Красные листья

— Не так, не по-настоящему.

Официант убрал нетронутый креветочный коктейль Говарда и принес средне прожаренный бифштекс из вырезки, с жареной картошкой и овощами.

— Ешьте, Говард, — сказал Спенсер. — Я буду краток. Понимаете, это ведь очень трудно — вытягивать информацию из людей, которые вроде как являлись ее друзьями или бывшими мужьями. Каждый ведет себя скрытно, крайне необщительно, а порой и просто враждебно, как если бы я лез не в свое дело. Как если бы это не моя забота, что девушку нашли мертвой, а ей всего-то был двадцать один год, нашли мертвую под снегом через девять дней, а друзья ее в это время весело отмечали праздники, потом приехали и занимались своими делами, ни разу даже не обеспокоясь, не попытавшись проверить, где она, и сообщить о том, что исчезла их подруга. Так вот, я вам скажу: это мое дело. Я не хочу вас ни о чем предупреждать, мистер Ким, но я уже сыт всем этим по горло. Я почти не спал двое суток, чертовски устал, а девушка лежит мертвая, мистер Ким. Понимаете? Мертвая! И я готов поставить на кон дом моей матери, что погибла она не случайно, не в результате несчастного случая, независимо от того, что вы или ее друзья хотели бы мне внушить.

— Я совершенно ничего не хочу вам внушить, детектив О'Мэлли, — холодно произнес Говард.

— Подождите. — Спенсер глотнул кофе. — Значит, я должен препроводить вас в полицейское управление и продержать там, пока вы не ответите на каждый мой вопрос, и так, чтобы это меня удовлетворило? И клянусь вам, я это сделаю и буду счастлив, что, в конце концов, выпотрошил вас тоже. Вы меня поняли? Или предпочитаете связаться со своим адвокатом? — закончил Спенсер.

Говард Ким медленно отправил в рот кусок бифштекса, прожевал его, проглотил, вытер рот салфеткой и только после этого произнес:

— Я понял.

— Хорошо.

— Вы думаете, ее смерть была не случайной?

— Да, черт возьми, я так думаю. Называйте это моей интуицией. Никаких причин умирать у нее не было. Кроме, пожалуй, того, что она была совершенно голая во время сильной метели. Но, кажется, к этому она была привычная. Вы увидите — и протокол вскрытия это подтвердит, — она была убита.

— Были на ней какие-то следы насилия?

— Насколько я мог заметить, нет. Но подробную картину даст только протокол вскрытия. Возможно, она была пьяна.

— Да.

Прежде чем задать следующий вопрос, Спенсер некоторое время изучал Говарда и, наконец, задал его:

— Она любила выпить?

Говард утвердительно кивнул, ответив:

— Она была студенткой колледжа.

— Была, ну и что из этого? Я тоже люблю выпить, — сказал Спенсер. — Но вы же не нашли меня мертвым и голого.

— Вам повезло.

— По-видимому. — Спенсер быстро глотнул виски.

— Детектив, — тихо сказал Говард, — у меня есть алиби.

— Анна Чанг подтвердит его?

— Да, — сказал Говард еще тише.

— Отлично, — сказал Спенсер. Он ему верил. — Но все же вы не объяснили.

— Что?

— Почему она вышла за вас.

— Наверное, любовь?

— Нет, не любовь.

— Вы думаете, по необходимости?

Спенсер задумался и, наконец, выдавил:

— Она от вас забеременела?

— Да, — сказал Говард, вытирая рот и бросая салфетку в недоеденное мясо. — Она действительно была беременной.

Спенсер пытался не дышать, чтобы не упустить ни капельки из того, что скажет сейчас Говард Ким.

— Что это означает?

— Я имею в виду, что, когда мы поженились, она была беременной.

— Но не от вас.

— Это верно.

— Господи! Хм, ну и от кого же в таком случае?

Говард молчал.

— И отчего же она вышла замуж за вас, а не за отца своего ребенка?

— Не знаю, — сказал Говард.

— Но кто это был?

— Не знаю.

— Вы не знаете? Что, черт возьми, все это значит?

Говард не ответил.

— А откуда вы родом?

— Моим родителям удалось добраться до Гонконга на лодке. Из Пхеньяна…

— Откуда?

