Шестое чувство [СИ]

  - Это.... - Без вопросительного знака произнесла я и подняла глаза на Андрея.

  - Нет, о нем никто не знает. - Смотря мне в глаза, сказал он без малейшего изменения в интонации.

  - Зачем тебе эта вещь? - С ужасом спросила я, поворачивая увесистый холодный предмет в руках.

  - Может быть, когда-нибудь в жизни пригодится. - Прозвучал такой же неизмененный голос и больше я ничего не услышала,  он просто пожал плечами, заворачивая в прежнюю ткань трофей и пряча в тайник.

Хотелось ли ему похвастаться наличием столь сокровенной и в чем-то криминальной тайны или просто открыться случаю в игре русской рулетки для меня осталось загадкой, которую я не хотела раскрывать. А может быть, это было подтверждением доверия после моей реплики о ненужности задавания вопросов и рассказывании собеседнику только желаемого самим повествующим и моему отношению к этому? Я размышляла над этим тихо, пока мы чем-то занимались и о чем-то говорили.

  - Давай прогуляемся? - Предложил он, и мы начали собираться.

  Мы дошли до метро и перед входом он мне сказал:

  - У меня удостоверение, сейчас я тебе куплю проездной билет, подожди.

  - У меня тоже удостоверение, не надо ничего покупать. - Ответила я совершенно откровенно.

  Андрей посмотрел на меня с удивлением, но не стал заглядывать в документ, когда я его предъявляла на входе, и не задал вопроса о нем. Наверное, он начал придерживаться высказанного мной предложения, по возможности, не задавать вопросов, а лишь слушать-слушать и еще раз слушать.

  Поездка оказалась не такой уж продолжительной, я держала его под руку, так как было достаточно скользко, и на высоких каблуках я могла упасть без поддержки, а он все время шел на полкорпуса впереди и с полуоборотом в мою сторону, как бы прокладывая курс и защищая одновременно. Вдруг в толпе кто-то с силой ударил меня в плечо, не рассчитав свою траекторию движения, и невольным движением сорвал конец желтого ажурного палантина в цвет моего пальто, я остановилась, Андрей встрепенулся.

  - Кто это сделал? - Вставая в оборонительную позицию и одновременно улыбаясь нелепости положения, мы же не одни и в толпе может случиться все: спотыкание, падение, удар, но я чувствовала какую-то очень сильную защищенность рядом с ним и была спокойна как никогда в своей жизни.

  После недолгой поездки мы оказались в магазине "Север", кто же тогда не знал его.

  - Давай купим пирожные с курагой. - Безапелляционно произнес  Андрей,  - И присядем вон за тот столик.

  - А мне нравятся кремовые пирожные. - Но меня по видимому никто об этом не спрашивал и соответственно не услышал.

  Мы сели за небольшой столик, нам принесли горячий чай в керамическом чайнике, и я принялась кормить пирожными с курагой несколько обескураженного данным мероприятием Андрея.

  - Давай кусай..., ну..., теперь надо его доесть..., я же не могу держать его долго в руках..., раз ты начал его есть доедай, теперь еще одно..., вкусно, скажи ведь вкусно.... - Уговаривала его я.

  Мне самой было есть их как-то неудобно, моя стеснительность всегда проявлялась в ненужный момент, да и курага не была именно тем, что я хотела, но смелости повторить мое неуслышанное мнение по поводу своих пристрастий в тот момент у меня не хватило. Поэтому винить было некого. Мы забрали с собой коробку таких же пирожных разных модификаций и возвращались домой, когда уже начало темнеть. Андрей меня опять не пустил на кухню.

  - Женский день на то и существует, чтобы женщины могли только отдыхать и наслаждаться праздником. - Торжественно объявил он с бархатными оттенками.

  И я смирилась, листала книги, журналы, показанные мне на полках как "посмотри вот здесь", пока там что-то гремело и жарилось и накрывалось на стол в большой комнате. Опять как на скатерти-самобранке появлялись откуда-то салфетки, чистая посуда, бокалы. Мне начали демонстрировать коллекцию алкоголя из разных стран, континентов, вина, коньяки, водка, ликеры разных мастей и рангов, запомнился вид прозрачно синего в странной уже начатой бутылке, которую мне и предложили попробовать. Но к алкоголю я была абсолютно равнодушна, о чем и заявила:

  - Бокал вина меня сбивает с ног, два бокала это смертельная доза наркоза до следующего утра, поэтому пить мне нельзя. Или ты хочешь получить в твоем доме бездыханное тело на следующие 24 часа? - Поинтересовалась я и Андрей, смеясь,  принялся накрывать на стол дальше.

