Спаси меня (ЛП)

— Может быть, на пару килограммов.

Скорее, на двадцать.

Подойдя к плите, Сэйди наложила себе риса и взяла кусок только что испеченного хлеба. Она не очень много знала о каждодневной жизни ранчо, кроме того, что тут выращивают сколько-то там овец и герефордских коров. И в глубине ее предательской души, очень глубоко, там, где Сэйди хранила самые темные секреты, прятался тот факт, что ей было неинтересно знать это. Что особенная любовь Холлоуэлов к земле попросту миновала ее. Ей больше нравилось жить в городе. В любом городе. Даже в Ловетте с населением в десять тысяч.

Задняя дверь хлопнула, в кухню зашла Каролина Партон и, взвизгнув, воздела руки к небу. Если не считать юбки и кофточки, выглядела она точь-в-точь как сестра.

— Сэйди Джо! — Сэйди поставила тарелку на выщербленную столешницу за секунду до того, как оказалась прижатой к большой мягкой груди Каролины. — Боже, девочка, тебя не было хренову кучу времени.

Сэйди улыбнулась, когда Каролина поцеловала ее в щеку.

— Ну, не так чтобы…

После пары обычных вопросов Каролина взяла тарелку Сэйди и наложила туда ребрышек. Налила стакан сладкого чая и прошла вместе с Сэйди к столу. Несколько ковбоев ушло, так что та села на стул рядом с отцом.

— Поговорим завтра, — сказала Каролина, ставя чай на стол. Затем повернулась к Клайву. — Ешь, — приказала она и снова прошла через комнату.

Клайв откусил кусок кукурузного хлеба:

— Какие у тебя планы, пока ты здесь?

— Завтра репетиция свадебного обеда, а сама свадьба в шесть в субботу. — Сэйди попробовала рис по-испански и вздохнула. Теплое чувство знакомого уюта наполнило ее желудок вместе с рисом. — Завтра я весь день свободна. Мы можем немного развлечься, пока я здесь. — Она вспомнила о том, что они с отцом делали вместе в прошлом. Съела еще немного риса и задумалась. — Может быть, пострелять или прокатиться до бухты и поболтать со Снуксом.

Раньше она любила стрелять с отцом и ездить к Снуксу. Не то чтобы они часто этим занимались. Обычно, если Сэйди доводила отца, он поручал ее одному из работников.

— Снукс в Денвере просматривает для меня кое-какие породы. — Клайв сделал большой глоток сладкого чая. — Завтра я уезжаю в Ларедо.

Сэйди даже не удивилась.

— А что в Ларедо?

— Я везу Марибелл для вязки с жеребцом Тобиано по имени Бриллиантовый Дэн.

Сначала работа. Дождь или солнце, праздники или возвращение домой. Сэйди это понимала. Ее воспитывали так, чтобы понимать, но… на «Джей Эйч» работало множество людей. Множество людей вполне способных забросить кобылу на вязку в Ларедо. Или почему просто не доставить сюда сперму Бриллиантового Дэна? Но Сэйди знала ответ на вопрос. Ее отец был старым и упрямым и хотел сам за всем проследить — вот почему. Он должен видеть прямую трансляцию собственными глазами, чтобы удостовериться, что получит того жеребца, за которого заплатил.

— Ты вернешься к свадьбе?

Ей не нужно было спрашивать, пригасили ли его. Он был семьей, пусть и не по крови, пусть даже родственникам матери до Клайва не было никакого дела.

Отец покачал головой.

— Я вернусь слишком поздно. — Он даже не потрудился выглядеть расстроенным. — Снукс приедет в воскресенье. Мы можем к нему заехать.

— Я должна буду уехать в воскресенье утром. — Сэйди взяла ребрышко. — В понедельник у меня заключение сделки. — Вероятно, Рене сама могла бы прекрасно провести сделку, но Сэйди хотелось бы быть там просто на случай непредвиденных трудностей. Она замерла с крылышком у губ и посмотрела в усталые голубые глаза отца. Ему было всего лишь на пару лет меньше восьмидесяти. Возможно, через пять лет его уже не будет в живых. — Я могу перенести встречу и уехать во вторник.

Клайв взял чай, и Сэйди осознала, что задерживает дыхание. В ожидании. Как всегда. В ожидании его знака, слова, прикосновения… чего-нибудь, чего угодно, чтобы показать, что она его интересует.

— Не нужно, — сказал отец, делая глоток. А затем в типичной манере Холлоуэлов сменил тему, чтобы не коснуться ничего важного. — Как прошла поездка?

