Терапия (ЛП)

Я хватаю ее за руку и поворачиваю ее вокруг, чтобы посмотреть на нее.

— Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной, Джесс. Ты слышишь меня? Ты нужна мне.

Она затихает на мгновение, раздумывая над моими словами. Затем смотрит на мою руку, держащую ее запястье.

— Отпусти меня, Джейс, — тихо говорит она.

— Я не знаю как, — шепчу я, а затем выпускаю ее запястье.

Наши глаза встречаются, и я вижу, как ее решимость слабеет.

— Черт возьми, Джейс Коллинз! Зачем ты это делаешь? Зачем, просто зачем? Это не игра и я не игрушка. Почему ты делаешь это со мной? Я не могу справиться с этим. — Она закрывает лицо руками и качает головой взад и вперед.

— Я знаю, и я сожалею. Мне так чертовски жаль! Я запутался и не знаю, в какую сторону идти или что делать дальше. Я не люблю ее так, как люблю тебя. Как я должен жить с ней и строить с ней семью, если я люблю тебя? Скажи мне, Джесс, как?

Она опускает руки вдоль тела и смотрит на меня. Я не могу прочитать ее выражение лица, когда мы стоим молча. Она вздыхает и смотрит вверх на потолок, а потом ее взгляд возвращается на меня.

— Я не могу ответить на эти вопросы за тебя. Я просто не могу. Все что я знаю, что ничто никогда не легко для нас. Что-то всегда встает между нами, и мы никогда не в состоянии остановить это. Если Виктория беременна, то тебе придется с этим смириться. Она твоя невеста. Ты был с ней в течение многих лет. Нас то разводит друг от друга, то сталкивает как атомные бомбы, ничего не оставляя, рушит всю жизнь, что у нас была прежде. Разве ты не видишь этого?

— Нет, не вижу. Я вижу, что я упал в реальность. Моя жизнь была обманом, фальшивкой. Я был с Викторией, потому что это было легко, потому что она была рядом, она была настойчивой, и она увела мои мысли от тебя. Моя мама любила ее, и она была тем типом девушки, про которую все говорили, что она «подходящая пара для меня». Но я не влюблен в нее. Моя мать не имела никаких сомнений по поводу того, чтобы изгнать тебя из моей жизни, и не думала о том, что я на самом деле хотел, или как я себя чувствовал. Она до сих пор их не имеет. Она обманывала меня, снова и снова, и женщина, которая носит моего ребенка, мне незнакома. Но когда я смотрю на тебя, я вижу только дом.

Я делаю шаг ближе к ней, чувствую потребность прикоснуться к ней, заставить ее понять, что я говорю правду, но она пятится от меня. Это как нож, который рассекает мое сердце.

— Нет, не надо. Не смей приближаться ко мне, Джейс Коллинз. Я не позволю тебе соблазнить меня своим шармом и льстивым разговором.

Она серьезна. Я никогда не видел ее такой раньше.

— Что с тобой случилось, Джесс? Ты выглядишь по-другому.

Она сверлит меня взглядом и убивает одной фразой.

— По-другому? Может быть это потому, что ты не знаешь, как я выгляжу, когда я не влюблена в тебя.

Стены вдруг будто сужаются, они приближаются ко мне.

— Ты меня больше не любишь? — шепчу я, ошеломленный.

Слезы текут по ее лицу и падают на пол.

— Нет, Джейс, я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Ничего не сможет изменить это, что бы ни случилось в нашей жизни. Но я не могу удержать любовь, из которой никогда ничего не выйдет. Любить тебя больно и плохо влияет на мое эмоциональное состояние. Это как наркотик для меня. Это все неправильно, независимо от того, как хорошо я себя чувствовала, когда мы были вместе. — Ее подбородок дрожит, и все, что я хочу сделать, это протянуть руку и обернуть свои руки вокруг нее. — Годы разделили нас, и наши жизни пошли по разным сторонам. Хотя некоторые вещи остались такими же. Я не могу стать лучше вместе с тобой. Просто не могу. Я знаю и признаю это. Ты хочешь спасти меня, исправить меня, но я не хочу исправляться. — Ее голос срывается, несмотря на то, насколько сильной она пытается быть. — Когда мы были подростками, все было иначе. Я никогда не забуду тех дней, но в то же время в жизни многое произошло, и мы не можем стереть это. Я не могу быть твоей подругой — благотворительным делом, и ты не можешь быть парнем, который постоянно пытается собрать меня по кусочкам. К тому же я могу облажаться. Когда я это сделаю, тебе не понравится. И, медленно, но верно, ты будешь ненавидеть меня. Я не хочу этого для нас.