  Мы сели за стол и продолжили наши бесконечно-интересно-познавательные беседы о жизни. В середине беседы я спросила:

  - Интересно, что бы ты сделал, если бы я вчера не разрешила тебе остаться в моей комнате?

  - Ты бы сама ко мне потом пришла ночью на диван.

  Внутри меня прозвучал взрыв:

  - Я, никогда бы не пришла. - И мне вдруг стало так противно его самоуверенности.

  Либо он был слишком уверен в себе, либо у него не было представления о гордости и порядочности женщин, и он совсем не узнал меня за последние два дня. Мое поведение не норма, а единственное исключение, неужели это не понятно. А ведь все могло быть совершенно иначе, и я вполне могла не испугаться темного не зашторенного окна и чужой квартиры и не позволить даже приблизиться к себе. Да, неприятное чувство посетило меня.

  Потом мы мерили его хвастовство и силу методом подъема меня на руки, что было успешно осуществлено, и он с гордостью спросил:

  - Вес какой массы был поднят?

  - 48 килограмм, ровно три пуда соли.

  - Вес три пуда был успешно взят. - И мы дружно засмеялись...

  Беседы плавно перетекли в ночь, все ближе узнавая что-то неизвестное для себя и, открывая что-то новое для другого, мы разменяли вторые сутки нашего знакомства.

  Утром я проснулась от того, что кто-то тихо разговаривает на кухне, было отдаленно понятно за закрытой дверью кухни и чуть прикрытой дверью комнаты, в которой мы спали, что разговор был телефонным, тихим и спокойным, долгим....  Потом разговор закончился и в комнату вошел Андрей.

  - Ты уже не спишь?

  - Проснулась. Ты кому-то звонил?

  - Да, звонил маме, мы с ней разговаривали. - Грустно и сосредоточено ответил мне он.

  - В 7 утра звонил маме?

  - Да - послышался угрюмый ответ.

  И я поняла, что разговор был нелицеприятным, и уже приготовилась получить то, что мне несли по дороге темного длинного коридора из кухни, боясь расплескать в виде эмоций. Проявилось приготовленное в разговоре с мамой мне через час, видимо долго подбирал слова, не решался сказать....

  - Ты понимаешь, я обещал тебе праздник на три дня, но завтра утром ко мне приезжает сестра и я не хотел бы, чтобы вы с ней встретились....  - Повисла пауза, сквозь которую чувствовалось его напряжение.  - Я хотел бы тебя отправить сегодня, нужно позвонить заказать билеты и съездить за ними заранее.

  - Что ж, сегодня, так сегодня. - Невозмутимо произнесла я.

  Была у меня такая особенность не выдавать своих эмоций, если предательски не подведет голос и не прорвется слеза. Но это было крайне редко, плакала и переживала я позже и без свидетелей, но как говорится до "крови на губах". Он начал рассказывать про свою сестру Машу и ее беременность, что мама живет с ними, а бедная Маша страдает грыжей и он ее так жалеет и еще кучу всякой ереси про то, что я, в общем-то, не хотела знать после того, что он сказал. Так как это являлось жалким оправданием неисполненного обещания данного мне и слишком длинным словоблудием для того чтобы быть правдой. Мы заказали билеты по телефону, съездили за ними в какое-то транс агентство поблизости и, вернувшись, он принялся готовить обед, кинув мне через плечо:

  - Знаешь, у меня сегодня такая боль в мышцах была, не понял, откуда. Пресс и руки, все, а потом вспомнил, я же вчера тетеньку поднимал. - И засмеялся чему-то  непонятному мне.

Я же в свою очередь в душе негодовала, надо же, назвать меня тетенькой. Неужели нет хоть капельку восхищенного отношения к женщине как к нежному, слабому, почти прозрачному, неземному существу в образе нимфы или музы. А при моей-то субтильности в три пуда и росте 164 даже смешны такие вот признания атланта.... Мне совсем не так представлялись русские офицеры по отношению к женщинам, и по отношению к своей физической форме. Неужели командиры хлипкие такие ребята в свои 39 лет и нет никакого физического  теста для сдачи в вооруженных силах на соответствие должности. Да, ничего видимо не поделаешь, так принято в его семье и вложено в понятие женщина в его круге общения, вздохнула я мысленно и тихонько прошла наконец-таки в кухню, первый раз за столько дней.