Русалка и гламурный пират (СИ)

Я поняла, что идти мне совсем не хочется. Даже пятьсот метров.

— Слушай, — решился Лапоть. — А чего тебя понесло в море в такую погоду?

— Вообще-то с утра погода была вполне нормальная.

— С утра — это часов в семь?

— Ага.

— Тогда еще один вопрос: чего тебе в такую рань не спалось?

Я пожала плечами. И забралась на сиденье квадроцикла. Лапоть вообще-то не очень разговорчивый, но если уж на него нашло — не успокоится, пока не спросит обо всем, что его волнует. Например, откуда взялся мой спутник. Лапоть знает, что я всегда плаваю одна и терпеть не могу, когда кто-то путается под ногами.

— Согласись, я поступила вполне по-дружески: пришла в семь. Так что если бы я утонула, вы бы не были виноваты.

Спасатели трудятся с восьми утра до восьми вечера. Это официальное время работы городского пляжа, указанное на табличке у входа. После восьми вход на пляж закрывается железной цепью. Через нее, естественно, все перелезают и продолжают отдыхать на мягком песочке и плескаться в воде. Кто-то вообще торчит тут целыми ночами. Это их дело. Фишка в том, что администрация пляжа, повесив табличку, юридически снимает с себя ответственность за безопасность курортников. Если кто утонул в неурочное время — сам виноват.

Квадроцикл резко затормозил у заднего входа в отель, я спрыгнула и поправила сползшее полотенце.

— Ты же не собираешься замутить с этим, — Ерш махнул подбородком в сторону моря.

— При всем уважении — а тебе какое дело?

— Других парней, что ли, нету, — недовольно пробурчал Ерш.

— Каких это — других?

— Ну, мало ли…

— Знаешь, что я тебе скажу, дорогой Ершик?

— Что? — он радостно встрепенулся.

— Для рыбы ты необыкновенно болтлив. Пока! И спасибо, что подвез.

Глава 3

Дверь моей квартиры была открыта нараспашку. Странно. Дед обычно с утра ко мне не вламывается. Может, злоумышленники? Я на цыпочках вошла в гостиную, приготовившись, если что, царапаться и кусаться. Но давать волю внутреннему зверю не пришлось — у окна я увидела деда.

— Ты чего здесь делаешь?

Он резко обернулся.

— Руслана!

— Что?

— Ты где была?

— На море, а что?

— В такую погоду?

Я посмотрела в окно. Темно-синие волны с белыми барашками на гребнях догоняли одна другую, небо приобрело серо-зеленый оттенок. Где-то вдалеке сверкнула молния, а через несколько секунд слабо громыхнуло. Гроза начинается.

— Когда я выходила, было не так страшно.

— И что, ты там, действительно, плавала?

— Побарахталась немного, поболтала со спасателями. А в чем дело?

— В твоем телефоне. Трезвонит все утро, не переставая. Ты трубку не берешь. Я зашел — а тебя нет. Собрался уже волноваться.

Еще один взволнованный. Я взяла телефон. Семнадцать непринятых от Ники. Даже не сомневаюсь, что это из-за Эдуарда. Он ее бросил. Или она его. Лучше бы второе, меньше будет соплей и неутешных рыданий. Я нажала вызов. Короткие гудки. Ладно, сначала душ, потом — помощь подруге.

После душа я позвонила Нике еще раз. На этот раз гудки были длинными, но трубку она не взяла. Странно. Пробежавшись по отелю и убедившись, что механизм гостеприимства, отлаженный дедом и мной, работает идеально, я снова взяла в руки телефон. Ника не отвечает. Кажется, сегодня очень волнительный день, и теперь пришла моя очередь тревожиться. Я решила звонить подруге в течение получаса, а потом, если она так и не ответит, наведаться к ней домой.

Надо сказать, во время забега по отелю, я испытывала довольно неприятное чувство. Каждый раз, когда я открывала дверь или поворачивала за угол коридора, мне хотелось сначала высунуть голову и посмотреть, нет ли там Аркадия. Я не знала, как вести себя при встрече с ним и предпочла бы вообще не встречаться. Но это могло произойти в любой момент.

