И назову тебя Альба Эстер

Слегка отстранив его, Елена сразу же наиграла и тихонько пропела свой ответ:

— последовал его речитатив.

Елена, чуть помолчав, исполнила:

Майкл и Елена не замечали, какая тишина воцарилась в гостиной, как пристально и удивленно все смотрели на них.

И опять раздался голос Майкла:

Елена горько рассмеялась и быстро наиграла и пропела легкомысленный куплет:

Майкл с отчаяньем посмотрел на Елену, а потом нежно и страстно начал говорить, наигрывая мелодию:

В звенящей тишине гостиной прозвучал мелодичный голос Елены, наполненный невероятной болью:

— Хоть признать, что все обман — сердцу больно, Но смешон был наш роман, и довольно!

Елена сыграла через всю клавиатуру длинное и резкое глиссандо, вскочила и выбежала из комнаты. Майкл, чуть помедлив, проводил ее взглядом, а потом стремительно ринулся за ней.

Все с недоумением смотрели друг на друга.

— Я ничего не понимаю… Что происходит? — растерянно обратилась ко всем Нелли. — У меня создалось такое впечатление, что они говорили друг с другом.

— Но дорогая… — живо откликнулась Джулия. — Зачем нам понимать? Даже если они о чем-то и говорили — это их разговор. Нам понимать его ни к чему. Как воспитанные люди, мы не должны слишком внимательно слушать чью-то беседу.

— И что же теперь? Хозяйка убежала, бросив гостей, — выразила свое неодобрение Нелли. — Ну это ладно! Но Майкл? Где он?

— Думаю, он занят более важным делом, чем формальные проводы гостей, — улыбнулась Джулия. — Уильям, нам пора. Ах, как мне нравится этот милый английский обычай — уходить, не прощаясь. Пойдем, дорогой!

Все последовали ее примеру. Скоро раздался шум отъезжающих машин.

Майкл вбежал в спальню, но Елены там не оказалось. Он быстро заглянул в ванную, затем в гардеробную, и только тогда услышал горестный плач, доносившийся из его небольшого кабинета, смежного со спальней. Майкл осторожно открыл дверь и тихо вошел.

Елена, очевидно, не осознавая, где находится, сидела в кресле, закрыв лицо руками. Тело содрогалось от рыданий, душивших ее. Она не замечала ничего вокруг — ни разбросанной одежды Майкла, ни неубранной с утра постели на разложенном диване, ни темноты позднего вечера.

У Майкла защемило сердце, такой одинокой, несчастной, страдающей была Елена. Его тонкая, хрупкая, нежная Эли! Майкл стремительно подошел к ней, опустился у ее ног на одно колено и, оторвав от заплаканного лица ее руки, ласково начал целовать их, быстро шепча:

— Эли… Эли… моя маленькая чудесная девочка… Пожалуйста, не плачь!.. Я с тобой… ты не одна, моя Эли!..

Елена уткнулась в его плечо, как бы ища защиту и опору, прижалась к нему и опять громко зарыдала.

Целуя гладко причесанную голову, Майкл обнял жену, гладя ее плечи и спину.

— Эли, малышка, ну что мне сделать для тебя? Ты только скажи! Эли… хорошая, добрая, смешная моя Эли…

Горестно всхлипывая, Елена постепенно успокаивалась. Когда Майкл, чуть отстранившись, начал судорожно искать платок, она потянулась и прильнула к нему. Эли казалась заблудившейся в густой чаще леса путницей, которую, наконец-то, нашли, и даже мысль оказаться хоть на мгновение вновь одной для нее непереносима. Он вытирал платком ее глаза, нос, щеки… Эли была такой трогательной и беззащитной, что Майкл крепко обнял ее и, целуя заплаканное лицо, ласково произнес:

— Эли… милая Эли… ты — самое дорогое, что у меня есть. Ты — самая лучшая… самая хорошая и добрая… Эли на свете…

Шепча эти слова, Майкл нашел ее губы, соленые и влажные от слез. Этот быстрый мимолетный поцелуй неожиданно вызвал целую бурю эмоций. Майкл внезапно ощутил испепеляющий жар желания, в висках застучало, сердце неистово забилось. Майкл снова и снова приникал своими губами к губам Елены все более и более продолжительными и глубокими поцелуями, все крепче и крепче прижимая ее к своей груди. Елена была податливой, мягкой и так невинно приникала к нему, что Майкл почувствовал, что теряет голову от страсти к своей изящной и хрупкой жене. Внутри него боролись противоречивые чувства. Но самым сильным было одно. Его любовь к Эли. И Майкл пылко заговорил:

— Эли… я очень люблю тебя! Я всегда, всегда буду рядом. Ты — моя единственная любовь!.. Моя Эли… ты — все для меня!.. Ты — мое счастье… моя любовь!.. Эли…

Он опять захватил ее губы в сладостный плен. Майкл чувствовал, как, успокоившись, Эли наслаждается его прикосновениями, как нежно и доверчиво отвечает на его поцелуи, каким трепетом отзывается ее тело. Она была опьянена его ласками, словами, любовью. Майкл, охваченный пламенем страсти, поднял Эли с кресла и почти мгновенно раздел ее и сбросил с себя одежду. Он подхватил жену на руки, сходя с ума от ее обнаженного горячего тела, давно и неистово желаемого. Осторожно положив Эли на диван, он бурно и страстно целовал и ласкал ее.

Елене казалось, что ничего прекраснее на свете нет и не может быть. Она плыла в каком-то чарующем упоении, когда разум молчит, а тело наполняется ожиданием чего-то неизведанного, непознанного, загадочного.

Майкл чувствовал возбуждение Эли, но, попытавшись быть ближе, слившись в любовном единении, мгновенно ощутил, как напряглось ее тело. Он, борясь с собственной неистовой жаждой обладания, снова и снова чувственно целовал ее губы, ласкал нежную атласную упругую грудь, изумительное отзывчивое тело.

Елене хотелось раствориться, исчезнуть, утонуть в этом океане упоительного наслаждения. Она устремлялась всем своим существом к тому, кто был ей дорог, кого она любила, в ком искала защиту и опору.

Она изнемогала от удовольствия и страсти, когда резкая боль пронзила сознание, из глаз непроизвольно брызнули слезы. Елена инстинктивно попыталась увернуться, выскользнуть, оттолкнуться руками. Но Майкл, крепко сжимая ее в объятьях, нежно и глухо зашептал, покрывая поцелуями ее лицо: