Приключения соломенной вдовы

— Покойный муж госпожи Бурлаковой был совладельцем парковки, после его смерти Елена Алексеевна продала свою долю, но остается уважаемой нашей клиенткой. Когда просит принять кого-то из друзей, всегда рады выполнить просьбу. Сегодня чужих не было, если не считать машину, на которой она приехала.

Муровец с собакой заявил, ему здесь делать нечего и попросил отвезти на Петровку. Я спросила нельзя ли мне на Мишиной машине отвезти товарища и уехать домой, принять ванну, придти в себя после ночных кошмаров.

Давид Осипович нехорошо посмотрел на меня и сказал, чтобы не выключала телефон, наверняка я понадоблюсь следствию, если раньше не объявится Михаил или похитители. Еще раз напомнил, чтобы Инессе — ни слова. Я обещала.

Милиционер предложил сесть за руль, я, было, воспротивилась, потом решила, пусть ведет, для него правила движения не писаны, до Петровки доберемся быстрее. Однако, Николай, как он представился, вел машину осторожно. Соблюдал скоростной режим, не рвался на желтый свет светофора. Спросила.

— Всегда так законопослушны?

— Когда с Рексом.

— Он, знает правила движения?

— Смотрите! — Николай прибавил газ, и, едва стрелка переползла цифру восемьдесят, Рекс приподнял голову и с заднего сидения ударил лапой Николая по спине, зарычал. Николай сбавил скорость, и собака успокоилась.

— Теперь поверили?

— Правила ПДД знает, а след похитителей не взяла.

— Уехали на автомобиле.

Я рассказала Николаю, как пьяные милиционеры приняли меня за проститутку и едва не изнасиловали.

— Подонки! Они и наводят ужас на мирных граждан, в итоге народ боится милицию. Так оставить нельзя!

Во двор, прямо к зданию знаменитой Петровки подъехать не дали. Николай с Рексом вышли, а мне приказал сидеть в машине и ждать. Пообещал найти ребят из Службы внутренней безопасности и поехать разобраться.

— Наберись терпения. Кто дежурил на 117-ой машине установить не проблема. Постараемся успеть, пока экипаж не сдал дежурства, и не разъехался по домам.

Ждать пришлось долго. Николай пришел один, попросил освободить водительское место, которое, как приехали, на правах хозяйки я сразу же заняла.

— Никого не нашли? — Встретила его вопросом.

— Все в порядке, кому надо уже поехали. Экипаж патрульной машины задержан, все в разной степени опьянения. Этого уже достаточно, для увольнения из милиции. За попытку изнасилования, да еще групповую, светит серьезная статья. Необходимо ваше заявление и опознание. Будьте принципиальны до конца, напишите заявление.

Николай, показалось, положил на меня глаз. Очень уж заботливо отнесся ко мне. По дороге расспрашивал о мужьях, о Михаиле, почему не замужем. Сам в разводе. Объяснил, никого из кинологов не нашли в этот ранний час, вот и взял Рекса, выросшего у него в доме. Он не кинолог, а следователь. Если бы не просьба Владилена — бывшего сослуживца, ни на какое похищение без команды сверху не поехал бы.

— А найти и наказать насильников, получили команду? — поддела я.

— В данном случае две причины. Нельзя оставлять без наказания позорящих нашу службу, вторая — желание познакомиться с вами.

Николай мне понравился, нашелся человек, взявшийся отомстить за мои унижения. Продолжало беспокоить отсутствие информации о Михаиле. Что с ним? Спросила, занимаются ли муровцы похищением Михаила. Николай неохотно ответил, что группа работает, а мы едем разбираться с насильниками.

За разговорами быстро доехали до отделения милиции. Нас встретил капитал из Управления собственной безопасности, пожал мне руку.

— Вы потерпевшая? — Я кивнула. — Пойдемте, посмотрите, как сейчас держатся герои.

Мы с Николаем и капитаном прошли по коридору, зашли в один из кабинетов. За начальственным столом, примыкающем к длинному столу для совещаний, сидел майор, оказалось тоже из Управления собственной безопасности, сбоку с кислой рожей полковник, начальник районного отделения и зло посматривал на трех подчиненных, скромно, устроившихся на стульях вдоль стены.

