Бестселлер по случайности

Писательство — ее билет в мир финансового благополучия. Об этом забывать нельзя. Ни в коем случае.

Мэллори подняла пальцы над клавиатурой и загадала желание: вот бы нащупать внутри себя творческую жилку! Загадала и тут же упрекнула себя: ну что за мысли! Если жилки нет, придется ее найти. Ждать вдохновения некогда; желание писать может не вернуться никогда, значит, она прождет впустую. От ее бездействия исчезнет и чудесная жизнь, и чудесные вещицы, наполняющие чудесный дом. Ни один здравомыслящий человек не допустит, чтобы это случилось во второй раз.

Мэллори решительно расправила плечи. Она не может позволить себе бояться. И исписаться тоже!

Мэллори Сент-Джеймс выбросила из головы страдающего на кухне мужа, страдающую в Атланте подругу и дурманящий аромат оссо-букко. Женщина, некогда именовавшаяся Мариссой Темплтон, опустила пальцы на клавиатуру и начала печатать.

Глава 5

К сожалению, обморок — лишь временное спасение, нельзя им регулярно пользоваться. Впрочем, в воскресенье вечером, придя в себя на кровати, куда ее уложил муж, Кендалл подумала, что современницы Скарлетт О'Хара то и дело лишались чувств не только из-за туго затянутых корсетов, но и из-за многочисленных неразрешимых проблем.

Нечто подобное случилось с Кендалл. Разваливающаяся карьера, разваливающийся брак плюс ежеминутно растущий список других неурядиц — такого ей не вынести.

Если бы дети жили дома, а книги успешно продавались, она попыталась бы поговорить с Кэлом или повела бы его к семейному психологу, чтобы спасти двадцатитрехлетний брак.

Но все вокруг рушилось, причем одновременно, и Кендалл боялась говорить с Кэлом. Возникло дурное предчувствие: если начать разговор, муж, пожалуй, закончит его словами: «С меня хватит. Прощай!»

Когда Кэл поднял ее с пола, Кендалл пришла в себя ровно настолько, чтобы не позволить ему вызвать доктора или отвезти ее в больницу. Сославшись на усталость, она прилегла на кровать и притворялась спящей, пока не задремала по-настоящему. Сейчас она лежала без сна рядом с мирно храпящим мужем и гадала, как быть дальше. Никаких мыслей не появлялось. Кендалл выбралась из постели, прошла в комнату Мелиссы в дальнем конце коридора, заперла дверь, упала на дочкину постель и уже на заре уснула.

В восемь утра ее разбудил громкий стук в дверь.

— Кендалл, ты там? Как ты себя чувствуешь?

Проснувшись лишь наполовину, она лихорадочно обдумывала следующий ход.

— Кендалл, как ты? — Кэл дергал несчастную дверную ручку.

Молчание.

— Нам нужно поговорить.

Разговаривать она не желает — это единственное, что Кендалл знала наверняка.

— Сегодня я должен составить отчет для Брайера, — начал Кэл, снова не дождавшись ответа, — но я не уйду, пока ты не скажешь, что нормально себя чувствуешь.

— Я нормально себя чувствую, — эхом повторила Кендалл и стала ждать, когда он отправится на работу.

— Постараюсь вернуться к десяти. Хочу кое-что тебе сказать.

«Вероятно, то самое, что я не желаю слышать», — подумала Кендалл.

Кэл спустился по лестнице и через кухню прошел в гараж. Неужели он насвистывает? Гаражная дверь поднялась, и Мелиссина кровать заходила ходуном. Потом дверь опустилась, но с постели Кендалл встала далеко не сразу. Вдруг Кэл не уехал, а лишь выманивает ее из Мелиссиной комнаты?

Наконец она сползла на первый этаж и, заглянув в холодильник, обнаружила полстаканчика просроченного черничного йогурта и сморщенный персик, которые тут же выбросила. Чем бы ни занимался в выходные муж, дома он явно не ел.

Пришлось ограничиться кофе. Кендалл отнесла чашку в кабинет и поставила у монитора. В надежде успокоиться она проверила электронную почту и обнаружила три письма — от Тани, Фэй и Мэллори. Каждая ругала ее за побег и заканчивала послание словами «Позвони мне».

Когда зазвонил телефон, Кендалл налетела на него коршуном, ожидая услышать одну из подруг, но это была Сильвия, что следовало выяснить заранее, взглянув на определитель номера. Слушая агента, Кендалл представляла себе новый семейный герб с латинской надписью «Избегание любой ценой». Izbeganius, izbegatas, izbegant — так, наверное?

— Алло!

— Боже, голос у тебя, как с того света!

— Спасибо, дорогая! — Кендалл посмотрела на свое отражение в мониторе и добавила: — Я и выгляжу так же.

Она сделала глубокий вдох и стала ждать, когда Сильвия перейдет к делу. Как обычно, прелюдия у ее литагента заняла не более двух секунд.

— Сегодня утром я разговаривала с Джейн из «Скарсдейла». Если хочешь выплатить им тридцать тысяч и расторгнуть договор, могу организовать. Могу, но не советую: Бренда Тинсли — особа мстительная. Думаю, лучше сдать эту книгу, а уж потом строить планы на будущее.

Наличными такой суммы у Кендалл, естественно, не было, а Кэл вряд ли выпишет чек с их совместного счета, учитывая ситуацию в семье. Он ведь над каждым центом трясется, на черный день откладывает!

— Кендалл! — Голос Сильвии прорезал затянувшееся молчание. — Понимаю, сейчас тебе нелегко, но ты профессионал и обязательно справишься. Пока работаешь над этой книгой, я закину удочки в другие издательства. Сколько ты уже написала?

Кендалл зажмурилась и снова сделала глубокий вдох. Она не написала ни одной страницы, ни одной! А ведь поначалу идея показалась ей очень оригинальной — рассказать о четырех писательницах с разными творческими судьбами, взяв за основу себя, Мэллори, Фэй и Таню. Увы, неприятности и полное отсутствие интереса со стороны Зануды Джейн задушили энтузиазм в зародыше. Затем дети уехали в колледж, и думать в опустевшем доме стало невмоготу. Потом Кэл начал исчезать эмоционально и физически, а потом на горизонте замаячила «Зельда».

— Надеюсь, ты успеешь к первому декабря?

Кендалл приказала вялому мозгу решить простую математическую задачку. На дворе первое августа — значит, осталось четыре месяца, в каждый из которых нужно выдавать по сто страниц. Если работать по шесть дней в неделю, получается пять-шесть страниц в день. Обычно Кендалл писала по книге в год, сам процесс растягивался месяцев на семь, но ведь многие авторы работают куда быстрее. Теперь дети в колледже, она сама себе хозяйка и должна успеть, если не будет пускаться в лишние лирические отступления и ненужные сюжетные повороты.

Вот только думать она сейчас не в состоянии, не говоря о том, чтобы писать. А если дойдет до развода…

— Разумеется! — ответила Кендалл, стараясь, чтобы прозвучало уверенно или хотя бы оптимистично. — Никаких проблем!

«Никаких проблем для любого, кроме меня в нынешней ситуации», — мысленно добавила она.

— Отлично! — отозвалась Сильвия, а затем с нехарактерной для себя мягкостью добавила: — Ты очень талантливая. Не позволяй им себя сломать. Дописывай книгу, и мы найдем тебе дом погостеприимнее.

До вечера Кендалл лежала на диване в бездумной полудреме, щелкала пультом, переключаясь с канала на канал, пока не наткнулась на «Тернер классик мувиз», где показывали «Плавучий дом» с Софи Лорен и Кэри Грантом.

Время о времени звонил телефон; она не отвечала, даже когда видела на определителе номер Фэй, Тани или Мэллори.

Холодильник зиял пустотой, одеться и выйти из дома казалось невообразимым, и Кендалл провела ревизию в кладовке. Пакетик чипсов, два батончика-мюсли и несколько ванильных вафель сомнительной свежести помогли не умереть с голоду. В половине десятого вечера она снова закрылась в комнате Мелиссы, нырнула в постель, но заснула лишь после возвращения Кэлвина и несостоявшегося разговора.

— Кендалл! — постучав в дверь, позвал Кэлвин.

Кендалл зажмурилась: это кошмар, ей снится кошмар.

— Черт подери, мы что, будем жить в одном доме, не общаясь?

Можно подумать, прежде такого не случалось!