Восстановление (ЛП)

— Для пациента, который находился в коме, совершенно естественно пребывать в замешательстве и паниковать.

— Я имею в виду, почему она была на полу? — спросил мой рыцарь в сияющих доспехах, и вена на его виске опасно задергалась.

Забыв о собственном замешательстве, я зачарованно уставилась на него. Доктор напоминал мне оленя в свете фар приближающегося грузовика.

— Я собирался осмотреть ее, чтобы убедиться, что все в порядке. Полагаю, она напугана. Я бы хотел продолжить, если вы не возражаете выйти…

— Возражаю, — отрезал Ремингтон, свирепо глядя на доктора. Он уверенно стоял, скрестив руки на впечатляющей груди, и упрямо качнул подбородком в мою сторону. — Вы можете продолжать осмотр. Я все равно не уйду.

Доктор вдохнул, повернулся ко мне, держа в руке прибор, напоминающий ручку.

— Я просто хочу осмотреть вас, можно? Хочу убедиться, что с вами все в порядке.

Я бросила взгляд на своего рыцаря. Он ободряюще мне кивнул. Я крепко вцепилась в накрахмаленные простыни, чтобы не запаниковать и повернулась к доктору.

Двадцать минут спустя я уже лежала на кровати и теребила в руках край простыни, наблюдая, как доктор царапает что-то в моей карточке. И внезапно расплакалась.

— Да твою мать! А сейчас что происходит? — услышала я вопрос Ремингтона.

Доктор ответил что-то, но мне было не до этого. Я понятия не имела, почему плачу. Когда я, в конце концов, успокоилась, Ремингтон рассказал мне, что случилось, а доктор дополнял его рассказ, когда ему было что добавить. В голове у меня все перемешалось. Я помню только какие-то обрывки; какие-то эпизоды помню отчетливо, но некоторые словно в тумане, как ни стараюсь все вспомнить.

Пока я слушала и изучала мужчину, который сидел рядом и наблюдал за мной, словно ястреб, я положила голову на подушку и закрыла глаза всего на несколько секунд. Я знаю, что могу доверять этому мужчине, хотя и не могу объяснить, почему у меня такое ощущение. Помню, как кто-то целовал меня в лоб и прошептал:

— Спокойной ночи, ma belle.

— Спокойной ночи, Ремингтон, — пробормотала я и изнеможение победило.

Я открыла глаза, поморщившись, когда яркий свет резанул по ним, и быстро их закрыла. В комнате было тихо.

Где я?

Сделав глубокий вдох, я осторожно приоткрыла глаза и несколько раз моргнула, чтобы зрение стало четким. Белые стены, полок выложен плиткой...

Я повернула голову и снова поморщилась. Шея одеревенела, как будто я не двигала ею очень долгое время. Я продолжила осматривать комнату, и мой взгляд остановился на голове с осветленными кончиками волос, которая в данную минуту лежала рядом с моим бедром.

Марли? Что она здесь делает? И почему я лежу на этой кровати, в этой комнате?

Я попыталась поднять руку, но у меня ничего не вышло, словно она была придавлена к кровати тяжестью собственного веса. Посмотрев в сторону, я увидела, что моя рука сжата в ладони Марли.

— Марли.

Что не так с моим голосом? Почему я не слышу себя?

Я пошевелила пальцами, но они казались такими тяжелыми, будто я не пользовалась ими много лет. Я моргнула, и внезапно в памяти вспыхнул отчетливый образ.

Я поерзала на стуле и потерла живот, чтобы облегчить внезапно появившуюся боль. Я съела слишком много? Нельзя не признать, что еда великолепна. Ремингтон нанял повара, специализирующегося на кухне Прованса, чтобы он приготовил ужин сегодня вечером. Наверное, мне нужно выгулять все то, что я съела.

Я встала и направилась к двери в патио, чтобы сделать глоток свежего воздуха, и с облегчением выдохнула, когда желудок успокоился. Мои мысли, как обычно впрочем, вернулись к отцу и сыну. Сегодня у нас был чудесный день, именно такой, какой нам был необходим после пожара, в результате которого сгорела большая часть виноградников. Мне очень хотелось провести вечер с Ремингтоном. Может быть, я скажу ему, что подумываю продлить свое пребывание во Франции.

Последние несколько дней я обдумывала варианты, от которых у меня кружилась голова. Я представляла, какой могла бы быть моя жизнь с Ремингтоном и Адрианом. Боже мой, я так сильно хочу этого. Но также я прекрасно понимаю, что с моей стороны эгоистично позволять Адриану называть меня мамой, зная, что через два с лишним месяца я планирую уехать. Мне нужно извиниться перед Ремингтоном, сказать ему, что он был прав, когда разозлился на меня. Сказать ему, что я остаюсь.

Господи, я готова лопнуть от нетерпения! Мне нужно поговорить с ним и Адрианом, прежде чем малыш заснет.

Я отправилась обратно в столовую и заново наполнила бокал, на этот раз водой, и поднесла его к губам. Сердце глухо билось в груди, и мне пришлось быстро сесть, иначе я бы, наверное, подпрыгнула и помчалась наверх и ждала Ремингтона в коридоре. Вместо этого, я рассмеялась и вся моя нервозность растаяла.

— Я остаюсь, — прошептала я слова, пробуя, каково это произносить их. По вкусу эти слова напоминали свободу от моего прошлого и надежду на будущее.

Я сделала глоток воды, но внезапно снова почувствовала себя нехорошо. Я прижала руку к животу и вскочила, оттолкнув стул. Черт! Мне срочно нужно в ванную комнату, прежде чем меня вырвет прямо на пол.

Раздался стук шагов по каменному полу. Я удивленно обернулась и хотела улыбнуться, надеясь, что это Ремингтон прокрался вниз, желая удивить меня. Но прежде, чем я успела сделать это, тошнота овладела мной. Я согнулась и меня вырвало.

— Давай, давай, сучка. Думала, я останусь в стороне и позволю тебе украсть у меня Ремингтона? Я наблюдала за тобой долгое время, терпела и ждала своего часа.

Я застонала и подняла голову, чтобы посмотреть на этого человека, но успела только увидеть, как передо мной мелькнуло лицо, а затем острая боль обожгла затылок. Я упала, ударившись лбом об пол. Попыталась подняться, но не получилось. Голова и желудок болели, я почувствовала жжение в горле и меня снова вырвало. Я закрыла глаза, чтобы прояснить зрение, а когда снова открыла их, то ничего не увидела. Темнота, окружавшая меня, была такой черной, такой пугающей. Мне казалось, что я открыла рот и зову Ремингтона, но не произнесла ни звука.

Стук высоких каблуков, удаляясь, становился все тише и тише. Последние слова, которые я услышала:

— Прости, ничего личного, — а затем мир вокруг меня погрузился во мрак.

Дыхание рывками вырывалось из меня, когда я вспомнила этот эпизод. О, мой Бог, преследователь пытался убить меня.

Я не могу дышать.

Господи, я не могу дышать.

— Держите ее! — прокричал кто-то. Громкое пиканье заполнило комнату, по полу шуршали шаги.

— Ремингтон! — позвала я. — Мне нужно поговорить с ним. Предупредить его. О, Боже, пожалуйста. Эта женщина... — я боролась с полчищем рук, пытающихся удержать меня на месте.

— Сто шестьдесят на девяносто и продолжает расти, — раздался другой голос. — Нам нужно успокоить ее.

— Уровень кислорода слишком быстро падает!

— Селена! — знакомый голос. Марли. Я хочу видеть свою сестру, но не могу добраться до нее.

— Марли! Я хочу свою сестру. Пожалуйста, не отсылайте ее, — я билась на кровати, пытаясь добраться до нее. — Не забирайте у меня и ее тоже.

— Выведите ее отсюда! — прокричал кто-то.

— Дерьмо! Лучше не становится. Приведите обратно, — другой голос.

Неожиданно, мою руку сжала чья-то рука. Я обернулась, увидела рядом с собой Марли и покрепче сжала ее руку.

— Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня, — отчаянно попросила я. — Я не могу потерять еще и тебя.

— Я рядом, сестренка. Я не оставлю тебя. Никогда, — пообещала она и по ее щекам струились слезы.

— Давление продолжает расти.

Затем я почувствовала, как что-то укололо меня в руку и несколько секунд спустя все вокруг расплылось.