Параmonoff in Pictures

– Нет, Юра, как ты мог подумать, – вздохнула я, изображая Белоснежку.

Настенька внимательно наблюдала за мной, я даже чувствовала работу ее мысли – пойти и рассказать всем, что Парамонова чуть не упала в обморок, потому что или беременна, или до тошноты ненавидит Швареву.

– Не пугай меня, Парамонова, – попросил Лопатин, и, подхватив меня под локоть, утащил в свой уголок. Там Юрий угостил меня шоколадкой, из неприкосновенных запасов, и даже предложил выпить коньяку. Лопатин отличался от остальных эрзацев еще и тем, что был на удивление запасливым, у него всегда были припасены сладости и спиртное – местная валюта, ведь всем давно известно, что к секретаршам и расчетчицам из бухгалтерии пустым лучше не приходи.

– Не, Юр, с утра не употребляю, – отказалась я от десятидолларового бренди, вселив в Лопатина новые подозрения, ведь ничто человеческое мне не было чуждо, даже пьянство после бессонных ночей в редакции.

– Какое утро, Ал, двенадцать – обед уже, – растерявшись, сообщил Лопатин, и я вдруг вспомнила, что остались недовершенными некоторые дела.

– А в бухгалтерии когда обеденный перерыв? – спросила я, запивая шоколад остывшим чаем из Лопатинской кружки.

– С часу до двух, и ни минутой позже. А что?

– А то, что побежала я, Юрий Лопатин. Завидуй, шеф мне денег отвалил! – радостно сообщила я.

– Фигасе… Пойти что ли и мне шефа пошантажировать? Как думаешь?

– Думаю, что тебя он сразу уволит, да еще и без пособия, сегодня Юра не твой день, – я похлопала его по плечу, и добавила. – Спасибо, Юрец, ты настоящий друг.

– Давай, не падай больше.

Вот так я покинула взгрустнувшего эрзаца, и направилась в святая святых нашего издательского дома – бухгалтерию.

Желтые лаковые босоножки стояли на верхнем стеллаже и излучали сияние ровно на сумму, зажимаемую моей ладошкой. Столько стоили и необъятный арабский принц, и старый фавн, плетущий венки из слов и музыки, вместе. Суммы, выписанной скупой рукой главного бухгалтера, явно не хватало на право вновь попользоваться каталогом Валерии Аркадьевны и купить столь желаемый цыплячьего цвета объект.

– Эх, до чего ж я совестливая, – посетовала и отвела жадный взгляд от глянца лакированной кожи.

– Интересуетесь? – вежливо спросили сбоку.

Я обернулась и увидела продавца, похожего на студента, подрабатывающего после институтовских лекций.

– Уже не интересуюсь, – немного грустно ответила я.

– Есть новые модели, есть обувь со скидкой, а на нижнем этаже распродажа, – пытался он быть профессионалом.

– Спасибо, в следующий раз.

Он улыбнулся, обнажив брэкеты, и я подумала: 'как правильно кто-то сказал, что мы все ищем принцев, а достаются нам тощие, кадыкастые очкарики'.

Не ожидала от Михалыча такой щедрости – Роман Максимовский, а попросту Макс, был не новичок в журналистике, и работал в соседнем отделе, где готовились выпуски газеты 'День города'. По всей видимости наш шеф-редактор сумел доказать важность моего материала Плавному, и тот под давлением Михалыча откомандировал Максимовского в мое распоряжение. Само руководство сегодня было слишком занято, обсуждалась тема слияния нашего мега-холдинга с 'Нефть-ресурс Медиа'.

Никогда раньше мне не доводилось работать с Максом, зато о личной жизни журналиста знали почти все особи женского пола нашего издательского дома. Максимовский слыл 'дон жуаном', а последним его трофеем до недавнего времени считалась Лика Шварева, моя врагиня.

Придя на следующее утро в наш отдел, я застала Максимовского сидящим в моем кресле, и даже попивающим кофе из моей кружки.

– Опаздываем, Парамонова, – укоризненно покачал головой нахал, и демонстративно добавил в кофе еще одну ложку сахара.

– Еще пять минут, между прочим, – зачем-то начала оправдываться я, не зная куда бросить сумочку – длинные ноги Романа загораживали проход к столу, подойти ближе, а тем более оттолкнуть их, я не решалась.

– Может, поведаешь мне о своих планах, – сказал он, глядя на мое томление у его ляжек.

– Поведаю, – буркнула я, – если освободишь мое рабочее место, а стул для себя возьми у Шваревой, думаю, она тебе не откажет.

– Не откажет, – ухмыльнувшись, подтвердил Максимовский, и поднялся из моего кресла.

Мы стояли рядом, Макс был на голову выше меня, хотя я и не считалась пигалицей. Мой взор устремился в вырез его легкой рубашки, и я смогла рассмотреть волоски на загорелой груди напарника.

– Ну и… – сказал Макс, глядя на меня сверху, я отодвинулась, и он легкой поступью ушел к своей пассии, на другую сторону нашего балагана.

Я прислушалась, во всеобщем гвалте надеясь расслышать довольный смех Лики, или хохоток Макса, или звук поцелуя, или… черте что! Какое мне дело до их поцелуев?! Просто пора работать, а оторвать Максимовского от Шваревой теперь мне показалось делом непростым.

– Спишь что ли? – вдруг услышала я.

Около меня, со стулом наперевес, стоял Макс и с любопытством смотрел на мою глупую мину.

– Ой, проходи, ставь сюда, – засуетилась я, стараясь сгладить впечатление о моем пребывании в ступоре, – а вот и твой кофе.

Максимовский сел, вытянул ноги в проход, отхлебнул остывший кофе.

– Приступим, – сказала я, взяв в руки инициативу. – На сегодняшний день мы имеем: а – сводня, подозреваемая, б – два выписанных от руки товарных чека, улики.

– Ну и что? Это ты говоришь 'сводня', – вяло возразил мой напарник, – может она брачный агент. Доказательства есть какие-нибудь, или только предположения?

– Доказательства есть, все ее клиенты имеют необычные увлечения, она сама мне об этом сказала. Я тоже подумала, мелочь, а на деле это извращенцы, – уверенно заявила я, – а 'агент', как ты говоришь, занимается сводничеством, да еще и деньги берет за свои услуги.

– А ты хотела бы чтобы не брала? – хитро прищурился Макс, наблюдая за моей реакцией.

– С извращенцев? Это пожалуйста! – разрешила я. – А с клиенток, которые пришли к ней в поисках жениха, это, позвольте, как?

– Ну, ну. Клиентки в поисках жениха… – протянул Максимовский и почесал кончик носа. – А какой контингент женихов у твоей сводни, работяги да инженеришки?