Тайна «Утеса»

— Согрею суп!

Когда я вошел в гостиную, Стелла сидела на низеньком стульчике у камина. На ней было желтое платье, как в тот раз, когда я читал свою пьесу. Она похудела, побледнела, под глазами темнели тени, а рука, протянутая к огню, слегка дрожала. Видно было, что Стелла совершенно измучена. Она бросила на меня быстрый, какой-то боязливый взгляд и отвела глаза.

Я неуклюже проговорил:

— Я уж и не думал, что увижу вас когда-нибудь.

Она не повернула головы.

— Спасибо, что позвонили в больницу. Ничего нового?

— Нет, они сообщат, если что-нибудь изменится, и обещали сказать капитану, что вы ночуете в больнице.

— Они соглашались оставить меня, но не было свободной комнаты.

— Благодарение Богу, что не было!

Стелла напряглась и отрывисто проговорила:

— Но вы же сами не хотели, чтобы я появлялась здесь.

— Наоборот, я только об этом и мечтал!

Она медленно повернула голову и с удивлением посмотрела мне в глаза.

— Стелла! Стелла! — воскликнул я. — Неужели вы до сих пор не поняли, что желаемое и разумное не имеют друг с другом ничего общего? Я старался вести себя разумно ради вас, и меня это чуть не прикончило.

Она тихо ответила:

— Меня тоже.

Я сжал ее холодные маленькие руки.

— Ну что ж, Стелла, тогда, может быть, нам лучше и не пытаться вести себя разумно.

Она ничего не ответила, но по ее лицу промелькнула нежная, счастливая улыбка, от которой у меня захватило дух, однако она тут же застенчиво постаралась едва заметно высвободить руки, а я вернулся в свое кресло и не проронил больше ни слова, пока не появилась Памела.

Поставив перед Стеллой суп, Памела весело спросила:

— Как же вы расправились с бедной мисс Холлоуэй? Расскажите!

— Мисс Холлоуэй, — неожиданно звонко отчеканила Стелла, — бессердечная женщина! Надеюсь, я больше никогда ее не увижу.

Я горячо поддержал ее:

— Я тоже на это надеюсь!

— Она ждала в гости в Бристоль какого-то знаменитого доктора и из-за этого заставила меня уехать отсюда раньше. Подумайте только! Дедушка был в забытьи, но сестра разрешила мне ухаживать за ним. А она — мисс Холлоуэй — сказала, что дедушка оставил ей письмо с распоряжением увезти меня в субботу, что бы с ним ни случилось. И более поздним поездом она ехать отказалась. Не могла же я скандалить в больнице! Я собиралась удрать от нее на станции, но она… знаете, что она сделала? Отняла у меня сумку, так что я осталась без денег. Я ничего не могла поделать. И тут случилось чудо! — Глаза у Стеллы стали круглые и открылись еще шире, когда Памела засмеялась:

— О, Макс — мастер устраивать чудеса!

— Да, да, это был Макс! — воскликнула Стелла. — А откуда вы знаете? Ах да, он, наверно, звонил.

Она смеялась, когда мы рассказывали ей, как Макс с мисс Холлоуэй обыскивали поезд, и как Макс едва сумел унести ноги от почтенной матроны, но потом глаза ее налились слезами, и она рассказала, что взяла машину и прямо со станции поехала в больницу. К деду ее не пустили, сказали, что состояние его ухудшилось и вряд ли он придет в сознание. Сестра уговорила Стеллу ехать домой.

— Но в Уилмкоте уже никого не осталось? — спросила Памела.

— Да, я об этом совсем забыла. Если бы я сказала в больнице, что дома никого нет, они, наверно, как-нибудь устроили бы меня.

— Ешьте суп, остынет.

Стелла послушно отпила из чашки.

— Я проголодалась, — призналась она.

— И вы сидели в совершенно пустом доме?

— Да.

— Боже мой! Долго?

— Часов с семи. В кабинет дедушки я войти не решилась, — рассказывала Стелла с дрожью в голосе, — и в мою комнату тоже, вот я и сидела в кухне. Сидела и все крепилась, чтобы не поехать к вам.

Памела огорченно воскликнула:

— Стелла, милая, если бы я знала! Но почему вы не позвонили?

— Телефон был уже отключен и электричество тоже. Наверно, дедушка так распорядился, — голос ее упал, — он понимал, что не вернется. Ну а потом я обещала ему не звонить вам… Но в конце концов, я забыла обо всех обещаниях и просто бросилась вон из дома. — И снова она сдержала готовые пролиться слезы.