Каждое слово режет меня заживо.

— Ты его любишь? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Он и есть причина счастья в ее глазах.

— Да, — говорит она так тихо, что я едва услышал ее.

— Ты счастлива? — она смотрит на меня, и ее лицо смягчается на мой вопрос.

— Я думаю, что я ближе к счастью, чем когда-либо была.

В голове грохот, и слезы обжигают мои глаза. Я изо всех сил стараюсь бороться с ними, но терплю неудачу. Одна слеза падает, и она бросается вперед ко мне и крепко меня обнимает. Я обнимаю ее в ответ, и мы плачем. Плачем за наше прошлое, за нашего потерянного ребенка, за нашу потерянную любовь, и мы плачем за ту боль, что причинили друг другу.

— Ты будешь прекрасным отцом, Джейс, — всхлипывает она и шепчет мне в шею.

Я держу ее крепче, стараясь запомнить ощущение ее тела в своих объятиях. Я вдыхаю запах ее волос и пробую запечатлеть каждую деталь в моей голове.

— Я буду любить тебя вечно, Джесс.

Я выпускаю ее из объятий и задеваю пальцами свои губы и прикладываю их к ее мягким губам, и говорю: «Вечно».

Она ничего не говорит, пока я ухожу. Я слышу рыдания эхом по всему коридору, но они становятся тише, когда я отхожу все дальше. Все кончено. Наша с Джесс история закончилась. Осознание этого оборачивается вокруг моей шеи и почти душит меня.

***

Я сижу на дороге у дома Виктории и совершенно не знаю, что ей сказать. Последние несколько недель проносятся в моей голове, и я задаюсь вопросом, буду ли я когда-нибудь в состоянии все разложить по полочкам. Мой телефон начинает гудеть, и ее входная дверь сразу распахивается. Она смотрит на свой телефон, и я понимаю, что она звонит мне. Как только видит меня на подъездной дорожке, она вешает трубку. Она плачет и смотрит обезумевшими глазами. Я открываю дверь и быстро иду к ней.

— В чем дело?

— Это твоя мама, Джейс. Ей плохо. Должно быть, они набрали не те цифры или перепутали. Они ищут тебя. Мы должны сейчас же поехать туда.

— Садись, — говорю я.

Я разворачиваю машину и съезжаю с подъездной дорожки как можно быстрее. Мы молчим всю дорогу до больницы. Как только паркуемся, заходим в фойе. Когда мы подходим к палате моей матери, доктор меня останавливает, не давая проходу.

— Мистер Коллинз?

— Да, с мамой все в порядке? В чем дело?

Мрачное лицо врача обо всем мне говорит. Я знаю. Я это чувствую. Я проскальзываю мимо него и открываю дверь. Медсестры отсоединяют провода, снимают капельницы и выключают машины. Больше ничего не пищит. В палате тихо. Я поворачиваюсь обратно к врачу.

— Что случилось? Я же был здесь вчера, и она была в порядке. Как это случилось? — спрашиваю я.

— Ее мозг начал кровоточить, и мы не смогли остановить кровотечение раньше, чем стало слишком поздно. Это иногда происходит при такой операции. Мне так жаль, мистер Коллинз.

Я смотрю на плачущую Викторию и представляю нашего ребенка, которого она вынашивает. Я вижу маму, лежащую в постели, холодную, безжизненную. Это слишком.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. — Я выхожу из палаты и иду по коридору так быстро, как могу, прежде чем срываюсь на бег. Мои ноги не несут меня достаточно быстро. Я достигаю выхода, протискиваюсь мимо дверей и продолжаю бежать до тех пор, пока не достигаю своей машины. Мои руки лежат на капоте, который все еще теплый после нашей поездки. Я пытаюсь отдышаться, но в голове крутится так много мыслей, которые поглощают меня; но ни одна из них не имеет смысла.

— Джейс, с тобой все в порядке? Тебе что-нибудь нужно? Все что угодно, просто скажи.

Я смотрю вверх, это Вик. Впервые за долгое время, она выглядит мягче. Она действительно заботится о моей матери. Я вижу это сейчас. Я просто качаю головой.