Вкус вина и любви

– Люблю, люблю, люблю, – повторял он в перерывах между поцелуями.

И она отзывалась на каждое его слово. Они подчинились общему ритму движения, и первое чувство неловкости прошло, уступив место новому, еще не изведанному ощущению полного слияния.

Она обвила его ногами, теснее прижимая к себе. Из уст Ника вырвался громкий стон, потому что никакие слова не могли выразить то, что он сейчас испытывал. Сладость и теплота, наслаждение и боль – это было потрясающе.

Глубоко войти в нее, подарить ей наслаждение и получить его самому – было так естественно и так правильно. Между ними возникала какая-то непостижимая связь, не только физическая. Она переходила во что-то большее, на какие-то другие уровни.

Он входил в нее все глубже, все резче и сильнее, и она двигалась в такт ему, отвечая на его призыв и на призыв собственного тела, пока они одновременно не достигли наивысшей точки наслаждения. Несколько секунд они содрогались в одном ритме, пока вдруг не упали, крепко сжимая друг друга в объятиях.

Какое-то время они не могли ни шевелиться, ни говорить и лежали, погрузившись в какое-то странное состояние, пограничное между сном и реальностью.

Ник лежал сверху, но тяжесть его тела не представляла для Сьерры никакого неудобства, напротив, доставляла ей удовольствие. И она не могла сдержать рвущихся с ее губ слов.

– Я люблю тебя, – пробормотала она, целуя его в плечо.

– Наконец-то ты призналась, – пробормотал Ник и, приподнявшись на локте, посмотрел на нее. Его глаза светились удовлетворением, и в нем проснулось чувство юмора: – Я уже все колени отбил, кланяясь тебе, и вот ты только сейчас соизволила снизойти, и я услышал наконец, что ждал от тебя. Может быть, ты дашь оценку моим достоинствам?

Сьерра усмехнулась:

– Самую высшую.

– Никаких неловких движений? – Он снова наклонился к ее покрасневшим губам и поцеловал их.

– Это была настоящая страсть, – признала она.

И тут ее взгляд упал на разорванный пакетик, что валялся на полу. Ник успел принять меры предосторожности так легко и быстро, что она даже не заметила этого. Он позаботился обо всем сам, но она испытала неприятное чувство от того, что все же между ними было что-то постороннее.

Тень сомнения пробежала по ее лицу:

– То есть я пережила истинную страсть. Ник медленно перекатился на бок:

– Мы оба пережили это. Жаль, что нет специального градусника, который мог бы показать это со всей наглядностью, до какой точки я дошел. Никогда и ничего подобного мне не доводилось испытывать.

И они оба засмеялись. Он обнял ее и мягко перекинул на себя.

Сьерра вытянулась, снова прижалась к нему всем телом, переживая необыкновенный прилив нежности. Он провел ладонью по ее спине и ягодицам, наслаждаясь шелковистостью ее кожи.

– Я сильно разочарую тебя, если заговорю о деле? – спросил он.

Сьерра положила ему руки на грудь, подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– О заводе?

– Нет, о попкорне, – пошутил он и вдруг посерьезнел: – Я ведь говорил тебе о том, что собираюсь пройтись вместе с Энтони по виноградникам?

Она кивнула, не отрывая от него взгляда:

– И как тебе наши плантации?

– Все сделано на высшем уровне. Мы долго разговаривали с Энтони… – Он обнял ее для того, чтобы удержать, если она вздумает отодвинуться.

Сьерра сразу же насторожилась:

– О чем?

– О том, где можно высадить пробные кусты новых сортов винограда, – прямо ответил Ник. Его объятие было крепким, как тиски. Но она бы не смогла отодвинуться, даже если бы и захотела.

Но ей и не хотелось. Она лежала неподвижно, слушая его рассказ о том, с какой радостью встретил его предложение Энтони, как давно тот мечтал о том, чтобы компания начала продвигать новые сорта в числе первых, а не последних, и что давно приглядывался к этим сортам, изучал все, что связано с ними.