При нашем появлении майор и полковник встали.

— Комаровская Елена Алексеевна, пострадавшая, — представил меня Николай.

— Узнаете? — полковник обратился к знакомой мне троице. Они молчали, я не сразу догадалась, что вопрос не ко мне, и ответила.

— На всю жизнь запомнила.

Майор за столом попросил рассказать, все как было и я начала говорить. Тот, что приставал ко мне, несколько раз перебивал.

— С чего взяли, что хотели изнасиловать. Может, я неудачно пошутил, извините.

— Я стоял недалеко и ничего похожего не слышал, — заметил сержант, первым заговоривший со мной. Показал на коллегу: — Он по — молодости пошутил неуклюже и всё.

— Больное воображение дамочки, — продолжал тот, что ударил меня.

Я отогнула ворот платья.

— Показать, как разорвал мне платье, полез в трусики? Не признаешься — сделаем отпечатки пальцев, — накинулась я. — Три бугая на хрупкую женщину. Где теперь ваша храбрость? Будете и дальше петь о шутке?

— Никаноров, имей мужество признаться, — с сочувствием к насильнику, сказал полковник. — Нашкодил, держи ответ.

— Тимофей Васильевич, хмель в голову ударила, признаюсь. Выпивши был, не помню, что делал.

— Выпивши на дежурстве, — повторил полковник.

— Товарищи тоже не помнят? — спросил майор, продолжая записывать. — Понимаете, какая статья вам светит за попытку группового изнасилования? — Никакой попытки не было. Наговор! — возмутился сержант, что до последнего сидел в машине, а когда вышел, остановил младшего сержанта. — Болтовню выпившего принимаете за попытку изнасилования.

— Конечно, пострадавшая наговаривает. А почему не оказали помощь женщине, обратившейся к вам?

— Бросили одну на пустыре ночью. Не позволили позвонить, не отвезли в отделение. Тоже наговаривает? Может, вы ее и не видели? — спросил капитан из Управления собственной безопасности, что встретил нас с Николаем.

— Виноваты, товарищ капитан. У общего друга день рождения, уговорил выпить за него, дежурство заканчивалось, и не устояли. Виноваты, чего уж говорить.

Они продолжали оправдываться, объяснять, что молодой сержант шутил, а я не так поняла, двое других вообще не причем. В итоге полковник с разрешения майора отправил всю троицу протрезвляться и принялся уговаривать меня не писать заявления.

— В милиции им больше не работать. Сегодня будут уволены. Доказать факт попытки изнасилования вам будет трудно. Их трое, вы одна. Подумайте об их судьбе. Парни молодые, попадут на зону, знаете, как там встречают насильников! А уж ментов…Пожалейте!

— Полковник, не давите на потерпевшую! В любом случае факт попытки изнасилования во время несения службы, скрыть не удастся, — остановил его майор.

Меня усадили писать заявление. Ничего путного не получалось. Николай взялся помогать, к нему присоединились капитан и майор. Четыре раза начинала и рвала, на пятый что-то получилось. Так измучилась, устала, что уже ругала себя — зачем все заварила, но майор из внутренней безопасности уговорил довести инцидент до логического конца.

Для расследования моё присутствие больше не требовалось. Николай, прощаясь со мной, так настойчиво просил о встрече, что я сдалась, дала свою визитку и сказала, пока не закончится эпопея с похищением Михаила, никаких встреч и звонков не по делу. Тут же набрала Михаила и услышала, что телефон отключен или вне зоны. Сотового Давида Осиповича не знала, звонить по-городскому, где трубку поднимет Инесса Серафимовна, не отважилась. Решила, позже пригоню им машину Михаила и узнаю новости. Сейчас скорее домой, вымыться, как следует после всех кошмаров ночи, казарменного запаха милиции.

6

Дома первым делом скинула все с себя, поручила Даше постирать, а сама залезла в ванну. Не высушив до конца волосы, легла и сразу же заснула. Сколько проспала — не поняла, проснулась от настойчивых попыток Даши разбудить. Она держала в руках трубку телефона.

— Из милиции. Требуют тебя, Лена. Сотовый тоже заливается, но я не решилась ответить.