Испытание соблазном

Бруно страстно целовал ее, неимоверными волевыми усилиями пресекая поцелуи, чтобы взглянуть на Тэмсин, теряющуюся в сомнениях; его взгляд был испытующим и лукавым. Девушка видела это и все же изо всех сил тянулась к его губам.

Он повел ее по пустынному коридору пригородного отеля. Исход становился очевиднее с каждой секундой. Длинный коридор до номера Бруно, который он снял, чтобы иметь возможность быть с ней, стал во много крат длиннее из-за частых остановок для поцелуев и ласк, становившихся все более и более смелыми.

Тэмсин верила в любовь и узы брака, но также верила и в испепеляющую власть желания, что уже неоднократно овладевала ею в прошлом.

Бруно ввел ее в свой номер и зажег приглушенный ночник.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил он, сдабривая порывистыми поцелуями тягучие ласки прелюдии.

Тэмсин вздрагивала от глубокого звучания бархатного голоса Бруно, и тепло разливалось по ее телу вслед за горячим дуновением его шепота. В тугом коконе палящего желания она откидывала голову, предоставляла свою шею, плечи, полуобнаженную грудь его усладительным, поцелуям.

Бруно пробовал оставить ее, приблизиться к бару с его прохладительными напитками, но гибкие женские руки настоятельно удерживали его.

— Нет-нет, не останавливайся, — запретила ему Тэмсин, и итальянец послушно продолжил покрывать поцелуями ее раскрасневшееся лицо. — Не останавливайся! — чувственно повторяла она.

Сластолюбие делало эту с виду холодную красавицу царственной. Ее мраморные щеки пылали лихорадочно-малиновым румянцем, кобальтовые глаза увлажнились, блестящие веки томно отяжелели, опушив рассеянный и заволоченный взгляд тенью ресниц, тонкие крылышки носа трепетали в неровном дыхании, как и пухлые влажные губы. Полная грудь скульптурно круглилась в желтизне скудного освещения.

Бруно энергично исследовал теплую пружинистость женского тела.

— Я и не собирался останавливаться, — заверил ее он.

Тэмсин, обнаженная до крошечных предметов белья, нетерпеливо перебирала пальцами пуговицы белоснежной рубашки Бруно. Обнаружилась бронзовая от загара грудь итальянца, с глубокими полутенями атлетического рельефа, увитая волосками, в которые девушка тотчас погрузила тонкие пальцы.

Бруно небрежно отбросил полупрозрачную ажурную ткань бюстгальтера, обнажив объемистую грудь девушки, и прильнул к ней губами.

— Не желаешь снять свою безделушку? — насмешливо спросил он, оторвавшись от роскошной груди и кивнув на массивное колье, оборонявшее шею Тэмсин. Затем помог ей справиться с замочком и отложил украшение на ночной столик. — Ты великолепна, — удовлетворенно произнес Бруно, избавившись от ослепительного напоминания о Джеймсе Грейнджере.

Он облек горячими ладонями ее аппетитную грудь и стал медленно оттеснять девушку к постели. Розовые горошины сосков уплотнились, к удовольствию Бруно и к болезненному нетерпению Тэмсин. Теперь Бруно знал точно: Тэмсин полностью принадлежит ему.

Он то приступал к ней, позволяя осязать меру своей возбужденности, то, дразня, отступал.

Тэмсин опустилась на постель, Бруно разделся и последовал за ней. Неторопливость, с которой он все это проделал, казалось, взбудоражила Тэмсин сильнее всех предшествовавших ласк. Поэтому, избавившись от последнего предмета белья, она тотчас объяла его бедра. Гладкие и скользящие, они обожгли Бруно, и он беспрепятственно плавными приступами погрузился в теплую податливую теснину женской плоти.

Бруно медленно, прочувствованно нагнетал ритм, ровно и глубоко дыша, всматриваясь в девушку, проникаясь ее трепетным восприятием. Руки Тэмсин плавно ласкали его торс, гибкими бедрами, голенями, лодыжками она оплетала и направляла Бруно.

Тихо и неспешно, приостанавливаясь, тщательно вникая в тонкую материю ощущений, затем возобновляя взаимное проникание, изучая себя и друг друга, они внезапно крепко обхватили один другого, глубоко вздохнули и доверились своим телам, которые действовали непроизвольно от них и потому безошибочно… Вздрагивая, дыша горячо, коротко и часто, покрываясь блестящей испариной, напряженный до предела, Бруно дошел до кульминации, сладострастно простонав.

В дверь его номера отрывисто постучали.

— Бруно, — тихо проговорила Тэмсин, плотно обхватив его за плечи.

— Наверное, обслуживание номеров, — предположил он. — Не обращай внимания, дорогая.

Постучали еще раз, более настойчиво. Тэмсин напряглась. Бруно оставил ее. Быстро надев брюки, он сказал:

— Сейчас вернусь, продолжим, жди. — После чего стремительно вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

Обнаженная девушка присела на постели и увидела свое отражение в зеркале туалетного столика. Растрепанная и разгоряченная, она была неузнаваема для самой себя. Горящие глаза, набухший рубиновый рот, пылающие щеки. Тэмсин вглядывалась в незнакомую сластолюбивую женщину и понимала, что пожалеет о случившемся утром.

Она встала с постели и, надев то немногое из своей одежды, что сумела обнаружить в спальне, вышла в гостиную, где ее ожидало настоящее потрясение.

Глава четвертая

— Тэмсин?! — воскликнул Джеймс Грейнджер.

— Привет, — тихо отозвалась она. Джеймс был шокирован тем, что застал Тэмсин в номере своего друга в столь поздний час, в таком откровенно неопрятном виде. Граф постарался скрыть свое удивление, Тэмсин в свою очередь уверенно скрывала досаду.

— Напрасно я пришел, простите, — проговорил пожилой джентльмен, поспешно собирая деловые бумаги с кофейного столика. — Бруно вел себя подобно наблюдателю, словно он к сложившейся ситуации не имеет никакого отношения.

— Приношу свои извинения… вам обоим… Бруно, мне следовало перезвонить, прежде чем отправляться на эту встречу. Я, пожалуй, пойду. Дела могут подождать и до утра, — извиняющимся тоном частил Джеймс, спеша ретироваться.

Бруно, скрестив руки на груди, лениво проговорил:

— Тебе незачем извиняться, ты не мог знать. Мы с Тэмсин поужинали вместе, а потом… Ну, в общем, ты и так все понял. Не всегда люди властны над своими поступками… А эти договоры и впрямь лучше отложить да завтра. Обсудим на свежую голову.

— Совершенно верно, — торопливо согласился граф, по-детски конфузясь. — Ну, я пойду. Всего хорошего, Бруно, спокойной ночи, Тэмсин, — успел еще проговорить Джеймс, а затем за ним закрылась дверь.

Они еще с минуту стояли безмолвно, потом Бруно подошел к Тэмсин, ошарашенной этой нелепостью, и, сжав кисти ее рук, сказал, склонившись к самому лицу девушки:

— Что же ты приуныла?

Тэмсин растерянно покачала головой.

— Не волнуйся ты так. Ничего непоправимого не произошло. Я могу купить тебе еще и не такое колье, — утешительно пробормотал итальянец, ловя ее губы.

— Я не понимаю, — резко проговорила Тэмсин, выпутываясь из его объятий. — При чем тут колье? Со слов Джеймса я поняла, что эта встреча была назначена заранее. Так?

— С чего ты взяла?

— Он сказал, что стоило перезвонить, прежде чем отправляться на встречу с тобой. Это не случайная фраза. Вы договаривались заранее. Ты знал, что он придет… Или забыл? — робко предположила Тэмсин.

— Ничего я не забыл! — дерзко бросил итальянец.

Девушка воззрилась на него, недоумевая, что могло заставить Бруно так поступить с ней. Бахвальство перед другом?

— Я сам просил его зайти ко мне с этими документами, когда ты приняла мое приглашение поужинать, — откровенно заявил он.

— Для чего тебе это понадобилось? — растерянно проговорила она.

— Что непонятного, — раздраженно отозвался он. — Выпьешь? — спросил, подойдя к бару.

— Нет, — отрывисто бросила Тэмсин. — Отвечай, зачем тебе это понадобилось?

Игнорируя ее возражение, Бруно наполнил два стакана и, протянув один Тэмсин, сказал:

— Выпей… Я планировал соблазнить тебя, и мне это удалось… Легко! — нахально объявил он.

— Понятно, — протянула Тэмсин. — Но для чего нужно было ставить об этом в известность Джеймса, да еще таким образом? Боялся, что он не поверит тебе наутро после победы? Или это у вас привычное развлечение?