Отброшенная в прошлое

Рефрен молитвы она повторяла снова и снова, пока самолет, набрав нужную высоту, не лег на курс. Только тогда Лорен осмелилась открыть глаза.

— Лорен!

Руки Адама лежали на плечах Лорен и безжалостно трясли ее. Она открыла глаза и увидела его лицо в нескольких дюймах от своего. Оно одновременно выражало и раздражение, и смущение.

— Что-то не так, Адам?

— Ты начала говорить немного… громко, дорогая.

Лорен осторожно разжала пальцы, которые все еще судорожно цеплялись за поручни кресла. Раньше она никогда не пела вслух, хотя она могла и не знать об этом. Нет, кто-нибудь обязательно сказал бы ей.

Пожилая леди с пышными белыми волосами и лицом в морщинах, которые появляются от смеха, наклонилась и с улыбкой кивнула Лорен.

— Вы ходили в католическую школу, да?

— Простите? — смутившись, Лорен уставилась на старушку.

— Вы только что пели по-латыни! — ответила женщина. Она говорила с шотландским акцентом. — Это был кусок старой литургии. Много времени прошло с тех пор, как я слышала такую мессу. Но когда я была молодой, каждый умел сказать хоть слово по-латыни, — и она покачала головой, сетуя на перемены, произошедшие со времен ее молодости. — Теперь это мертвый язык.

Лорен чувствовала, как краска сходит с ее лица.

— Я говорила по-латыни? Адам кивнул.

— Но я не знаю по-латыни ни слова! Нависшее над ней ощущение нереальности угнетало, и его трудно было отогнать. Но еще труднее было восстановить нормальное дыхание.

Когда замигали лампочки, возвещая о том, что самолет достиг нужной высоты, Лорен нащупала ремень безопасности. Она еще была в состоянии управлять своими дрожащими пальцами.

— О, Боже, — прошептала она, когда яркие образы снова начали ее беспокоить. — Это снова повторяется…

Лорен думала лишь о том, как уйти от удивленных взглядов и вопросов. Она с трудом поднялась и направилась между рядами кресел к туалету.

Теряя равновесие, Лорен шаталась из стороны в сторону, натыкалась то на одного пассажира, сидящего с краю, то на другого. Один или два раза послышался недовольный ропот, но она не переставала извиняться.

Пройдя через крошечную кухню, где стюарды были заняты приготовлением напитков, Лорен достигла, наконец, убежища, которого искала. В туалете, за плотно закрытой дверью, она повернулась и пристально посмотрела на собственное отражение в зеркале над маленькой раковиной. Кто эта женщина, чье отражение видела Лорен? Она не была уверена, что знает ответ. Утомленная, Лорен подалась вперед, пока ее лоб не коснулся прохладной поверхности стекла. Глаза ее сами собой закрылись…

…Она выходила из старой церкви, выстроенной из грубого камня. Двери были раскрыты настежь, пропуская веселую толпу. Парни в кожаных туниках пели и дурачились, хвастаясь кружевом невесты, которое им удалось стащить. В стороне стоял священник. Менее всего он одобрял традиции, оставшиеся от языческих времен.

У мальчишек были дудки и барабаны. Иомены, их отцы и братья, рассудительные и угрюмые, были одеты в простые короткие камзолы и гетры из грубой шерстяной ткани. На ногах тяжелые башмаки. Они стояли рядом с ремесленниками, в красных свитерах грубой вязки и такого же цвета шапочках. Их жены, разряженные в праздничные платья, были здесь же, головы их украшали накрахмаленные белые чепцы. Этих людей Лорен знала, знала всю свою жизнь, но, хотя она чувствовала свою связь с ними, не могла вспомнить их имена.

Лорен испытывала возбуждение, граничащее со страхом. Ее страх усилился, когда стоявший рядом мужчина грубо схватил ее своими огромными руками. Лорен вздрогнула, а затем услышала свой собственный протестующий крик. Никто не откликнулся. Тяжелые руки мужчины облапили ее тело, сжали грудь и лицо. Надломанный ноготь оцарапал ей щеку. Лорен успела разглядеть его яркие жестокие глаза и рябой нос, прежде чем он поцеловал ее, засовывая свой противный язык ей в рот. Когда он оставил ее, губы и щеки Лорен оказались влажными, а во рту сохранился запах гнилых зубов и вина.

