Природа жестокости (ЛП)

— Точно, «оу».

— Ну, что ж, — говорю я, отряхивая руки, — лучше я пойду в библиотеку.

— Ты и половины не съела.

Я устало смотрю на поднос, понимая, что Роб прав, и быстро опускаюсь на сидение и выпиваю глоток воды.

— Малыш, я здесь не для того, чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке, — говорит он, опираясь на стол обеими руками и наклоняясь так, чтобы видеть мои глаза.

У меня перехватывает дыхание от нежности в его взгляде.

— Я здесь для того, чтобы сделать то, что обещал. И собираюсь доказать тебе, что именно я тот мужчина, который тебе нужен.

— Роберт, не нужно этого делать, — шепчу я, не глядя на него.

— Я сделаю это, Лана. Слушай, почему бы тебе не присоединиться и не поесть со мной и моими друзьями? Ты выглядишь очень одинокой?

— Всё нормально, — говорю я, изучая двух женщин и мужчину, с которыми он пришёл. — Рада, что ты завёл себе друзей.

— Ну, у нас, в общем-то, и выбора не было. Мы — единственные взрослые на нашем курсе. Поэтому либо мы объединяемся, либо зависаем с компанией раздражающих восемнадцати леток.

Как только Роб говорит это, один из парней в одежде семидесятых выскакивает из-за стола и начинает исполнять танец Джона Траволты.

— Видишь, что я имею в виду?

Я не могу удержаться и хихикаю.

— Тебе бы лучше пойти и съесть всё, пока не остыло.

— Да, — вздыхает он, поедая меня глазами, — ты права. Увидимся, Красная Шапочка.

С этими словами Роб возвращается к столу. Остаток дня я стараюсь не попадаться ему на глаза. Когда я вечером возвращаюсь домой, мама и Лиз сидят на кухне, пьют чай и болтают. Я без сил падаю на стул около них. Никогда бы не подумала, что так много сил понадобится для того, чтобы избегать кого-нибудь.

— Милая, хочешь чашку чая? — спрашивает мама.

— Не отказалась бы.

Лиз весело смотрит на меня. У неё на лице широкая улыбка и довольный блеск в глазах.

— Лиз, хватит пялиться. Ты меня пугаешь.

Мама наполняет чашку и добавляет молока.

— Лана, не разговаривай так с Лиз.

Я устало смеюсь.

— Что? Это правда. Она мне так улыбается, словно я только что сказала о покупке для неё нового дома.

— У меня сегодня хорошее настроение, — говорит Лиз. — Что с того?

Едва мама отводит взгляд и подмигивает мне.

— Держи. Сегодня Лиз просто радостная. Нет нужды быть грубой, — говорит мама, убирая грязные тарелки в раковину.

Когда она открывает кран, Лиз наклоняется и сжимает мою руку.

— Знаешь, Роберт здесь. Он учится в «Тринити», как и ты.

— Да, знаю. Я столкнулась с ним сегодня, — говорю я.

У неё округляются глаза и загораются любопытством.

— Оу. И как всё прошло?

— Отлично, — и я прищуриваю взгляд, — есть что-то, чего ты не рассказала мне, Лиз?

— Нет, нет, конечно, нет, — отвечает она, сжимая губы и стараясь не улыбаться.

— Лиз.

— Что?

— Роберт что-то тебе сказал, не так ли?

— Возможно.

Я глубоко вздыхаю.

— Так ты знаешь о нас?

Она сжимает мою руку и взволновано ёрзает в кресле.

— Да. И раз так, знай, я скрестила пальцы, чтобы ты вернулась к нему. Он действительно начал жизнь с чистого листа. Я и не думала, что такое возможно, но мой мальчик по уши влюбился в тебя.

— О чём вы двое шепчетесь? — спрашивает мама, отворачиваясь от раковины и вытирая руки о фартук.

Я смотрю на Лиз и мотаю головой, чтобы она ни слова не говорила маме.

— О, пожалуйста, давай я скажу ей, Лана!

— Лиз! — протестую я, ужасаясь её несдержанности.

— Скажешь мне что? — спрашивает мама.

И прежде чем я успеваю остановить женщину, Лиз всё разбалтывает:

— Роберт и Лана встречались.

Мама тут же опускает руки вниз.

— Повтори, пожалуйста?

— Твоя дочь и мой сын влюблены друг в друга.

— Были влюблены, Лиз. Прошлое время. Теперь всё кончено, — вру я.

