Вор (ЛП)

— Океееееей, — медленно говорю я. — Увидимся вечером, да?

Она кивает.

Чуть больше восьми месяцев прошло с тех пор, как она впервые осталась у меня на ночь. Акиссежд — не так легко срывается с языка, как многие другие имена, переделанные мною. Её утреннее признание кажется мне странным, но я не могу понять почему. Может быть, нам уже пора начать жить вместе. Я сажусь в машину и включаю кондиционер на полную мощность. Ей нравится моя щетина. Лия терпеть не могла, когда я не брился. Она постоянно говорила, что щетина раздражает кожу на её лице. Когда она произносила слово «раздражает», мне хотелось развестись с ней. Или, возможно, мне просто всегда хотелось с ней развестись. Меня тошнит, когда я думаю о Лии, но не из-за неё — у Лии всегда было очень мало власти надо мной — а из-за той маленькой девочки.

Я отгоняю подальше от себя подобные мысли. Когда я приезжаю на работу, то встречаю в офисе свою мать, которая пришла навестить Стива.

— Он практически не появляется дома, да и ты очень редко навещаешь нас, — говорит она, обнимая меня. — Поэтому мне приходится приезжать сюда, чтобы увидеться со своими двумя мальчиками.

Она не упоминает моего брата. Она все ещё злится на него, в общем-то, как и я, за то, что он переспал с моей бывшей женой. Лия сбросила на меня эту маленькую бомбочку в ту самую ночь, когда сказала мне, что не я являюсь отцом её ребенка. Я бы солгал, если бы сказал, что никогда думал о том, что Эстелла может оказаться его дочерью. И это ранит больше всего.

— Как Джессика? — спрашивает мама.

Я слегка улыбаюсь, перебирая бумаги на столе. Моя мать сидит в кресле в моем кабинете, и я точно знаю, что она пришла сюда поболтать. И она не уйдет отсюда, пока я не дам ей того, что она хочет.

— Этим утром она призналась, что любит меня.

— Ну, а что ты? Ты признался в ответ?

— Нет.

Несколько минут она сидит, не произнося ни слова.

— Мне, правда, нравилась Лия, — говорит она, прерывая молчание. — Когда ты потерял память, она не отходила от тебя. И как твоя мать, я это очень ценю, — вздыхает она, — но я знаю, что ты все ещё любишь эту девушку.

Моя очередь вздыхать.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. А даже если бы и понимал, то не стал бы об этом разговаривать. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как там поживают твои розы?

— Даже не пытайся, — говорит она. — Джессика великолепная, Калеб. Правда. Но она хочет перевести ваши отношения на новый уровень. Ты понимаешь это, да?

— Да.

— Ты хочешь снова жениться? Завести... детей?

Я вздрагиваю.

— Не очень.

— Нельзя позволять женщине похищать твою сущность.

Я благодарен своей матери, правда. Но она понятия не имеет о том, о чем говорит. Мое сердце все ещё разбито. Я пытаюсь понять, как мне жить без того, без чего я жить не могу. Я пытаюсь заставить себя отпустить старые мечты и создать новые. По крайней мере, мне так кажется.

— Все равно не хочу, — твердо говорю я.

— Я видела Эстеллу.

Я замираю.

— Что?

— В магазине я наткнулась на Лию. Девочка была вместе с ней.

Я молчу, не зная, что и сказать. Как она? Что она сказала? Как выглядит?

Я провожу рукой по шее, не сводя глаз с подлокотника ее кресла.

— Она была моей внучкой. Я люблю её… — в конце фразы её голос надрывается, и я впервые понимаю, какие чувства испытывает моя мать. Она тоже потеряла Эстеллу.

— Она твоя, Калеб. Я чувствую это.

— Мам, прекрати...

— Нет. Сделай тест на отцовство. Мне кажется, тут что-то не так.

Я прекращаю перебирать бумаги и сажусь в кресло.

— Зачем ей врать мне об этом? Солгав, она теряет алименты, помощь в воспитании ребенка и возможность удержать меня.

— Ох, Калеб. Лия из тех, кто ценит месть превыше всего.

У меня мурашки. Боже мой.

Я качаю головой.

— Ты хочешь, чтобы это оказалось правдой. И я этого хочу, но это не так. При этом есть огромная вероятность того, что она твоя внучка. Поговори со своим сыном.

