Приманка (ЛП)

— Отличная работа!

— Спасибо, — сказал он. — Вкусно пахнет.

— Все готово.

Он прошел в ванную, чтобы освежиться, и присоединился ко мне за столом. Сидеть за обеденным столом с ним поначалу было немного неловко и странно, но после моих расспросов о боях, наш разговор принял обыденную форму.

— Итак, твой бой на прошлой неделе, это впервые, когда я пошла на то, чтобы увидеть все вживую. Ты хорош.

Он усмехнулся.

— Да, так и есть.

— О, а еще ты скромняга, — сказала я.

— В боях нет места для стеснений. Выбирая между получить по заднице или надрать задницу, ты должен знать на сколько ты хорош.

— Истину говоришь, — ответила я.

— Так почему ты впервые была на живых боях? Как долго ты тренируешь бойцов?

— Я тренирую немногих. Конечно, я не делала этого во время учебы, так что не могу сказать, что всегда. Но только одна идея смотреть, как один человек избивает другого, угнетает меня.

— Ну, по крайней мере, ты не увидишь, как меня избивают, — сказал он улыбаясь.

— Такого никогда не случится?

— Никогда... ни при каких обстоятельствах. Возможно, я не всегда могу нокаутировать, но всегда знаю, как защищаться.

— Это просто отлично, — сказала я.

Сейчас мои мысли вернулись к Митчу, и надеюсь, он мог защититься от озлобленного полицейского и, по всей видимости, отвергнутого мужчины.

— Это превосходно, кстати говоря, — высказался он об еде.

— Спасибо. Мне нравится готовить для себя. Давно не делала этот арахисовый соус. Но он мне очень нравится.

— Мне тоже, — сказал он, очищая тарелку.

— Так этот бой, который состоится в конце недели, он, действительно, важен для тебя?

— Да, действительно важен.

У него не хватало слов, все было видно по глазам. Он искренне любил свое дело и это хорошо... я полагаю. Для меня было загадкой, как можно было любить бои.

— Если я выиграю этот бой, то следующий будет с действующим чемпионом. Победа в чемпионате поднимет меня на следующий профессиональный титул... вознаграждения и все прочее. Это все, ради чего я работал все эти годы.

— Тогда я рада, что накормила тебя белками, а не углеводами, — сказала я с усмешкой.

Мне было радостно слышать, что у него были цели и амбиции. Это были качества, которых серьезно не хватало моему бывшему.

— Итак, ты только закончила колледж в последнем триместре?

— Да. Я закончила в июне.

— Хорошее дело. Я бы хотел когда-нибудь тоже это сделать. С моими боями, Мари, Виктором... некоторые вещи выпадают из фокуса. Когда я снова собрал весь свой фокус, то нацелил все силы на победе этого титула. Как это, ходить в колледж? Ты жила в общежитии или в университетском обществе или еще где?

— Нет, я жила с мамой. Мне приходилось много трудиться для стипендии и кредитов, ведь я не могла просто позволить себе обучение, проживание и питание.

— О, это мило с твоей стороны.

Я рассмеялась.

— Если бы ты знал мою маму, то не думал так.

Отложив свою вилку, он посмотрел на меня серьезным видом.

— Отношения с родителями иногда могут выйти из нормы.

— Да, поделись со мной, — сказала я. — Я не знаток отношений в общем. Моя учеба была усердной...я получала лучшие отметки, жестко трудилась, правильно питалась. Мое физическое здоровье было в самой лучшей форме за все годы, и я это обожала. Это отлично подходило мне.

— Но...?

Я засмеялась.

— Ты читаешь между строк, точно? На самом деле, ничего. В то время, когда мои цели были четкими и ясными, я немного выпала из колеи в попытках помочь другим определиться с их целями. Это «но» было в лице парня, с которым я встречалась в тот период.

— Ой-ой, — улыбался он.

— Ой-ой, это правильно сказано. Его жизнь была в полном беспорядке, и я думала, что в силах исправить эту ситуацию.

— Это было непоправимо?

На этот раз мой смех оказался нервным. Обычно я не делилась о Джастине. Это были одни из самых унизительных моментов в моей жизни, которые предпочтительнее просто забыть.

