Осколки (СИ)

У Кэлен кулаки чесались, зудели аж просто — так хотелось хуком справа, как Мэйсон учила, врезать в эту самодовольную, сейчас такую наглую рожу, разбить, разорвать эту злорадную, наглую ухмылку. А еще ей, Кэлен, ничуть не меньше хотелось двинуть самой себе — именно себе, ибо Мэйсон, по большому-то счету, в деле расследования убийств новичок, не так ли? Зато Кэлен Амнелл — старичок. И за десять лет вроде бы как уже собаку съела на этой стезе, да? Вроде бы как считалась профессионалом, детективом с огромным опытом и девяносто семи процентной — на минуточку, самой высокой в отделе! — раскрываемостью. И вот она, Кэлен Амнелл, допустила все мыслимые и немыслимые промахи в этом деле. Как, ну как можно было поверить соплям и слезам Картера? Какого черта, в каком таком затмении она на это купилась, а? Где была ее голова? А глаза, уши? Опыт, в конце концов? Профессиональное чутье? Вот где, где это все потерялось?

Она знает где: сгорело на костре ее любви к Каре. Пало жертвой её, Кэлен, переживаний из-за всей этой нелепой, мучительной ситуации, из-за этого метания между Карой и Мэйсон… А в результате что — провал по всем фронтам. И на работе Кэлен Амнелл допустила все мыслимые и немыслимые промахи, и в личной жизни все не слава богу… И хочется себе врезать, да побольнее. Хотя что это изменит? Разве это отмотает время назад, чтобы Кэлен Амнелл с чистого листа взялась за расследование, чтобы выкинула из головы все свои любовные страдания, и занималась делом, только делом и еще раз делом? Чтобы использовала свои навыки профайлера — зря что ли она несколько лет назад училась, повышала, так сказать, квалификацию? Чтобы не изменила ей способность отличать правду от лжи — была такая у Кэлен, и Кэлен ею даже не гордилась, воспринимая, как данность: ну, вот такой талант. Кто-то поет, кто-то рисует, а Кэлен Амнелл отличает ложь и правду. Ага, да. Не в этот раз. Ибо если бы не подвел Кэлен её талант, не сидели бы они сейчас, с отвращением наблюдая наглую самодовольную ухмылку на смазливой роже этого ублюдка, не слушали бы его откровенные издевательства:

— Ну надо же, у вас все же хватило наблюдательности увидеть, что не я насилую и убиваю Оливию? Браво, детективы. Каюсь, уверен был, что вытащу этот козырь уже вовремя судебного процесса. Я вас недооценил, — и усмехается, ублюдок.

— Так ты поэтому признался, Картер? — Мэйсон говорит тихо, кажется, совершенно, абсолютно спокойно. Хотя, черт его знает, может она, в отличие от Кэлен, и правда не беспокоится. — Чтобы потом просто развалить дело?

— Конечно, — и снова самодовольная усмешка. Ну как, как же Кэлен проглядела социопатию? Вот сейчас все признаки налицо… Картер сейчас любуется собой, гордится тем, как ловко обвел вокруг пальца детективов. И расстраивает его только одно: недооценил, оказались более догадливые, чем он думал, нарушили его планы. План «а», если быть точным. Но у него, у Картера, конечно же есть и «план Б». Которым он тоже гордиться, а как же иначе! И самодовольно хвастается: — Ваше дело развалилось бы, а повторно судить меня по этому обвинению по закону нельзя. Да, я сожалею, что не дошло до процесса. Но ничего, я все равно выйду через несколько часов. Вы ведь понятия не имеете, кто тот, второй, да? Потому и приехали ко мне, думаете, я вам назову имя? А я не назову. Имею право не свидетельствовать против себя, так ведь? Он — исполнитель, а я пока — никто. Пока вы не поймали его, вам нечего предъявить мне, так ведь? ..

Он ведь просто посмеялся над ними, посмеялся же, ну! Уверенно, дерзко. Ублюдочный Картер!!! Кэлен кипела. Злость, досада, недовольство собой, стыд и беспомощность — эта гремучая смесь просто разрывала её изнутри! Кэлен сдерживалась, пока они с Мэйсон шли коридорами тюрмы, проходили контроль, получали свои вещи. Сдерживалась, пока пересекали парковку и усаживались в автомобиль — и Кэлен даже настолько владела собой, что за руль отправила Мэйсон, ибо себе сейчас не доверяла категорически. Кэлен держалась, держалась изо всех сил, пока двигались по территории Каррен-Фромхолд, и лишь за воротами, едва их автомобиль пробежал полмили, её прорвало:

— Блядь!!! Мать его!!! Дьявол!!! – и, сжав кулаки, подняв вверх лицо — и подпрыгивая на сиденье, закричала, зарычала, смешивая все в одно громкое и протяжное: — Аааарргрхррррррр!!!