— Это в Северной Корее, — сказал Говард с некоторым раздражением в голосе, как если бы он обиделся на Спенсера О'Мэлли за то, что тот не знает, где находится Пхеньян. — Короче, мои родители эмигрировали в Гонконг в поисках работы. Там я поступил в Британский университет и стал адвокатом. Отец Кристины… Он покупал ткани у моего отца. Школу я окончил в Гонконге. Я хотел поехать в Англию, но попасть туда было очень трудно. Об Америке я и мечтать не мог. Попасть туда было много сложнее. Я адвокат по вопросам бизнеса и работал со своим отцом. Но мне это не нравилось. Я обращался к отцу Кристины, но он не мог или не хотел мне помочь в течение очень долгого времени. Да и действительно, это было очень трудно: получить в Америке вид на жительство. В то время в Гонконге желающих было не так уж много. А вот к девяносто седьмому году их прибавится. Вы же знаете, англичане собираются передать его Китаю.

— Правильно, Китаю. Продолжайте.

— Затем ее отец…

— Джон Генри Синклер?

— Да. Это было примерно пять лет назад. Ее отец приехал в Гонконг и спросил меня, не пропало ли у меня желание перебраться в Америку. Он сказал, что может это устроить, если я женюсь на его дочери. Мы будем жить в Нью-Йорке, где я буду работать, а она сможет окончить школу. И вот прошло пять лет, я стал американским гражданином, а ей исполнился двадцать один год. Мы смогли развестись. На самом деле развод можно было оформить и раньше, но нам пришлось оставаться в браке все это время из-за того, что иммиграционные власти в последние годы начали следить за всякими там фиктивными браками.

— Да, особенно между корейцами и молоденькими американскими девушками.

— Вы правы, особенно в таких случаях. Поэтому мы оставались в браке. Кристина ходила в частную школу в Бруклин-Хайтсе. Я нашел работу в хорошей адвокатской фирме. Я и сейчас там работаю.

— Ну, а развод… Вы его оба хотели?

— Нет. Его хотела она. Я сказал: хорошо. Поскольку я получил гражданство, то тут проблем не было.

— Если бы она не попросила вас о разводе, что бы тогда случилось?

— Ничего. Ведь я был… — Говард подумал немного, — должником ее отца. Я бы сделал все, что она хотела.

«Как чудесно, — подумал Спенсер, — каждый получил то, чего хотел».

— А где ребенок?

— Ребенок?

— Да, ребенок.

— Он родился мертвым.

— О! — Спенсер замолк.

— Семью ее я хорошо не знал. В самом деле. С матерью Кристины вообще ни разу не встретился, только говорил по телефону. Я все время имел дело с ее отцом. Он… — Говард сделал паузу. — Он был очень, очень огорчен. С Кристиной он вообще не разговаривал. Сказал мне: чем такой позор, так уж лучше пусть его дочь выйдет замуж за порядочного человека, адвоката, одного из коллег отца.

Спенсер был потрясен и переспросил:

— Вы имеете в виду, что он боялся потерять лицо перед соседями?

— Я так думаю.

Спенсер сделал знак официанту принести еще выпить, а минуту спустя, видимо забыв, что уже заказал, сделал ему знак принести еще. Он выпил обе рюмки, одну за другой, и заказал еще, все время думая, что наконец-то «Красные листья» получили объяснение.

— Вы знали, что она работает в доме для беременных девочек-подростков?

— Да, она мне говорила. — Говард опустил голову. — Бедная Кристина. — Он сухо всхлипнул. — Может быть, это все, детектив? Я очень устал.

— Еще всего несколько минут, мистер Ким. Зачем вы все время поддерживали с ней контакт, когда она поступила в колледж?

Говард кашлянул:

— Это было нужно для дела. Ее отец дал мне деньги. Для нее. Я платил за ее обучение.

Спенсер удивленно произнес:

— Не может быть!

— Конечно, платил.

— В самом деле? Это странно. У меня создалось впечатление, что за это платила ее бабушка.

Говард побледнел, подался вперед, затем откинулся назад на спинку стула и нервно скривил уголок рта.

— Это невозможно, — произнес он нетвердым голосом, хотя пытался говорить спокойно. — Я давал ей деньги каждый год, по двадцать тысяч долларов. Сумма была рассчитана на четыре года. Я все делал очень внимательно. У нее была привычка тратить больше, чем ей давали. Ее отец предупредил меня: не давать слишком много. «Она, мол, использует их на дурные цели», — говорил он. Я выяснил, сколько нужно ей на плату за учебу и комнату, на питание за вычетом стипендии и того, что она зарабатывала. Я давал ей деньги каждый год.