Танец серебряной кобры (СИ)

Спектакль, затеянный Лизой, был крайне масштабен, и обошелся в такую сумму, что Таня старалась лишний раз не вспоминать о том, сколько нулей было в чеке.

О Древнем Египте явственно свидетельствовали статуэтки и статуи черных кошек, виднеющихся буквально всюду. Стены были задрапированы легкой цветной тканью, пропитанной специальным антивоспламеняющимся составом, что позволяло избежать возможности пожара и придать помещению дополнительный налет восточной сказки.

Таня, по настоянию блондинки облаченная в платье богини Исиды, чувствовала себя слегка нервозно, впервые находясь в столь непривычной роли.

-Готовность пять минут, вижу кортеж, -ожил в левом ухе наушник гарнитуры.

-По местам, начинаем! -хлопнула в ладоши Таня, заставляя замерших при ее появлении танцовщиц, охрану и официантов броситься врассыпную. -Лиза, готовься, встречаю гостей.

-Поняла, -отозвалась блондинка, находящаяся вне стен клуба и совершающая последние приготовления. -Дай мне десять минут. Все помнишь?

-Обижаешь, -усмехнулась Таня и, прервав связь, направилась на улицу. Ее неотступно сопровождали двое охранников, облаченные в длинные набедренные повязки из натурального льна, перехваченные золотыми поясами с египетскими орнаментами. Мускулистые обнаженные торсы блестели от ароматического масла, а лица были скрыты под масками бога -шакала. Широкие запястья украшали массивные золотые браслеты, а на левом плече виднелись татуировки -пантера в цветочном орнаменте.

Застыв на крыльце, Таня царственным взором окинула свои владения, которые тоже претерпели некоторые изменения. Тротуарная плитка была скрыта под богато расшитыми коврами, декоративные пальмы и колонны были увиты цветами и задрапированы прозрачной цветной тканью. По территории свободно ходили павлины, некоторые из которых являлись альбиносами.

Цепочка машин въехала сквозь распахнутые ворота, тоже украшенные цветами, и припарковалась на специально отведенной площадке. Таня чуть улыбнулась, сакцентировавшись взглядом на белом «Бентли», и двинулась гостям навстречу поистине королевской походкой.

Появление хозяйки клуба незамеченным не осталось -десять мужчин, ради которых все и затевалось, разом впились глазами в приближающуюся девушку, которая словно сошла в сей бренный мир со страниц ветхого папируса. Кошачья мягкость движений, дерзкий взгляд, шальная улыбка, ради которой можно было умереть и воскреснуть заново, чтобы бросить к ногам возродившейся на земле богини весь мир -Таня сейчас воплощала в себе мечту любого мужчины, одновременно реальную и недоступную, как морской бриз.

Остановившись в пяти шагах от деморализованных мужчин, одетых сплошь в брендовые костюмы, словно они присутствовали на официальном и серьезном мероприятии, вроде званого ужина в банке, Таня щелкнула пальцами. Тотчас рядом материализовалась одна из официанток, облаченная в полупрозрачное белое одеяние служанки, достаточно откровенное для того, чтобы явить жадным мужским глазам глубокое декольте. Склонив голову перед своей богиней, подавальщица, держа в руках золотой поднос, приблизилась к клиентам и вручила каждому из них платиновую клубную карту, на которой была изображена символика клуба -черная пантера в цветочном орнаменте.

Еще один щелчок -и появилась не менее раздетая девушка, предложившая гостям шампанское в массивных золотых чашах.

Убедившись, что каждый из клиентов сделал по глотку дорого алкоголя, Таня небрежным жестом заставила прислужниц испариться и повела головой, отчего длинные серьги в ушах покачнулись.

-Добро пожаловать в мой мир -мир Древнего Египта, -чуть хриплым голосом произнесла она, улыбнувшись ярко накрашенными губами и одарив каждого из гостей проникновенным взглядом колдовских глаз. -Сегодня я, богиня Исида, воплощу в жизнь ваши самые смелые мечты и реализую самые неожиданные фантазии. В эту ночь боги сходят на землю, чтобы почтить ее своим благословением и оживить былое величие Египта. Прошу вас следовать за мной в эту восточную сказку, которую, я уверена, вы никогда не забудете, -речь Таня придумывала буквально на ходу и впоследствии сама себе поражалась, не понимая, каким образом умудрилась произнести ее столь легко и величественно.

Не удержавшись, мужчины наградили ее бурными овациями, на что рыжеволосая только снисходительно улыбнулась и сделала приглашающий жест, ступив на дорогие ковры.

Процессия, возглавляемая Исидой, неторопливо миновала парковую территорию, сопровождаемая чисто символически одетыми девушками, которые сыпали под ноги богине и ее свите свежие лепестки белых и бордовых роз.

Лучи заходящего солнца осветили шатры, под которыми были роскошно накрыты столы. Клиентам было предложено устроиться на низких удобных кушетках, с которых открывался прекрасный обзор на бассейн, поверхность которого была усыпана цветочными лепестками и кувшинками розового лотоса. Одну из декоративных колонн по краям бассейна обвивал живой питон, навершие каждой колонны украшала чаша, в которой плясали языки пламени.

У ног каждого из мужчин устроилась едва одетая девушка, услужливо поднесшая ему бокал с шампанским(от более крепкого алкоголя Таня отказалась наотрез, чтобы избежать возможных эксцессов).

Сама Исида устроилась на высоком золотом троне, за спинкой которого стоял полуголый раб с опахалом из павлиньих перьев.

-Готовность одна минута, -проинформировала блондинку Таня и приняла из рук официантки чашу с мартини, одаривая Рахло, по какому -то странному стечению обстоятельств занявшего ближайшую к ней кушетку, проникновенным взглядом, в котором плясали дьявольские искры. -Поднимем же эту чашу за Клеопатру, царицу Египетскую! -провозгласила девушка, давая незаметный знак начинать представление.

Пламя в жаровнях, словно повинуясь повелению свыше, бешено заплясало, а потом резко погасло, оставив после себя запах сандаловых благовоний. Полной темноты, впрочем, не наступило -темно -красные и сочно -оранжевые лучи заходящего солнца давали достаточно освещения.

В наступившей тишине глухо забили барабаны, отстукивая мерный неведомый ритм, разбиваемый вкраплениями какого -то струнного инструмента.

Таня, сама еще не знающая, что ожидается, напряглась в нетерпении, жадно впиваясь взглядом в появившуюся процессию -четверо практически обнаженных мужчин несли золотой паланкин, задрапированный легкой полупрозрачной тканью, за которой угадывался женский силуэт. Носильщики величественно остановились на специально отведенной площадке, покрытой коврами, опустились на одно колено и замерли, склонив головы перед Исидой, на губах которой появилась улыбка, полная снисходительного одобрения.

Музыка текла в воздухе, напоминая по своему звучанию растаявшую карамель -тягучую и неторопливую, заставляя сердца биться в предвкушении, а кончик языка выжидательно напрягаться, готовясь на вкус ощутить прикосновение восточной сладости.

Ветер всколыхнул драпировки паланкина, за которыми неторопливо, словно змея, разматывающая свои кольца, все отчетливее прорисовывалась женская фигура.

Царственно опершись на руку одного из носильщиков, танцовщица выбралась из паланкина, с кошачьей грацией ступив на ковры, которые словно и ждали ее прикосновения.

Освещение было неровным и размытым, поэтому как следует разглядеть девушку не удавалось -было отчетливым только то, что у нее безупречная фигура, усыпанная блестящей пылью, которая вспыхивала бриллиантовыми сполохами при малейшем движении.

Одета она была во что -то явно почти прозрачное, определить точнее не представлялось возможным. Было очевидно только, что руки у нее почти до локтей унизаны золотыми и серебряными браслетами, которые издавали мелодичный перезвон, органично вплетающийся в общее музыкальное сопровождение.

Грациозно поклонившись Исиде, Клеопатра воздела руки вверх, вознося молитву остальным богам Египта, и, словно получив позволение свыше, ушла вбок в пластичном изгибе, начиная

плести танцевальный узор.

Таня с трудом отвела глаза от вспыхивающего искрами женского тела, понимая, отчаянно завидует Лизе. Блондинка сейчас была в эпицентре всеобщего внимания, буквально пожираемая алчными мужскими взглядами. Даже Рахло, явно избалованный великолепной Мелиссой, кажется, забыл как дышать -и вместо того, чтобы испытать от этого злое удовлетворение, рыжеволосая почувствовала чувство, крайне похожее на ревность.