– И я предложил ему закупить на будущий год саженцы, посмотреть, что из этого получится, – признался Ник. – Мне не хотелось хранить это в тайне от тебя, мне хочется, чтобы ты знала все. И мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникло чувство, будто наши с тобой отношения здесь и там чем-то отличаются. Я хочу, чтобы мы во всем были вместе.

– Как в постели, – кивнула Сьерра. – И тебе не хочется, чтобы мое возмущение могло сказаться на наших любовных отношениях.

– Да. Нельзя использовать любовь как оружие! – воскликнул Ник.

– Только дураку могло прийти такое в голову, – сказала Сьерра. – А я не дурочка, Ник. И в конце концов, я не вижу ничего особенного в том, если мы высадим несколько саженцев новых сортов.

Ник обеими руками сжал ее лицо:

– Нет, конечно. Ты не дурочка. Но ты упрямая и очень вспыльчивая, и тебе дороги традиции компании, тебе хочется делать все, как было заведено до тебя. Что произошло? Только не говори, что ты переменила свое решение, потому что мы оказались с тобой в постели. – Легкая усмешка пробежала по его губам. – Я, конечно, очень даже неплох, но это совсем из другой оперы.

И Сьерра вспомнила о том, что ей сказала Карен: о желании отца передать дела еще не родившемуся сыну, о том, что так было заведено в компании издавна – еще одна из тех традиций, которые она соблюдала с таким рвением.

Столько лет она вкладывала все свои силы и помыслы в компанию, и, узнав о том, что ее могут отстранить и что она должна принять свою отставку со смирением, она впервые за все эти годы задумалась: а так ли уж хороши эти традиции, которым она так слепо подчинялась?

И в ней вспыхнуло чувство протеста, готовность бороться против тех самых основ, которые она так тщательно охраняла. Оказалось, что бывают моменты, когда необходимо забыть про них и искать что-то новое. По сравнению с ее решением бороться со сложившейся в семье традицией передавать все по наследству только по мужской линии посадка пробных кустов выглядела таким скромным нарушением прежних правил, что и обсуждать тут было нечего. Она уже собиралась признаться Нику в том, что узнала от Карен, но тут руки Ника вновь возобновили ласки.

Горячее томление, начавшее растекаться по телу, заставило ее забыть и о компании, и о том, почему она вдруг словно проснулась и увидела все так ясно, как не видела прежде. Все эти обыденные заботы отодвинулись на задний план, уступая место более важному. Они еще успеют поговорить на эту тему, а сейчас нет смысла тратить драгоценное время, если уж им удалось выкроить его.

– Будем считать, что я ничего не имею против этого эксперимента, – проговорила она, проводя языком по его губам, и улыбнулась, почувствовав, как начинает напрягаться под ней его плоть. Она опустила руки и прикоснулась к ней.

– Угадала, моя милая, – сказал Ник с удовольствием, – пора приступить к следующему акту пьесы. Их у нас впереди еще много.

– Правда? – призывно спросила она. Сознание того, что ей удалось вызвать новую волну желания так легко и просто, без особого усилия, доставило ей самой огромное наслаждение. Ощущать такую могучую власть над ним – это действовало опьяняюще.

– Открываем занавес, действие начинается прямо сейчас! – Ник приподнял ее за бедра, чтобы передвинуть чуть выше, но вовремя спохватился: – Подожди секунду. – Он потянулся за презервативом. – Чуть не забыл. Такого со мной еще ни разу не случалось. Милая, ты заставляешь меня терять голову. Я не узнаю себя.

Она смотрела, как он разрывает пакетик.

– Тебе никогда не случалось забываться? И ты никогда не занимался любовью без презерватива? Никогда? Ни единого раза?

– Никогда. Не хотел рисковать.

– А может быть, решишься рискнуть со мной? – спросила она, устремив на него вызывающий взгляд. Страстное желание слиться с ним так, чтобы он забыл о всех мерах предосторожности, без того, чтобы что-то мешало им, возбуждало ее желание еще сильнее. – Мы оба постоянно чего-то остерегаемся, стремимся все предусмотреть. Но на этот раз мне хочется забыть о предосторожностях.

Она вынула из его рук пакетик и бросила его на пол.