Поразительно, но Мэйсон даже не вздрогнула. Спокойно перестроилась в крайний левый ряд, прибавила скорости, покосилась на Кэлен, дождалась, пока та сделает паузу, дабы набрать в легкие воздуха, кивнула:

— Да. Сегодня и мне хочется проблеваться и помыться.

— А я себя ненавижу! — пожаловалась Кэлен и посмотрела на Мэйсон с благодарным удивлением. Откровенно говоря, она, Кэлен, не ожидала получить поддержку от напарницы… Ну, Мэйсон ведь обычно эмоций то ли не испытывает, то ли не показывает. И уж совершенно точно, не делится ими, эмоциями-то. И вдруг — пусть не прямо, косвенно, но Мэйсон говорит о том, что чувствует! Не мудрено, что Кэлен удивилась — а кроме этого, словно бы вдруг и сама получила разрешение поделиться той гремучей смесью, что разрывала её, Кэлен изнутри. Вот она и сообщила Мэйсон о ненависти к себе. Мэйсон не поняла, бросила на Кэлен тот самый свой взгляд, недоуменно-напряженный:

— Почему?

— Потому что допустила кучу ошибок! Потому что поверила этом ублюдку! Потому что не поняла, что он социопат, Мэйсон!!!

— А должна была?

— Да!!!

— Серьезно? — и снова покосилась, с иронией во взгляде. Кэлен опешила от ее насмешливого тона:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты так говоришь, Амнелл, будто ты в принципе безгрешна, никогда ни в чем не ошибалась… и вот сейчас впервые в жизни вдруг допустила промах. А не должна была, промахиваться-то…

— Мэйсон, ты не понимаешь! — Кэлен задохнулась от возмущения. Чертова Мэйсон, ну что же она так тупит-то? — Мы облажались!

— Не без этого, — пожала плечами, глянула на Кэлен с интересом. — И что? Это не исправить теперь?

— Что? Как ты исправишь прошлое, Мэйсон?

— Прошлое — никак, — согласилась все так же невозмутимо. — Но изменить что-то в будущем, учитывая эти прошлые ошибки, как по мне, можно и нужно. Да, мы много чего упустили. Теперь будем внимательнее, — снова пожала плечами. — Но и сейчас мы от ошибок не застрахованы, Амнелл.

— Да это понятно, — Кэлен досадливо поморщилась: умничает тут, прописные истины озвучивает, а то Кэлен без нее не знает! — Но ты осознай только, Мэйсон, мы ведь были в шаге от катастрофы! Мы ведь готовы были уже передать дело в суд! Нет, ты представляешь, а? Если бы не эта статья…

— Кстати, — задумчиво — и бесцеремонно, вот ведь! — перебила её Мэйсон, — Этот таинственный сообщник Картера или кто он там ему, доминирующий партнер, может, считай, нам подарок сделал, когда слил инфу в газету. Интересно, зачем ему это понадобилось?

— Хороший вопрос, — изумленно откликнулась Кэлен. А ведь верно, смысла у неизвестного в этом действе не было — с её, Кэлен, точки зрения. Но — все же он, смысл, был — с точки зрения самого преступника. И Мэйсон молодец, в правильном направлении смотрит. Вот она, Кэлен, даже и не подумала об этом… Нет, конечно, рано или поздно она бы тоже пришла к этому вопросу, только при этом и впрямь могла бы опоздать, не так ли? Черт, кажется, все-таки Кэлен не в форме. И чему тут удивляться? Понятно же, хорошо делать можно что-то одно — или расследованием заниматься, или личной жизнью, правильно, ну? Вот почти все десять лет в убойном у нее, Кэлен Амнелл, была практически стопроцентная раскрываемость — и практически «нульпроцентная» личная жизнь, да. И с чего она, Кэлен, возомнила вдруг, что счастливая личная жизнь — это про нее? Ведь до сих пор не получалось… да и сейчас не сказать, что все прямо так уж идеально складывается. Кэлен усмехнулась грустно: как говорится, не жили счастливо — нечего и начинать. Вот это , похоже, как раз про нее, про Кэлен Амнелл…

Некогда любимая песня, опрометчиво установленная в качестве рингтона, — сменить её нужно, к чертям, сменить, ну! — ворвалась в эти невеселые раздумья, сбивая с мысли, возвращая к реальности. Кэлен достала телефон, глянула на экран — Сара Литл, нажала «принять»: