Утраченный и обретенный (ЛП)

И все потому, что наблюдая за мной из окна машины, пока я сидел на качелях, он решил, что мне очень нужен друг.

Я мысленно улыбнулся воспоминаниям и невольно поднял глаза, чтобы найти Беннета. Меня будто током ударило, когда мы встретились взглядами, и я не мог не задаться вопросом, знал ли он, что я думаю о нем. Он все еще рассказывал подросткам свою страшную историю, которой любил пугать меня, когда мы были детьми, о мальчике на старинных американских горках.

— Раздался ТРЕСК! — прогремел Беннет, и пацаны от неожиданности подпрыгнули прямо там, где сидели вокруг костра.

Некоторые выругались, наконец, с трудом выдохнув, а один из них выпалил:

— Серьезно, Би? Черт!

Беннет просто рассмеялся, точно так же, как он всегда делал, стоило ему добраться доэтой части истории, где мальчик находит скелет в своем вагончике в тот момент, когда этот вагончик начинает разваливаться на части.

— И тогда скелет схватил мальчика, чтобы спасти его, но когда тот посмотрел вниз, то увидел, что вокруг его руки была оплетена обычная ветвь… — продолжал он. Пламя огня полыхало, отражаясь в его веселых глазах, и я не смог сдержать улыбки.

Черт, он просто обожал рассказывать мне эту историю, потому что знал, что она каждый раз пугала меня до усрачки.

В первый раз он рассказал мне ее, когда мы уговорили своих отцов разрешить нам спать под открытым небом у пруда в поместье Кроуфордов. Мы разложили наши спальные мешки рядом друг с другом и развели небольшой костер, после того, как выложили камнями круг для кострища.

Пока ветки трещали и ломались в огне, Беннет начал рассказывать мне о некоем пацаненке, Дэмиене, с которым он познакомился в одном из модных летних лагерей, куда его каждый год отправляли родители. Я терпеть не мог, когда он уезжал в лагерь, потому что это означало, что я оставался дома один. Мы писали друг другу, но это было не одно и то же. Когда он возвращался домой, мы целыми днями наверстывали упущенное время новыми приключениями.

История о Дэмиене напугала меня до чертиков. По словам Беннета, тот отправился на побережье, чтобы проведать свою бабушку, и нашел там эти пресловутые американские горки. По мере того, как история развивалась дальше, она становилась все более и более неправдоподобной, пока я, наконец, не понял, что все это выдумано.

Но самое интересное в этой проклятой истории было что? А то, что не имело значения, что я знал, что это чушь и не имело значения, сколько раз я ее слышал. Она все равно пугала меня до усрачки. Потому что чтобы рассказать ее, Беннет использовал звуки, которые можно услышать только ночуя под звездами. Треск американских горок был треском ветвей, скрип подпорок был похож на звук полыхающих в костре дров, а сам ветер казался холодным дыханием смерти. И да поможет мне бог, Беннет был гребанным экспертом, изображая голос старухи похожим на угуканье совы.

Первый раз, когда он рассказал ее мне, и я понял, что это выдумка, я дал ему подзатыльник и как-то нелепо обозвал, вроде подтирка для задницы. Он так сильно смеялся, что в конце концов свалился с бревна, на котором мы сидели. Я выкрикнул, что так ему и надо — грохнуться на задницу, а потом попытался, черт возьми, притвориться, что его история меня не испугала. Я соврал и сказал, что она меня не впечатлила, но он знал правду. Он всегда знал, когда я его дурил.

Так что, когда пришло время залезать в наши спальные мешки, Беннет сделал вид, что ему страшно, и он боится спать один. Он спросил, можем ли мы застегнуть наши мешки вместе, чтобы он знал, если я вдруг оставлю его посреди ночи. Как будто я хоть раз бросал его одного в темноте.

Разумеется, я согласился, и в конце концов мы засыпали, рассказывая друг другу столько смешных шуток, сколько могли вспомнить, лишь бы не бояться. Я до сих пор помню, что произошло, когда мы, наконец, практически уснули.