Она поджимает губы, и это делает её старше.

— Просто подумай об этом, — просит она. — Если Лия откажется, можно будет обратиться в суд, — она наклоняется вперед. — Калеб, у неё твой нос.

— Блядь. Все, разговор окончен, — я никогда раньше не ругался матом в присутствии матери. Встав со своего места, я провожаю её до двери. Прежде, чем я закрыть за ней дверь, я целую её в щеку. — Ты хорошая мать, но я уже давно вырос. Иди и вмешивайся в жизнь Сета.

Она улыбается, гладит меня по щеке и выглядит гораздо взволнованнее, нежели раньше.

— Прощай, сынок.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Прошлое

Я заполучил её. Не скажу, что уверенной хваткой, но все же она была моей. Мы с Оливией с легкостью окунулись в отношения. Ежедневная рутина была для нас невероятно легкой и воздушной. Мы играли, целовались и часами напролет болтали обо всем на свете. Я никогда не мог предсказать, что она скажет дальше, и мне это нравилось. Она отличалась от всех девушек, с которыми я встречался раньше. Даже Джессика, в которую я практически влюбился, не вызывала во мне таких чувств, которые пробуждала Оливия.

Однажды у нас зашёл разговор о том, сколько детей мы бы хотели иметь. В основном об этом говорил я, потому что Оливия всегда и во всем старалась не загадывать на будущее.

— Пять. Я хочу, чтобы у меня было пять детей.

Она удивленно приподняла бровь и наморщила нос.

— Слишком много, а что, если твоя жена не захочет так много детей?

Мы приехали на пляж и разлеглись на пледе, притворяясь, что любуемся на звезды, хотя на самом деле не сводили друг с друга глаз.

— Думаю, что мы с тобой сможем найти компромисс.

Она начала быстро моргать, словно что-то попало ей в глаз.

— Я не хочу детей, — сказала она.

— Нет, хочешь.

Она ненавидела, когда я так делал. Она ненавидела, когда я говорил ей, что она ошибается насчет своих же собственных мыслей.

Я приподнялся на локтях и устремил свой взгляд на воду, пытаясь избежать грязного взгляда, которым она меня одарила.

— Ты никогда не навредишь им, — сказал я. — Ты не будешь такой, как твой отец, и не закончишь, как твоя мать, потому что я никогда не брошу тебя.

— Тогда я умру от рака.

— Нет, не умрешь. Мы будем постоянно тебя проверять.

— Черт возьми, как ты узнаешь, о чем я думаю?

Я посмотрел на неё. Она прижала колени к груди, положив на них голову. Её волосы были собраны на затылке в большой нелепый пучок. Мне хотелось распустить его, чтобы волосы спадали вниз по спине, но она выглядела так мило, что я решил этого не делать.

— Я вижу тебя даже тогда, когда ты думаешь, что я на тебя не смотрю. Кажется, я одержим тобой.

Она попыталась сдержать улыбку, но я видел, как она зародилась в уголках её рта. Я повалил Оливию на спину. Она засмеялась. Она почти никогда не смеялась... Мне хватит пальцев обеих рук, чтобы сосчитать все случаи, когда мне удавалось услышать её смех.

— Ты никогда не сдаешься. Именно поэтому ты мне так нравишься, Оливия — без второго имени — Каспен. Ты заставляешь меня потрудиться ради каждой твоей улыбки, каждого твоего смешка...

Она покачала головой.

— Я не смеюсь.

— Правда? — мои пальцы ползли вверх по её ребрам. Я щекотал её, а она смеялась. Смеялась так сильно, что я сам едва сдерживал смех.

Когда мы успокоились, она положила голову мне на грудь. Её следующие слова застали меня врасплох. Я старался лежать как можно тише, сдерживая дыхание и опасаясь, что Оливия прекратит говорить сердцем, стоит мне только пошевелиться.

— Моя мама хотела, чтобы у неё было шесть детей, но родилась только я, и это было довольно дерьмово для неё, потому что я оказалась той еще чудилой.

— Ты не такая, — возразил я.

Она подняла голову, чтобы взглянуть на меня.

— Я подводила губы черной подводкой для глаз и сидела в «позе лотоса» на кухонном столе... медитируя.

— Не так уж и плохо, — сказал я. — Ты просто хотела внимания.