— И бежали под таким дождем! — воскликнул я.

— Нет, дождя тогда почти не было. Только ветер. Но, видно, я слишком долго пробыла в постели и наглоталась снотворных. Я вдруг почувствовала ужасную слабость и поняла, что дальше идти не могу. Мне повезло — я оказалась рядом с домом миссис Денди, она нам стирает и вообще добрая женщина. Я зашла к ним, и она послала сына за Уолли Моссом.

— Ну и денек вы пережили! — сказала Памела.

Стелла покачала головой:

— Нет, сегодняшний день все-таки лучше, чем вчерашняя ночь. Самое страшное было, когда доктор Скотт сказал мне, что дедушка может умереть. Знаете, как ни странно, сейчас я с этим уже смирилась. Все равно, если он останется жив, он уже не сможет быть счастлив, правда? Он слишком устал. И потом сегодня он не страдает от боли. А ночью он так мучился! Он уже плохо сознавал, что вокруг, и мне было так его жалко! Он принимал меня за мою мать и все спрашивал, не обманула ли я его.

Изумленная Памела метнула на меня быстрый взгляд.

— А в чем же он ее подозревал? — спросил я.

— Не знаю. Он просто повторял: «Мери! Ты не обманула меня? Скажи, что ты меня не обманываешь». А я отвечала: «Нет, папочка! Что ты, милый! Я никогда в жизни тебя не обманывала!» — и он сразу успокаивался.

У меня отлегло от сердца. Было бы слишком тяжело открыть Стелле истину после этих слов. Может, Памела права и мы должны все объяснить Стелле, но только не сейчас.

— Не лучше ли вам сразу лечь? — спросил я.

— Нет, пожалуйста, посидим еще немножко.

Близилась полночь, но в доме все было спокойно, слышался только шум ветра. Я подкинул дров в камин, Памела подсунула под спину Стелле подушки, стараясь устроить ее поудобней, но Стелла была напряжена, как струна, ей хотелось говорить и говорить, глаза ее блестели то от слез, то от радости, голос временами прерывался.

— Я должна вам кое в чем признаться, — начала она и остановилась. Глаза потухли, лицо помрачнело. — Это насчет моей матери, — объяснила она. — Вы были правы, Родди, а я вела себя глупо и по-детски Мать не приходила ко мне в детскую. Я все навоображала.

Я не верил своим ушам, видно было, что ей невыносимо тяжко говорить это.

Я быстро спросил:

— Но почему вы теперь так считаете?

С трудом подбирая слова, она ответила:

— Дед мне все объяснил. После того как вы к нам приходили, Памела, я стала рассказывать ему, как мне было хорошо, когда я ночевала в детской. Он отнесся к моим словам очень внимательно, я старалась, чтобы он понял меня как можно лучше. Я рассказала ему и про запах мимозы, и как радостно и покойно мне было, и про ласковые слова, которые я слышала. Я думала, он обрадуется, а он рассердился, я таким его никогда не видела. И сказал, что я в плену моих фантазий, потому что, оказывается, на мою мать все это ничуть не похоже. Дед сказал: «Она не разводила сантиментов и вообще никогда не была безумной матерью». — Стелла вдруг закрыла лицо руками, и между ее пальцами потекли слезы. Я готов был проклясть умирающего капитана, ведь он лишил Стеллу единственного утешения, того, чего никто в жизни не сможет ей дать, но тут же сообразил, что не так все страшно, мы же знаем правду.

Я быстро сказал:

— Стелла. Он ошибался… Он ничего не знал. Его дочь — Мери — действительно обманула его, и он поверил в этот обман.

Стелла смотрела на меня, еще не понимая, но ее глаза загорелись надеждой, она повернулась к улыбающейся Памеле. Та опустилась перед Стеллой на колени, отвела ее руки от лица и сказала:

— Стелла, милая, это вовсе не фантазии. Мы докопались до правды. И я все расскажу вам, если вы пообещаете, что не будете плакать и выслушаете мои объяснения спокойно.

Стелла глубоко вздохнула и твердо сказала:

— Обещаю.

— Ваша мать очень вас любила. Она обожала вас, играла с вами, ласкала вас, когда только могла, пробиралась к вам в детскую и зажигала свет, чтобы вам не было страшно в темноте. Редкая мать так беззаветно любит своего ребенка. И она любит вас до сих пор. Но все мы находились в страшном заблуждении.