Сначала где-то рядом с нами громко хрустнула ветка, а затем чудовищно-оглушающий раскат грома расколол ночную тишину. Не прошло и десяти секунд, как небеса разверзлись и на нас обрушилась стена воды. Не уверен, что наши ноги касались земли, пока мы неслись со всего духу в огромный дом Беннета.

Добравшись до его спальни, мы сперва насухо вытерлись, а затем забрались в кровать под одеяло и долго смеялись над тем, какими трусливыми задницами были. Когда наш смех затих, Беннет повернулся ко мне со своей фирменной идиотской ухмылкой на лице.

— Чувак, я рассказывал эту историю уже миллион раз точно. Но этот был самым лучшим.

Вспоминая тот момент, я усмехнулся.

Жизненной целью Беннета всегда было заставлять меня смеяться.

И я чертовски в этом нуждался, особенно, пока был вынужден смотреть, как прямо на моих глазах разваливается брак родителей. Я никогда не понимал, что свело их вместе, потому что они никогда не казались счастливыми.

Влюбленными? Возможно.

Счастливыми? Определенно нет.

Учитывая, что большую часть времени они тратили на постоянные ссоры и упреки.

Мои родители познакомились в колледже, хотя они и тогда были маловероятной парой. Отец изучал историю искусств и мечтал преподавать. Мать была энергичной студенткой, изучающей бизнес, обладающей высокими амбициями и мечтающей когда-нибудь управлять собственной компанией, которая входила бы в рейтинг крупнейших мировых компаний. Я слышал на протяжении жизни достаточно, чтобы понять, что мое рождение было незапланированным, и хотя ни один из родителей не озвучивал то, что я и есть причина их брака, мне всегда было интересно, почему у нас в доме не было ни одной фотографии мамы в свадебном длинном платье.

В детстве мне не казалось странным, что именно отец нянчится со мной весь день. Уже позже я узнал, что матери даже не пришлось бросать учебу, чтобы родить меня, так как я родился за неделю до начала осеннего семестра. Так что она вновь была на занятиях с первого дня нового учебного года, а отец – нет. Когда наступил день ее выпуска, мама получала всевозможные учебные награды и почести, в то время, как мы с отцом сидели в толпе гостей. Однажды я поинтересовался у него, почему он не вернулся к учебе, чтобы получить свою степень, но он так никогда по-настоящему и не ответил на этот вопрос. Единственное, что он тогда произнес, было: «Все так как оно есть, сынок».

Как только моя мать закончила учебу, она получила степень магистра, а отец продолжал заботиться обо мне днем, по ночам работая уборщиком в колледже, в котором училась моя мать. Ночи я проводил с родителями отца, потому что она была занята учебой. Я слышал в детстве, как мои родители достаточно часто ругались, чтобы понять, что у них имелся некий план — мама должна была построить карьеру, которая оплачивала бы все наши счета, пообещав при этом, что отец сможет закончить свое образование, как только у них появится больше денег, а до тех пор он должен был заботиться обо мне.

Это обещание было одним из многих, которые она нарушила.

Всего через два года после получения степени магистра делового администрирования, моя мать устроилась на престижную работу в напыщенную международную маркетинговую фирму. Когда отец выразил беспокойство по поводу моего переезда в Европу, куда она должна была отправиться, мать придумала простое решение. Развод был оформлен за день до того, как она покинула страну, и ни отец, ни я больше никогда ее не видели. Уже позже я узнал от тети Лолли, что мать согласилась не добиваться моей единоличной опеки, если отец откажется от алиментов. Дело было не в том, что мать действительно хотела, чтобы я уехал с ней, она просто использовала угрозу забрать меня у отца и отвезти за тысячи миль от него, чтобы таким образом избавиться от любых родительских обязательств, которые ей могли бы вменить суды.

Отец сделал все возможное, чтобы оградить меня от того факта, что матери было на меня плевать, но даже до того, как я узнал об опеке, я все равно чувствовал себя брошенным. К счастью, Беннет был со мной тогда рядом, и в те дни, когда даже ему не удавалось вытащить меня из моей печали из-за того, что я оказался неудобной помехой для своей матери, и она никогда меня не любила по-настоящему, Беннет обнимал меня и обещал, что он всегда будет рядом и всегда будет хотеть меня.