Красивая жизнь

– Заедешь домой? – спросил ее Макс и посмотрел как-то особенно.

– Зачем? – вздрогнула Ира.

– Ну, переодеться или с родителями поздороваться…

– Нет, я сразу в школу, – поспешно ответила Ира. – М не домой идти незачем.

9

Если не выспишься ночью, то целый день чувствуешь себя как недобитый комар. Все вокруг кажется продолжением сна: и разговоры какие-то бредовые, и люди странные. Ира боролась со сном все пять уроков, но на шестом сон все-таки победил, потому что силы были неравны.

– Ира, что с тобой? – спросил Кахобер, подходя к ее парте, и она проснулась от этих слов. – Тебе плохо?

Она смотрела на него пьяными от сна глазами и не понимала, что происходит.

– Нет, со мной все в порядке, – хриплым голосом сказала она. – Я не сплю.

От этого признания все засмеялись, а Кахобер сдержанно улыбнулся, не сводя с нее карих, внимательных глаз.

– Ты очень бледная, Ира, – сказал Кахобер. Может быть, тебе лучше пойти домой?

Легко сказать – «пойти домой». Ира не была дома с прошлого утра и теперь не знала, стоит ли ее пятиэтажный дом? Не снес ли его ураган папиной ярости? Не затопили ли его мамины слезы?

– Нет, – твердо сказала она. – Пойду вместе со всеми.

После уроков к ней подошел Ваня Волков.

– Аня очень волнуется за тебя, – сказал он без всяких вступлений. – Зря вы поссорились.

Коротко стриженные кудрявые волосы, широкие плечи, голубые глаза – понятно, что в такого можно влюбиться. Только вот лезть в отношения подруг – последнее дело.

– Нам бесплатные адвокаты не нужны, – сказала Ира и вспомнила, что так обычно говорит Егор. – А я не адвокат, – ничуть не обиделся Ваня. – Просто мне не нравится, когда люди ссорятся из-за пустяков.

– Можно подумать, – буркнула Ира, – какие вы правильные.

– Мы не правильные, – сказал Ваня, – мы обыкновенные. А вот твои новые друзья…

– Что мои друзья? Договаривай!

– Они на тебя плохо влияют. Ты этого не чувствуешь? Ты сильно изменилась за последнее время…

Ире захотелось разбежаться и ударить его головой в живот. Но все знали, что Волков занимается в тренажерном зале, и она решила поберечь свою голову.

– А может быть, мне нравится! – с вызовом сказала она. – Может быть, только теперь я такая, как есть, настоящая!

Поправляя на ходу волосы, к ним подошла Света и сверху вниз посмотрела на Ваню. Еще совсем недавно, когда они были вместе, Света носила обувь без каблуков и даже немного сутулилась, чтобы не быть выше Вани. Но теперь, когда они расстались и он встречается с Малышевой, эти сантименты ни к чему. Она носит высокие каблуки, держит спину прямо, и ей дела нет до тех, кто ниже ее ростом.

– О чем это вы? – спросила она.

– Вот он, – Ира кивнула на Ваню, – пытается меня наставить на путь истинный. – А ты?

– А я упираюсь, – улыбнулась Ира. Улыбка получилась неискренней и злой.

– Я пойду, – сказал Ваня. – С тобой стало невозможно разгoваривать. –

– Никто не задерживает, – бросила Света ему вслед. – Тебе не кажется, что они много на себя берут? – обратилась она к Ире.

Ира ничего не ответила.

– Согласись, – продолжала Света, – что это не те люди, к которым нужно прислушиваться. Только и могут, что пойти в кинотеатр и целоваться на последнем ряду. Это их уровень. Но это не то, о чем нужно мечтать. То ли дело Орловы… Совсем другой размах. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – вздохнула Ира.

Она понимала, что Света просто ревнует, что ненавидит Ваню за то, что тот ее не любит.

«Интересно, – подумала Ира, – а если бы он пригласил тебя в кино на последний ряд? Отказалась бы ты или нет?»

Судя по тому, как Света смотрела ему вслед – нет.

«Хорошо бы жить одной, – думала Ира по дороге домой. И чем ближе она подходила, тем тяжелее ей давался каждый шаг, как будто в ноги залили свинец. – Заработать денег, снять квартиру и ни перед кем не отчитываться. Приходить и уходить, когда вздумается. Приглашать в гости, кого хочешь…»

Она поднималась на пятый этаж, отдыхая на каждом пролете. Но даже если присаживаться на каждой ступеньке, рано или поздно все равно придется позвонить в дверь.

– Привет, – сказала она маме и бросила сумку в угол. – Как дела?

У мамы было такое лицо, как будто она не спала двадцать ночей подряд: мешки под глазами, воспаленные веки, скорбная складка около губ. На минуту Ире стало так ее жалко, что захотелось плакать, но она не дала этой жалости опутать себя по рукам и ногам.

«Воспитывать их надо. Пусть привыкают», – вспомнила Ира слова Eгopa.

– Папа на работе. Я просила его остаться, но он все равно пошел. Ты же знаешь, у него – сердце.

Конечно, Ира знала, что у каждого человека есть печень, почки, селезенка. И ее родители – не исключение. Но однажды ты понимаешь, что у папы или у мамы – сердце, и тебе становится страшно.

– Ему что, было плохо? – спросила Ира и сама испугалась своего ледяного тона.

– А ты как думаешь? – Мама говорила Тихо, почти беззвучно, Ира считывала слова с ее губ. – Как должен чувствовать себя человек, у которого четырнадцатилетняя дочь не ночует дома?

Ира так и стояла в коридоре, не раздеваясь, опустив руки. А мама стояла напротив и не смотрела ей в глаза. «Ей неприятно меня видеть», – подумала Ира, и ей захотелось убежать отсюда. Бежать, бежать до тех пор, пока не остановится сердце.

– Есть хочешь? – спросила мама, потому что не могли же они вечно стоять в коридоре друг против друга, как чужие. – Котлеты с макаронами.

– Нет, я не голодна, – сказала Ира. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы не видеть заплаканных маминых глаз, не слышать ее упреков.

– А с кем ты была на даче? – как-то бесцветно спросила мама.

– Со Светой, – сказала Ира и покраснела. – Со Светой и ее подругами…

– Подругами, – повторила мама. – Не хочешь – не говори. Только не ври.

– А я не вру. – Ира покраснел а еще больше. – Так и знала, что ты мне не поверишь.

Ира разделась и пошла в ванную. Почистить зубы, вымыть голову, принять душ,– это, все, о чем она мечтала. После душа чувствуешь себя другим человеком – хорошим и обновленным.

Она вышла из ванной в махровом халате, с полотенцем на голове и прокралась в свою комнату. Ира скользнула под одеяло, дотянулась до выключателя и настольная лампа погасла.

«Поскорей бы проходил этот день, – подумала она. – А завтра он уже станет прошлым».

Неожиданно зазвонил телефон.

«Этого мне только не хватало», – испугал ась Ира и резко вскочила с постели.

– Алло? – Она взяла трубку и за провод протащила телефон в свою комнату. – Алло! Говорите!

– Ира, это я, – услышала она голос подруги. – Ты что, спишь?

– Аня? Нет, я не сплю.

Они немного помолчали, как будто говорить было не о чем. А ведь раньше могли разговаривать часами, и разговор, как родник, никогда не иссякал. Теперь этот родник пересох, и только тяжелыми каплями падали отдельные слова.

– Я сегодня говорила со Светой, – сказала Аня, и от этих слов Ира почему-то испугалась. – Она мне все рассказала.

– Что – «все»?

– Все про вашу красивую жизнь, – сказала Аня. – Я не знаю этих людей, но я знаю Егора и много слышала об Алене. – мне бы не хотелось, чтобы про тебя говорили то же, что и про них.

– А что про них говорят? – спросила Ира, хотя сама прекрасно все знала.

– Сама знаешь, – сказала Аня. – Не хочу повторять.

– Тогда зачем звонишь?

Наступила пауза, и Ире показалось, что сейчас Аня бросит трубку, и она услышит безразличные, монотонные гудки. Но вместо этого Аня сказала:

– Ты мне не чужая, понятно? И мне больно видеть, как ты сама себя уродуешь.

– Больно? – закричала Ира. – Если тебе больно это видеть, то больше не смотри на меня! Никогда не смотри!

Ира со всего размаха бросила трубку на пластмассовый корпус телефона.

Она никому не позволит себя жалеть. Даже Ане.

И если та думает, что ее советы кому-то нужны, она сильно ошибается.