая постепенно, заставляя прочувствовать, как мое тело поддается ему, раскрываясь и обхватывая своими стеночками, пока я кусала губы, утыкаясь в его шею, и не отрываясь глядя на людей на остановке. Людей, которые все так же продолжали есть, говорить, скучать и ожидать своего автобуса, не обращая внимания на нашу машину, в которой было так горячо и так сладко.

-…а водитель?

- Музыку слушает, – усмехнулся Хан, обхватывая меня за ягодицы и приподнимая на себе, отчего я снова, с трудом проглотила свой стон, опускаясь и поднимаясь на нем, глядя в эти глаза, которые полыхали янтарной терпкостью и ароматом волшебных пряностей.

-…это не хорошо… – пролепетала я, глухо выдохнув и сделав несколько быстрых вдохов, чтобы моя голова не кружилась так сильно, вдыхая его аромат, который можно было бы просто съесть, если бы он был реальный и осязаемый.

- Не хорошо? – усмехнулся Хан, вдруг убирая руки от меня, но не дав расслабиться и секунды, когда я поняла, что снова куда-то лечу, придерживаемая его крепкими горячими руками, и опускаясь на колени, упираясь руками в сиденье, чувствуя, что теперь Хан сзади меня все такой же возбужденный и горячий.

- А так? – промурлыкал его голос, когда он обхватил меня ладонями за бедра, вонзаясь теперь сзади, отчего я проехала вперед, упираясь лбом в дверцу, но не в силах даже изменить своего положения, оттого, что все тело дрожало, покоряясь ему.

Резкие глубокие выпады сменялись плавными и медленными движениями этого стройного тела, которое учило меня любить физически, утопая в своих эмоциях и забывая про весь мир вокруг, когда машина снова плавно двинулась вперед, набирая скорость. Подобно кареглазому мужчине за моей спиной, который словно забыл о нежности, упиваясь собственной страстью с каждым толчком и резким движением все сильнее и сильнее.

Я бы уже, наверное, пробила своим лбом дверь машины, если бы Хан не обхватил меня рукой за шею, заставляя запрокинуть голову назад и прогнуться ему навстречу еще сильнее, жалобно всхлипнув и дернувшись, снова потеряв последние крупицы воздуха, когда его губы требовательно и властно накрыли мой рот, выпуская свой терпкий, ароматный язык.

- Ещё! – рыкнул он, не давая мне ничего ответить или втянуть в себя его аромат, обрушиваясь на меня снова, своими губами и своим телом, отодвигая от меня мысли о людях, о водителе, который был через тонкую перегородку, оглушенный музыкой, заставляя упираться руками в холодное, скользкое от капелек влаги стекло, и пылать в ожидании того, когда золото во мне взорвется, оглушая и освобождая.

И это случилось быстрее, чем того хотел Хан, когда тело напряглось до дрожи в каждом кричащем нервном окончании, которые лопались и разрывались обжигающей горячей волной, от которой в глазах просто потемнело, и тело взорвалось на мелкие частички, улетая куда-то далеко ввысь мелкими ослепляющими блестками.

Только и Хан больше не смог сдерживаться, вдавливая меня своим большим телом в мягкое кресло и сжимая в кулаке мои волосы, подавшись бедрами и выгибаясь в последний раз с силой и всей своей тяжестью, не боясь раздавить меня.

Я притихла, прикусив палец и чувствуя, как внутри бедер стало влажно…слишком влажно. Словно влага стекала по мне изнутри, отчего я удивленно обернулась, видя, как Хан томно улыбнулся, чуть подмигнул и потянул меня за собой, потянувшись куда-то к двери машины снова, чтобы вложить в мою ладонь влажные салфетки.

- У нас не очень много времени, чтобы привести себя в порядок. Не больше десяти минут, мавиш.

Я отрывисто кивнула, снова чувствуя себя ужасно смущенно, оттого, что волшебство закончилось и мы вернулись в отрезвляющую реальность жизни, где был водитель, который очевидно уже догадался, что произошло и где был Хан, который просто застегнул на себе дорогущие брюки, принявшись неторопливо поправлять ворот рубашки, пиджак и приглаживать свои иссиня-черные волосы, пока я, краснея, вытиралась, и одергивала на себе узкую трикотажную юбку.

Это было так странно и неловко.

Только что мы дышали друг другом, сплетаясь телами и эмоциями, и вот сидели рядом, стирая с себя следы того, что сводило с ума и соединяло нас. Поспешно выравнивая дыхания и снова делая вид, что ничего не было.

Поправив на себе одежду и покосившись на разорванные трусики под сиденьем, я скованно выпрямилась, держа спину так ровно, что в ушах стоял звон, вздрогнув оттого, что Хан наклонился ко мне, укусив легко за щеку и проведя поверх укуса мягкими горячими губами, но не уже не пытаясь взять за руку, приглушенно спросив:

- Готова?

В последний раз пригладив свои волосы, и отрывисто выдохнув, я кивнула, надеясь лишь на то, что не покраснею предательски, как рак, как только экран между нами и водителем опустится, повторяя про себя раз за разом, что теперь я – Лейла. Я не говорю. Н могу быть той, кем захочу.

Когда перегородка медленно опустилась Хан был как всегда подчеркнуто холодный и спокойный, словно выпустив весь свой вулкан, снова превратился в черную сталь – колкую, острую, опасную и без единой эмоции в этих кофейно-пряных глазах, когда он обратился к водителю:

- Кажется, песня уже закончилась? Можешь сделать звук тише.

Не знаю, сколько именно уже прошло песен и как мужчине удалось сохранить полное безразличие и спокойствие, когда он, не отводя глаз от дороги, просто протянул руку вперед, убирая звук.

Хан тоже вел себя так, словно ничего и не случилось, спокойно глядя в окно со своей стороны, и только я старательно делал вид, что тоже смотрю в окно, а не на отражение кареглазого мужчины, который не выходил из моей головы ни на секунду. И вышел из моего тела всего пару минут назад, отчего я все еще чувствовала влагу внутри бедер как бы старательно не вытиралась, и старалась дышать ровно, не обращая внимания, что меж бедер жгло и горело, а на теле явно остались следы от его пальцев и, наверное, даже от губ.

Что меня ждало дальше?

Куда неслась эта большая тонированная машина?

В очередной одинокий дом Хана, где я снова буду одна сутками, сходя с ума от ожидания, когда он уладит все свои дела и вспомнит обо мне?

Да, я была благодарна Хану и Каану за то, что они увели меня из-под удара, но быть домашней игрушкой в руках этого властного мужчины я была не намеренна, и собиралась об этом сказать ему, как только будет такая возможность и никого не будет рядом.