— Да, он не был. У меня заняло очень много времени, чтобы понять, что ничего не получается, и, когда время пришло расставаться, все оказалось еще сложнее. Правда в том, что невозможно исправить человека. Человек должен сам определить свои проблемы, чтобы попытаться сделать работу над ошибками.

Он замолк на некоторое время и после осторожно задал вопрос.

— Могу я спросить, что было в нем не так, раз ты хотела это исправить?

Настала та часть истории, которую мне было ненавистно ему рассказывать. Что можно обо мне сказать, если он узнает, о моих отношениях с наркодилером, и что я познакомилась с ним через мою маму?

— Только не суди меня.

— Я нахожусь не в тех условиях, чтобы судить кого-то, — сказал он с усмешкой. — Не буду судить, обещаю.

— Он был нарокодилером, — сказала я.

— О, да... у него, явно, были проблемы.

Смеясь, я продолжила:

— Этот факт подводил его довольно много раз. Образ жизни был сумасшедшим... Постоянные вечеринки, вечная паранойя, что нагрянет рейд, бесконечные бега от закона. Я застряла в этом бардаке на протяжении двух лет, что было еще сумасброднее. Он пристрастился к этой жизни. Ни наркотики, ни деньги, а власть, которую все это ему давало, те вечеринки, звонки в любой час дня и ночи... даже адреналин от страха попасться... вся эта дрянь. Я думала, что мы любим друг друга. Потом я поняла, насколько он жалок и зависим, но я была слишком наивна и долгое время не могла осознать это.

— Что твоя мама думала о нем?

Конечно, он думал, что моя мама возражала против этих отношений. Большинство бы было против, но моя не вписывалась в общие нормы.

— О, Боже... думаю, эта история для другого раза, — сказала я.

Слишком много откровений. Рассказать незнакомому парню, что твоя наркозависимая мать одобряла свидания с наркодилером... слишком много информации. Выворачивать свою душу наизнанку не было очень хорошей идеей.

— Ладно, — сказал он.

Пол встал и собрал наши тарелки со стола.

— Тогда я расскажу тебе свою грустную историю, пока будем прибираться. Думаю, справедливо.

— Ты не обязан что-либо делать, — поспешила я.

— Рассказывать историю?

— О нет, это ты мне задолжал, — сказала я, смеясь. — Ты не должен убираться.

Он меня просто проигнорировал и отнес тарелки в кухню. Мне пришлось проследовать за ним и открыть посудомоечную посуду. Пока он очищал остатки пищи, я загружала ее и он заговорил.

— Когда мне было шестнадцать, начались мои первые заработки. Я всегда искал что-то... что давало чувство... жизни, я думаю. Моя сестра связалась с Митчем в то время, и я застрял дома. Наша жизнь дома оставляла желать лучшего. Мой отец не заслуживал наград за свои родительские навыки. Прежде всего, он был игроманом, а затем уже и остальное. Он проигрывал все, что попадало в его руки... даже то, что занимал у очень опасных людей. Каждый день я посещал спортзал и каждый вечер бегал. После школы у меня была работа, каждая копейка уходила на покупку домой здоровой пищи, оплаты за зал и уроки джиу-джитсу. Затем однажды перед самым моим семнадцатым днем рождения я пришел домой и нашел старика на пороге, избитого в кровавое месиво.

— О, нет!

— О, да. Он занимал деньги и проигрывал, и проигрывал. Долги не отдавались, пока сумма не выросла до астрономической. Он даже плакал... я никогда не видел его слез. Они угрожали убить его. Я всю жизнь был зол на него, но не хотел его смерти, понимаешь?

— Да, понимаю. Даже больше, чем ты можешь себе представить, — сказала я, представляя маму перед глазами.

— В любом случае, я прослышал о подпольных боях. Первый приз был в размере пятнадцати тысяч, но участие только с восемнадцати лет. Я сказал это своему старику и у него в голове закрутились все колесики. Каким-то образом он достал мне удостоверение, говорящее о моем совершеннолетии, и я стал участником. Я побеждал, а деньги уходили ему.

— Ничего себе. Мне жаль.