Что я сделала ради любви

– В этом городе у тебя не осталось ни одного друга. Но ты по-прежнему воображаешь, что обставил меня…

Слова так и лились из алого рта, холодная ярость скрывалась за красной как кровь улыбкой, обличавшей эгоизм, коварство, ум и полную убежденность в том, что она заслужила все, что может схватить, сграбастать и сцапать.

Брэм зачарованно смотрел на экран, пока эта улыбка не замерзла черным льдом у нее на губах.

– Помнишь, как издевался надо мной тогда, в школе? Как громко смеялся? Ну? Кто смеется последним, жалкий шут? Кто смеется теперь?!

Камера продолжала снимать, однако Джорджи не двигалась. Просто ждала. В ее фигуре чувствовалось спокойствие, неуловимая гордость и стальная решимость.

Камера дернулась, и Брэм услышал голос Чаз:

– Иисусе милостивый! Джорджи, это было…

Экран погас.

Теперь Брэм смотрел на Джорджи, стоявшую здесь, в белоснежном патио: волосы стянуты в неряшливый узел, на лице ни грамма макияжа, полотенце волочится по полу… и на секунду вдруг показалось, что он встретился с расчетливым взглядом Элен. Упрямым. Циничным. Проницательным. Ничего, сейчас он все исправит.

– Сегодня утром я разбудил Хэнка и заставил просмотреть запись еще до того, как он выпил кофе.

– Неужели?

– Его словно обухом по голове ударили. В точности как меня. Ни одна актриса из тех, что мы просмотрели, не сыграла так, как ты. Эта сложность, эта скрытая насмешка…

– Я комедийная актриса. Юмор – моя вторая натура.

– От твоей игры просто мороз по коже.

– Спасибо.

Ее странная сдержанность лишала Брэма равновесия. Он ожидал, что Джорджи обрадуется и скажет, что именно этого ожидала, но она молчала. Он попытался еще раз:

– Ты отправила Скутер Браун в небытие.

– Как и намеревалась.

Джорджи, похоже, не сознавала, к чему он клонит, поэтому Брэм решил расставить все точки над i:

– Роль твоя.

Вместо того чтобы броситься в его объятия, она отвернулась.

– Мне нужно принять душ. Устраивайся, а я пока оденусь.

Глава 25

Джорджи закрылась в ванной и подставила лицо под струи теплой воды, омывавшей тело. Она доказала, на что способна. Но это ничего не значило. Потому что она и раньше знала, что может сыграть эту роль. И отныне не нуждалась ни в чьем одобрении, кроме собственного. Ну и как теперь насчет самостоятельности?

Выйдя из кабинки, Джорджи натянула белые шорты и голубую блузу, которые надевала утром, и провела расческой по мокрым волосам. Пора было идти к Брэму и как-то объясниться, но она не могла заставить себя сделать это. Ей требовалась помощь самой преданной спутницы.

В прохладной гостиной с выбеленными стенами и изразцовым полом стояли коричневые плетеные стулья с голубыми подушками. Каждое утро она раздвигала стеклянную перегородку, ведущую в патио. Правда, при этом в дом забегали гекконы, но Джорджи не возражала. Как-то она прочла, что некоторые особи размножаются партеногенезом, без участия самцов. Вот если бы и ей так!

Брэм разыскал в холодильнике графин с охлажденным чаем и сел, положив ноги на журнальный столик, со стаканом в руке. Он услышал шаги, но даже не поднял глаз.

– Похоже, ты вовсе не рада результатам кастинга. А я думал…

– Очевидно, мне всего лишь хотелось доказать себе самой, что я могу играть не только комедийные роли, – прощебетала Скутер, самая лучшая подруга Джорджи. – Кто ожидал от меня такого?

– Это тот счастливый шанс, которого ты ждала.

– Да, но…

Услышав нерешительные нотки в ее голосе, Брэм обернулся. Джорджи подняла руку:

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Тебе это вряд ли понравится, но я ничуть не рада. Можешь называть меня как хочешь: я возражать не стану.

Брэм поднялся с дивана и приблизился к ней.

– Ты не будешь жить у Трева. Я не шучу, Джорджи. Я выполнял каждое условие брачного контракта, так что не мешает тебе сделать то же самое.

– Ты выполнял их не из благородства, а по своим эгоистичным мотивам.

