Тайна, покрытая глазурью (СИ)

— Мне нужны новые бутсы, — осторожно заметил Денис.

Я только головой покачала.

— Что ты с ними делаешь? Папа тебе новые купил пару недель назад.

— Я играю, мам! — со всем природным возмущением, отозвался он.

Данилов усмехнулся.

— Он не просто играет, он забивает, Лиля. Это большая разница.

— Точно! Я вчера так Макарова обошёл!.. Пап, жаль, что ты не видел. А в пятницу приедешь на матч?

— Конечно.

— Конечно, — передразнила я мужа. — Я так чувствую, что вряд ли дождусь, когда папа съездит со мной в магазин, диван выбрать. А тренировки с матчами мы не пропускаем. Это святое.

— Ты сравнила, — подивился Данилов. — Диван ты можешь выбрать и сама.

— Правда? Ну-ну. Когда ты будешь на нём спать, не стони, что тебе неудобно.

Андрей на меня глаза вытаращил, правда, в глазах откровенное веселье.

— С чего это мне на нём спать?

— С того это, — отозвалась я негромко, и плечом дёрнула, когда муж подошёл и хотел поцеловать меня в щёку. Ещё секунда, другая, и я сменила гнев на милость, Данилов этого терпеливо дождался, улыбнулся и меня поцеловал. В щёку, затем в уголок губ.

— Сладкая, мне на работу пора. Ты Машку сама в сад отвезёшь?

— Отвезу. И буду в кондитерской.

— Ага. Жорику привет. Так, парни, бегом за рюкзаками и в машину. Я уже опаздываю.

Они из кухни вышли, а я вынула дочку, что уже тянула ко мне руки, из высокого стульчика. Поцеловала её.

— Умываться и в садик?

Маша деловито кивнула и за шею меня обняла.

— Андрюша, не забудь, что завтра твои родители прилетают, их надо будет встретить!

— Помню, — отозвался он из своего кабинета. Я в открытую дверь заглянула, посмотрела на спину мужа.

— Серьёзно? — поразилась я. — И во сколько?

Данилов оглянулся на меня через плечо, посмотрел с укором.

— Лиль, ну в самом деле!.. У меня голова кругом. Меня Калашников с утра достаёт, Халеменчук достаёт и Диенко. И ты еще хочешь, чтобы я что-то помнил!

— Я не хочу, я просто напоминаю. Но я позвоню твоей секретарше и попрошу её внести это в твой график.

Данилов кивнул с довольным видом.

— Вот это другое дело.

— Знаешь, я у тебя тоже как секретарша. Домашнего образца. Одна твоя секретарша звонит другой твоей секретарше, чтобы обсудить твой график работы.

Андрей разулыбался, ко мне подошёл и наклонился за поцелуем.

— Тебя я люблю больше, — заверил он, — ты мне даже нравишься больше.

— Как мило.

— А я? — со всей серьёзностью поинтересовалась Маша, которую я до сих пор на руках держала.

Андрей усмехнулся, глядя на дочку.

— Тебя я вообще обожаю. — Поцеловал её в лоб, затем попросил: — Веди себя хорошо в садике. Не вздумай кусаться больше.

Отправив дочку в ванную умываться, я проводила своих мужчин до дверей. Задержала Антона, сунула ему в рюкзак бутылку воды и шоколадку, Денису яблоко дала.

— Я буду в кондитерской, — напомнила я всем. — Денис, не задерживайся после тренировки, сразу домой!

— Хорошо.

— Чего хорошего? — услышала я хмыканье Данилова. — Ты наказан. Или забыл и успокоился?

Мы с Машей уехали из дома минут через двадцать. Я переговорила с садовником, прослушала краткую лекцию о том, что нужно сделать для восстановления почвы, если я хочу посадить новые кусты роз на этом же месте, покивала, правда, не особо вникая в смысл. Мысленно уже пришла к выводу, что следует поступить так, как муж советует и переложить ответственность за красоту в моём саду на людей, которые в этом разбираются и получают за это деньги, и поэтому лишней информацией не заинтересовалась. Отвезла дочку в детский сад, помахала ей рукой, прежде чем Маша в группу убежала, и поспешила к машине. Жорик ждал меня в кондитерской. Я теперь работала не полный рабочий день, дом и дети отнимали много времени, приезжала на несколько часов, даже не проконтролировать, а скорее как-то поучаствовать в процессе. Сама бралась только за важные заказы, остальным занимался Жора и целая команда опытных кондитеров. И моего имени на вывеске больше не было, на ней значилось краткое «Данилоff». Теперь это было семейное заведение, а так как вся моя семья носила фамилию моего мужа, то мне показалось это название справедливым. И популярностью моя кондитерская пользовалась, у нас имелись постоянные клиенты, но и туристы заходили, на лето мы уличное кафе открывали. Расставляли столики и диванчики, красивые яркие зонты от солнца с нашим логотипом и никогда не сокрушались по поводу недостатка посетителей. Если бы не суета на кухне, которая время от времени да приключалась, можно было бы сказать, что бизнес идёт гладко. Но человеческий фактор присутствует всегда и во всём.

— Ты пришла! — обрадовался мне Жора. Выглядел ужасно занятым, нервно поправлял прядь волос, выложенную крутым локоном на лбу. На голове у него был цветастый поварской колпак, а под ним нахмуренные брови.

— Что случилось? — поинтересовалась я, кивнув в ответ на приветствие персонала.

— Этот пакостник Артюхин сведёт меня с ума. Он снова опоздал, Лиля!

— Это ужасно, — согласилась я.

— Конечно, ужасно. Бардак!

Я друга приобняла, прижалась щекой к его плечу и тихо спросила:

— Ты всё ещё на него злишься? Вы не помирились?

Жора щёки надул и стал похож на индюка.

— Причём здесь это? Он опаздывает на работу! Но я с ним разберусь.

Я кивнула, поспешив согласиться.

— Разберись, Жора, разберись. А то у меня на все разборки не хватает времени. — Я зашла за прилавок, быстрым взглядом оглядела ассортимент в витрине. — Где пончики с ежевикой?

— Сейчас принесут, уже вынули из печи. Так что у тебя за дела?

— Завтра приезжают родители Андрея. Утром нужно вызвать домработницу, чтобы всё у них прибрала, чтобы никакой пыли. Ещё нужно приготовить семейный ужин. Кстати, ты придёшь? Да, Жора!.. — вспомнила я и изобразила неимоверную печаль. — Они вырезали мои розы!

Жорик искренне ахнул и даже руку к груди прижал.

— Да ты что?

— Это было ужасно, я даже смотреть на это варварство не могла, а Андрею смешно.

— Не переживай. — Жора взял меня за плечи и сочувственно их сжал.

Я, немного переигрывая, отчего самой уже было смешно, ему поддакнула.

— Только ты меня понимаешь.

Мы в глаза друг другу посмотрели и рассмеялись. Потом я рукой махнула, отпуская его на кухню, снова сосредоточилась на витрине, пристальнее пригляделась к чизкейку на большом круглом блюде. Это был новый рецепт, я недавно его опробовала и ввела в продажу. Ванильно-вишнёвый.

— Мила, как он продаётся?

— Хорошо, Лиля Германовна. Поначалу предлагали, а теперь уже заказывают.

— Замечательно.

— Лиль, ты крем попробуешь? — окликнул меня Жора.

— Да, иду.

В зале было достаточно шумно, в дальнем углу работал телевизор на канале с мультфильмами, у прилавка негромко играло радио, посетители подходили и подходили, девочки-продавщицы только успевали всех обслуживать. Я наблюдала за всем этим с удовольствием, ведь всегда приятно, когда твоё любимое дело приносит удовольствие и другим. А тебе не только удовольствие, но и прибыль.

Несколько часов я провела в кабинете, просматривала налоговые документы и бухгалтерские отчёты, потом с поставщиками по телефону пообщалась, и спустилась вниз, когда поняла, что мне необходим перерыв и чашка горячего чая. Да и просто сидеть надоело.

— Шоколадное печенье сегодня бесподобное, Алёна постаралась, — похвастал Жорик, увидев меня в зале.

— Ты попробовал?

— Конечно. Я всё пробую, ты же знаешь.

Я ткнула пальцем в его живот.

— Не только знаю, но и вижу.

Жора скис.

— Обязательно сказать мне гадость. — Он ладошку на свой живот положил, погладил в задумчивости. — Будто я для себя… Я для тебя!

— Знаю, знаю, милый. — Я улыбнулась ему, голову повернула, почувствовав чей-то взгляд, и так замерла. На одно короткое мгновение мне показалось, что вокруг всё стихло и даже исчезло, всё потеряло смысл, я стояла и смотрела на сестру. Она сидела за столиком у окна и меня разглядывала. А у меня внутри всё похолодело. Я не испугалась, нет, просто… не знала, как реагировать. Восемь лет это долгий срок, очень долгий. За все эти годы я ничего о ней не слышала. Поначалу ещё пыталась выяснить, где она, куда уехала. Но в то же время старалась не изводить себя мыслями о том, почему же она так поступила, дело это бесполезное, да и Андрей советовал себя не мучить, нам в то время было о чём подумать. Мы новую жизнь начинали, с ребёнком на руках, который поначалу очень часто спрашивал, где его мама и папа. Конечно, время шло, и вопросы эти всплывали в его сознании всё реже и реже, а уж когда нас с Андреем родителями звать начал, и вовсе успокоился. И я успокоилась, пришла к выводу, что я для Лизки не спаситель, и если она решила свою судьбу подобным образом, то я ничем не могу ей помочь и не могу помешать. Я вспоминала о ней время от времени, в какие-то значимые для нашей семьи даты, даже жалела в душе о подобном повороте, но искать её больше не хотела. И не ждала, что она меня найдёт. После стольких-то лет. И вот она тут.