— Великолепно. — Сэйди откусила кусок ребрышка и пожевала. Непринужденный разговор. Они были в этом хороши. Она проглотила комок в горле. Внезапно почувствовала, что не так уж и голодна, положила ребрышко на тарелку и, вытирая пальцы салфеткой, сказала: — На обочине стоял черный пикап.

— Это мог быть один из грузовиков Снукса.

— Тот парень был не отсюда, и я подбросила его до заправки.

Кустистые седые брови отца сошлись на переносице.

— Ловетт уже не тот маленький город, как когда ты росла здесь. Тебе нужно быть осторожней.

Ловетт оставался почти таким же.

— Я была осторожной. — Она рассказала отцу о том, что взяла у парня паспорт. — И я угрожала ему электрошокером.

— У тебя есть электрошокер?

— Нет.

— Я достану для тебя двадцать второй из сейфа.

Что, как догадывалась Сэйди, было способом, которым ее отец показывал, что ему не все равно, если на нее нападет серийный убийца.

— Спасибо.

Она подумала о Винсе Хэйвене и его светло-зеленых глазах, смотревших на нее из тени козырька бейсболки. Сэйди не знала, что в нее вселилось, когда она попросила совершеннейшего незнакомца сопроводить ее на свадьбу кузины. Родственники матери очень консервативны, а она о нем ничего не знала. Он вполне мог оказаться серийным убийцей. Каким-нибудь маньяком или хуже.

Демократом.

Слава Богу, что он ее отфутболил, и слава Богу, что ей больше никогда не придется увидеть Винсента Хэйвена.

ГЛАВА 4

Сэйди завела «сааб» на заправку и остановилась под яркими огнями бензоколонок. Виски у нее все еще пульсировали глухой болью. Репетиция праздничного ужина оказалась всего лишь разминкой перед завтрашним вечером, а не настоящим адом, как боялась Сэйди.

Выйдя из машины, она вставила пистолет в бензобак.

Не ошиблась Сэйди насчет одного: все остальные гостьи на свадьбе были примерно на десять лет ее моложе, у всех были парни или мужья. У некоторых даже дети.

Шафер, с которым она шла по проходу, оказался кузеном Бонера Хендерсона — Расти. Имя это было или кличка — неясно, но парню, несомненно, подходило. У него были рыжие волосы и веснушки, а кожа — бледной как попка малыша. Расти оказался примерно на десять сантиметров ниже Сэйди и заметил, что для свадьбы ей следует выбрать «туфли на плоской подошве».

Вроде бы.

Прислонившись к машине, Сэйди скрестила руки на бежевом пальто. Свежий ночной ветер играл с кончиком ее хвоста, и она обхватила себя руками, спасаясь от холода. Тетя Бесс и дядя Джим, казалось, были искренне рады видеть ее. За десертом дядя Джим встал и произнес очень долгую речь о Талли Линн. Он начал со дня рождения дочери и закончил тем, как все они счастливы, что она выходит замуж за свою школьную любовь и такого великолепного парня, как Харди Стигалл.

По большей части Сэйди избегала вопросов о своей личной жизни. До того момента, как тарелки с десертом опустели и Пэнси Джин — жена дяди Фрейзера — подняла эту тему. Слава богу, было уже на несколько часов позже времени для коктейлей, и дядя Фрейзер оказался пьяным и разговорчивым и перебивал жену глупыми шутками. Ни для кого не было секретом, что дядя держал в узде потребление алкоголя, ожидая пяти часов, чтобы напиться. Когда он нечаянно спас Сэйди от вопросов тетушки Пэнси Джо, было уже больше восьми вечера.

Пистолет отключился, и Сэйди повесила его на колонку. Она не могла даже представить себе, как это — выйти замуж в таком юном возрасте за кого-то из школы. У нее не было школьной любви. Ее приглашали на свидания, и иногда она на них ходила, но никогда ни к кому не чувствовала ничего серьезного.

Сэйди закрыла лючок, открыла дверцу машины и взяла сумочку с сиденья. Первые серьезные отношения у нее возникли на первом курсе в Остине. Его звали Франк Бэйсингер, но все звали его Снеговик.

Ага, Снеговик.

Красивый, с зацелованными солнцем волосами и ясными голубыми глазами. Настоящий техасец. Холеный как какой-нибудь сенатор. Да еще и футболист. Он забрал девственность Сэйди и сделал это так хорошо, что ей захотелось большего в ту же ночь.