Едва лендлорд, владевший поместьем, вышел из церкви и стал рядом со священником, грубые ласки мужчины к счастью для Лорен прекратились. Лорд был человеком среднего роста и крепкого телосложения. Как и полагалось достойному представителю дворянства, он был в шелках и в кожаных ботинках. Редкие и тусклые волосы выглядывали из-под старой шотландской шапочки с белыми перьями. Лицо приятное, без изъянов. Деревенские девушки находили его красивым и охотно ложились с ним в постель. Он пользовался неограниченной властью в своем поместье, был почетным гостем на каждой свадьбе, жестко следил за теми, кто работал на его землях и обеспечивал всем необходимым. Арендаторы полностью зависели от его капризов и, разумеется, не любили его.

Невысокая полная женщина, уже много лет бывшая женой лорда, подошла к мужу. На голове у нее была изящная шляпка по последней моде. Пока на них глазели другие гости, приглашенные на свадьбу, лорд с показной галантностью взял свою жену под руку и помог ей спуститься по лестнице.

— Блаженны!.. — затянул священник в черной рясе…

Голос Адама, мягкий и настойчивый, вывел Лорен из этого состояния.

— Лорен! С тобой все в порядке?

Она быстро вернулась к реальности. Как раз в этот момент самолет попал в воздушную яму, и ее отбросило от зеркала. Лорен тяжело вздохнула.

Услышав негромкое болезненное восклицание, Адам начал колотить в дверь.

— Черт побери, Лорен, открой дверь!

— Сэр, — голос стюарда звучал успокаивающе.

— Там моя жена. Мне кажется, ей плохо.

— Вы хотите, чтобы я…

Прежде чем стюард договорил, Лорен сама открыла дверь.

— Со мной все в порядке, Адам, — прошептала она, но тут же вынуждена была сесть. Ей было очень плохо.

Через секунду Адам сидел рядом с ней.

— Лорен!

— Вам нужна помощь, сэр?

— Нет, нет, просто жена плохо переносит полеты. Мы выйдем, как только она немного придет в себя, — нелегко было объяснить все стюарду и снова закрыть дверь, но Адаму это удалось.

— Что, черт побери, происходит, Лорен? — резко прошептал он. — Я знаю, что ты не любишь самолеты, но это уж слишком.

— Со мной все в порядке.

— Тогда посмотри на меня.

Лорен не смогла заставить себя поднять глаза и встретить его взгляд. У нее в голове вертелось слишком много образов и картин, в которых было мало смысла и которым, казалось, не было рационального объяснения.

В туалетной комнате самолета невозможно было повернуться. По громкоговорителю всех пассажиров попросили вернуться на свои места и пристегнуть ремни безопасности. Как бы в подтверждение этих слов самолет дрогнул от сильного порыва ветра, и Адам чуть было не свалился на колени Лорен. Только благодаря тому, что он успел упереться руками в стену за ее спиной, он не придавил ее.

Это становится смешным, — проворчал он, пытаясь принять нормальное положение.

Лорен хотела ему помочь, но застыла, когда ее рука ненароком задела ширинку его брюк. Это подействовало на них обоих. Она подняла голову. Адам перевел взгляд на потолок и сжал челюсти.

Какие бы странные ассоциации не позволили Лорен стать наследницей костюмированной драмы, теперь все было позади, словно Лорен взяла дистанционный пульт управления и включила кнопку обратной перемотки. Туман, окутывавший ее мысли, рассеялся, и в первые же секунды просветления она поклялась не допустить, чтобы нечто подобное повторилось. Она больше не хотела испытывать на себе отголоски другого века, другой Лорен.

— Как только это им удается? — произнес Адам, задыхаясь.

— Кому? Что удается?

— Тем людям, которые занимаются любовью в туалете авиалайнеров.

— Из клуба «На высоте мили»? — Уголки ее губ дрогнули и, хотя мысль о том, чтобы заняться любовью в такой обстановке, скорее заставила ее почувствовать себя неловко, чем возбудила, Лорен с радостью ощутила, что стала снова сама собой. В любом случае, Адам говорил это несерьезно.