– Не важно, – отрезал Брэм. – Я выполнил свою часть сделки. Тебе придется выполнить свою, или ты не та женщина, которой я тебя считал.

– В принципе верно, однако… – Сейчас она распустит язык как последняя идиотка, каковой и является. Карты на стол, Скиппер. Она поправила лежавший на столе журнал. – Я чувствую, что снова неравнодушна к тебе.

– Черта с два.

Он и глазом не моргнул! Но ее уже несло:

– Смешно, правда? Унизительно. Постыдно. К счастью, все зашло не слишком далеко, но ты знаешь меня: при любой возможности я готова навредить себе. Только не в этот раз. Теперь я задушу эту пакость в зародыше.

– Ты не влюблена в меня.

– Я сама с трудом в это верю. Слава Богу, я еще на самом краю. – Она ткнула в него пальцем. – Во всем виновато твое тело и твое лицо. Твои волосы… Ты так неотразим, что ни одна женщина не устоит. И я в том числе.

– Понял. Все дело в сексе. В душе ты девушка строгих принципов, которая должна верить, что влюблена, чтобы без помех наслаждаться сексом.

– Господи, по-моему, ты прав.

Он не сразу понял, что она загнала его в угол, а когда понял…

– Я хотел сказать не это…

– Ты определенно прав, – согласилась она. – Спасибо. Значит, больше никакого секса.

– Говорю же, я не это имел в виду!

– Видишь ли, если мы не разлучимся, мне остается только вернуться в твой дом и там уже влюбиться в тебя по уши! Представляешь, к чему все это приведет? Постыдные сцены, мои рыдания и мольбы. Ты чувствуешь себя последним дерьмом. А меня еще угораздит прекратить принимать противозачаточные таблетки. Надеюсь, общая картина тебе понятна?

– Поверить не могу! – пробормотал Брэм, запустив пальцы в волосы. – Не настолько же ты глупа? Это не любовь. Это просто секс. Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы влюбиться.

– Думай что хочешь.

– Ты лучше остальных знаешь, какой я эгоистичный, самовлюбленный бабник!

– Я ненавижу себя. Честное слово.

– Джорджи, не делай этого!

– Что я могу сказать? В жизни не попадала в такой ужасный переплет!

Брэм не ответил. Джорджи облизнула губы.

– Неловко, правда?

– Ничего подобного. Просто ты в своем репертуаре. Чересчур эмоциональна. Думай головой! Мы оба знаем, что ты заслуживаешь лучшего мужа.

– Наконец мы хоть в чем-то согласны!

Она надеялась снять напряжение, но Брэм помрачнел еще больше.

– Этот дурацкий разговор насчет любви… ты убедила меня, что беспокоишься о моих чувствах, но на самом деле просто зондировала почву!

– Пожалуйста, не вспоминай! Неужели не понимаешь, чего мне стоило проглотить гордость и признать, что я снова лезу в старую ловушку!

– Это временно. Ты изголодалась по сексу, а я хороший любовник.

– А если это нечто большее?

– Ни в коем случае. Вспомни, я вел себя как ангел. Теперь я понял, какую ошибку совершил. А теперь собирай вещи, и забудем об этом разговоре. Гарантирую, ничего подобного больше не случится.

– Прости, не могу.

– Конечно, можешь. Ты раздуваешь из мухи слона.

– Хотелось бы. Но как, по-твоему, я чувствую себя после такого унижения? Моя самооценка упала ниже плинтуса. А самоуважения вообще не осталось.

– Все потому, что ты ведешь себя как идиотка.

– И намерена положить этому конец.

– Я совершенно с тобой согласен. Ладно, иду на компромисс. Можешь пока что пожить в гостевом домике. Пока опять не поумнеешь.

– Но что скажут Чаз и Эрон? Гораздо лучше уехать на Малибу.

– Чаз уже все знает о Вегасе, а Эрон так предан тебе, что не осудит. Гостевой домик – идеальное место, чтобы справиться со своим безумием. Что же до работы… на площадке ты забудешь обо всем, кроме игры, а я стану прежним наглым чирьем на заднице. Не успеешь оглянуться, как снова придешь в себя.

И тогда ей придется труднее всего, но как раз когда она нуждалась в помощи, негодяйка Скутер внезапно исчезла! Джорджи не могла поднять на Брэма глаз, поэтому снова вышла в патио.