Я не люблю прятаться и неприятности обычно встречаю лицом к лицу. Могу даже сама на них нарываться, чтобы не находиться в томительном ожидании. Так что от меня вполне можно ожидать, что я пойду, найду его и чего-нибудь ему наговорю, не подумав, как следует. Так что надо крепко держать себя за шкирку. Потому что взрослые рассудительные люди, прежде, чем что-то сделать, думают. Потом ждут, когда пыль уляжется, и думают еще раз. И только после этого действуют. Если к тому моменту ситуация не прояснится или проблема не рассосется сама собой.

Итак, что мы имеем? С одной стороны, я выиграла пари и он должен оставить меня в покое. С другой — я смухлевала, и он об этом знает. Любая непредвзятая судейская коллегия признала бы мою победу недействительной. С третьей стороны — я помогла ему выбраться на поверхность, когда он наглотался воды. Вполне возможно, что без моей помощи в тот критический момент он бы утонул. Хотя не факт, мог и выплыть. В общем, я спасла ему жизнь, так что счет в мою пользу. Но есть еще и четвертая сторона. Если бы не я и не пари, предложенное мной, он бы вообще не оказался в километре от берега, да еще и в отсутствие спасателей. Так что я опять виновата.

Конечно, самым правильным было бы выбросить все это из головы и просто подождать, как будут развиваться события. Но не хотелось бы, чтобы они начали развиваться в неподходящий момент. Например, на глазах у деда. Аркадий ведь даже не знает, что я не гость отеля, а внучка его хозяина. Как же меня раздражают вещи, которые я не могу держать под контролем!

Оказывается, драгоценный Эдуард предложил Нике съехаться. С чего это он так торопится? Они знакомы всего два месяца. Нормальные парни в это время обычно боятся даже говорить «мы» и давать девушке ключи от своей квартиры. А этот хочет жить вместе. Интересно, в чем подвох? Ему нужна бесплатная домработница? Он боится спать один, а любимый плюшевый мишка потерялся? Его дедушка написал завещание, по которому он получит миллион долларов, если срочно женится, а он на самом деле гей? Так, стоп. Надо придержать свое буйное воображение.

А есть ли подвох? Конечно, есть. Эдуард, весь такой возвышенный и одухотворенный, не понравился мне с первого взгляда. Я ему, кажется, тоже. Потому что у него на глазах ела шаурму. Вообще-то я такое не ем, но тут, узнав, что он веган и сыроед, не удержалась. Он не изображал рвотные позывы, но всем своим видом давал понять, как его утонченной натуре сложно находиться в обществе такого примитивного существа, как я.

Мы тогда прогуливались по набережной, и я сказала, что ужасно голодна и хочу купить шаурмы. Ника начала посылать мне отчаянные сигналы, но я сделала вид, что не замечаю их. Потом мне влетело от нее по первое число. Да, весело было.

После обеда я взяла машину деда и поехала к Нике. Этот мерзкий тип хочет украсть у меня лучшую подругу и заморить ее голодом, а я ничего не могу сделать! А что тут сделаешь? Если я буду ее отговаривать, она обидится. Может, мы даже поссоримся, а это совсем не тот результат, к которому я стремлюсь. Прямое противостояние тут не подойдет, нужно действовать исподтишка, чего я, к сожалению, совершенно не умею. Прав был Эдуард — я примитивное существо.

Я думала, что застану Нику за упаковкой вещей, но оказалось, что она драит ванную. Странно. Может, передумала?

— У меня генеральная уборка, — сообщила подруга. Поэтому я твой звонок услышала не сразу.

— Ты звонила мне семнадцать раз, начиная с восьми утра. Он что, утром предложил тебе съехаться?

— Да! — глаза Ники сияли почти так же ярко, как начищенные ею краны. — Мы проснулись, сделали Сурьянамаскар, потом выпили свежевыжатого морковного сока и он говорит…

— Так он у тебя ночевал?

— Да!

— В первый раз?

— Ну… да, в первый.

— Тебе не кажется, что это все как-то слишком быстро?

— Лана! Ну почему ты не можешь просто за меня порадоваться? — Ника оттопырила нижнюю губу, как ребенок, который сейчас заплачет.

— Я рада, — вообще не получается изобразить довольную улыбку. Надо на курсы актерского мастерства записаться, что ли. — Раз ты рада, то и я тоже.