Я тяжело сглатываю и смотрю на маму. У неё на лбу бьётся жилка.

— Лана, пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Ох, да брось, — говорит Лиз. — Мой мальчик больше не такой шалопай, каким был раньше. Он повзрослел. Только подумай об этом, Фиона. Наши дети могут пожениться — как это было бы прекрасно? Мы станем практически сёстрами.

Строгое выражение лица мамы смягчается, как только она заряжается энтузиазмом Лиз. Вытащив стул, она садится и смотрит на меня с любопытством.

— Ты сказала, что всё кончено. Что произошло?

— Ничего особенного, — снова вру я, — просто не получилось.

— Да, ну что ж, возможно, так будет лучше, — удовлетворившись, она скрещивает руки.

— Фиона!

— Тише, Лиз. Я больше ничего не имею против твоего сына, но Лана очень ранимая девочка. Она не создана для таких, как Роберт. Он бы съел её заживо.

У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что слова мамы в точности похожи на мои. Как я и сказала Роберту, мы не можем быть вместе из-за моей болезненности и хрупкости. Господи Боже, я что, всё это время просто повторяла слова своей матери? Я пытаюсь разобраться, каковы были мотивы моего расставания с Робертом, и были ли они вызваны её наставлениями? Неужели они настолько укоренились во мне, что я не замечала их с самого начала?

— Пф, я не собираюсь это выслушивать, — говорю я, вставая со стула и покидая комнату.

— Лана, я не хотела тебя обидеть, — зовёт меня мама, и в её голосе чувствуется беспокойство.

Я даже не утруждаю себя ответом.

Пару часов спустя кто-то стучится ко мне в комнату. Я вздыхаю и приглашаю зайти. На пороге появляется мама и присаживается на край кровати. Я тоже устраиваюсь поудобнее, и в уютной розовой пижаме чувствую себя маленьким ребёнком.

— Знаю, иногда я могу переступать границы дозволенного, — говорит она, заламывая руки. — Я не нарочно, честное слово. Прости за то, что сказала раньше.

Я сажусь и обхватываю колени руками.

— Всё в порядке, мам. Знаю, в глубине души ты хотела, как лучше.

Наступает тишина.

— Я заметила, что ты изменилась с тех пор, как приехала домой. Ты всё время кажешься грустной.

Я удивлённо смотрю ей прямо в глаза.

— Да, в общем-то, мне немного грустно.

— Это из-за вашего расставания?

Я киваю, и не в состоянии совладать с собой, поворачиваюсь к окну, где на небе уже высыпали звёзды.

— Ну, что ж, поправь меня, если я неправа, но Лиз думает, что главная причина, по которой Роберт вернулся, потому что он хочет быть рядом с тобой. В этом случае, зная, что он оставил весь этот блеск и гламур роскошной жизни, я могу признать, что его действия достойны восхищения.

Я раздражённо смотрю на неё и смеюсь.

— О, неужели, блеск и гламур?

Она махает рукой:

— Брось, ты знаешь, что я имею в виду. Эта вульгарная лондонская жизнь, которую ведёт его отец. Похоже, он переехал сюда именно для того, чтобы показать, что ты ему важнее, чем всё остальное.

Боже правый, мама определённо поменяла своё мнение. Лиз, должно быть, что-то поведала ей после того, как я вылетела из кухни. В таком случае, она рассказала маме всё то, что Роберт поведал ей во время их разговора по душам. Эта мысль вызвала во мне желание броситься вон из комнаты, пересечь поле на пути к дому Лиз, кинуться в его объятия, молить его простить за то, что я была такой трусихой и порвала с ним. Но я этого не сделаю, потому что, как уже говорила, я — трусиха.

— Ты что, даёшь мне свое благословение? — спрашиваю я, подняв бровь.

— Ничего я тебе не даю, Лана. Ты достаточно взрослая, чтобы сама принять собственное решение. Я просто хотела поговорить с тобой. Слишком долго я откладывала это.

С этими словами она встаёт, нежно гладит меня по голове и уходит.

На следующий день мама, бабуля и Элисон отправляются на семейный обед в деревню. У меня нет настроения, поэтому я остаюсь дома. Мама просит меня открыть Лиз, когда та придёт за яблочным пирогом, что ей оставила бабуля. Бабуля у нас сезонный пекарь. Каждые пару месяцев у неё наступает период, когда она печёт дюжины пирогов из яблок и ревеня, чтобы потом раздать их всем соседям.