Колье для невесты

Мой завороженный взгляд ни в какую не хотел отрываться от красавца-зенненхунда. Усилием воли я заставила было себя отвернуться и зашагать к арке, но внезапно радужная пелена спала с моих глаз, уступив место прозрению. Неподалеку от входа в парк стояла…, машина собачников! Какой ужас!

Тут-то я поняла, что именно рослые ребята хотят проделать с несчастным песиком.

В голове бешено закрутилась карусель мыслей. Мне было ужасно жаль собаку, но Майкл Джордан… И потом, чем я смогла бы помочь зенненхунду? Разве что… Прикинуться его хозяйкой и попытаться выяснить причину, по которой собачники хотят прибрать его к своим рукам! До встречи у меня еще есть время – я практически на месте. Рискнуть?

Эх, была не была! Я развернулась и пошла, нет, почти побежала к лужайке, где прыгал, как огромный резиновый мяч, спасаясь от преследователей, несчастный зенненхунд. Сердце бешено колотилось – наверное, удивлялось моему странному поведению. Я совершенно не понимала ни того, что делаю, ни того, что буду плести собачникам.

Добравшись до лужайки, я смогла разглядеть собаку поближе. Пес был очень красив, но ужасно, немыслимо перепачкан. Казалось, он весь день валялся в лужах и на помойках, причем выбирая самые грязные из них. Неужели его выкинули? Но собака дорогая и породистая.

Может, он убежал? Но тогда на нем был бы ошейник, а никакого ошейника я не увидела.

Стоять и смотреть на это душераздирающее зрелище я больше не могла, поэтому набралась смелости и выпалила:

– Эй, ребята, зачем вы ловите мою собаку?!

Наверное, это прозвучало глупо и не убедительно, но собачники все же отреагировали на мое выступление. Они оторвались наконец от насмерть перепуганного пса и озадаченно посмотрели в мою сторону.

– Так это ваша собака? – поинтересовался один из них. Я мысленно окрестила его Квадратноголовым, потому что по форме его голова напоминала квадрат. Как, впрочем, и фигура.

– Да. Он убежал. – Я постаралась придать своему голосу как можно больше хозяйской уверенности. – С ним иногда такое бывает. Любит погулять на воле, поваляться в помойках, как все собаки. – Господи, что же я несу?

– А кусается он у вас тоже как все собаки? – спросил у меня второй парень. Он был точной копией Квадратноголового, только руки у него были длинными и несоразмерно большими. Они спускались с его плеч, как огромные грабли, готовые захватить в свои жуткие объятия все, что встретится на пути.

– Он? – деланно изумилась я. Но, вспомнив, что зенненхунды совершенно не агрессивная порода, с уверенностью добавила:

– Что вы! Бернские зенненхунды – добрейшие создания!

– По этому не скажешь. – Квадратноголовый ткнул пальцем в сторону собаки, которая, вместо того чтобы удирать, села и уставилась на меня своими круглыми янтарными плошками.

– Уверяю, он никого не мог покусать, – продолжила я оправдывать пса. – Только если кто-то его ударил.

– Да он у вас бешеный! – ни с того ни с сего взвился Граблерукий. – Его усыпить надо!

Сердце у меня зашлось от жалости к собаке, и я решила отстаивать права зенненхунда до победного конца. К тому же на морде у него было написано такое искреннее недоумение по поводу всего происходящего, что даже очевидцы происшествия не смогли бы убедить меня в его виновности. Кстати, об очевидцах!

– Кого он искусал? Где этот человек? Я хочу поговорить с ним! – Такого энергичного напора я сама от себя не ожидала.

Парень с руками-граблями как-то сник и посмотрел на Квадратноголового.

– Ну…, в общем, – промямлил Квадратноголовый, – он не покусал, но… Он…, э…, бросался на человека.

– Тогда какого черта вы собрались его усыплять? – рявкнула я, испепеляя парочку негодующим взглядом.

Квадратноголовый, как самый сообразительный из двоих, нахмурился и начал думать. Мне показалось странным, что я не слышу скрипа его мозгов, натужно решающих поставленную задачу.

– Давайте решим дело полюбовно, – выдал он после минутного раздумья. – Вы заплатите штраф, а мы отпустим собаку.

– Сколько? – Как же я устала расплачиваться с такими типами! Вчера дядя Бен, сегодня эти идиоты-собачники! Слава Богу, у меня в кошельке были кое-какие деньги, и я очень надеялась, что их будет достаточно для этих жуликов.

– Сто долларов, и пес свободен, – нагло заявил Граблерукий.

– Сколько?! – опешила я и чуть не села на пожухшую лужайку рядом с обалдевшим зенненхундом.

Даже Квадратноголовый опешил от наглости своего напарника и смерил Граблерукого взглядом: мол, что ты, совсем рехнулся?

– Это все, что у меня есть. – Я вывернула перед ними содержимое своего кошелька. – Может, вас устроит эта сумма?

– Ладно, – сдался Граблерукий, осознав, что большего из меня действительно не вытрясти. Забирайте своего песика, и чтобы мы его больше здесь не видели.

Они взяли деньги, оставив мне лишь мелочь, и бодрым шагом направились к машине.

– Ну, песик, – я посмотрела на зенненхунда, – мне пора.

Собака продолжала сидеть, словно до сих пор не могла поверить в то, что она свободна. Я протянула руку и погладила пса по грязной шерсти.

Он не отстранился, напротив, явно был рад моей ласке. И никуда не собирался уходить.

– Взяла бы тебя, да некуда…

Воспоминание о маленькой квартирке вернуло меня к действительности, и я с ужасом посмотрела на часы. Боже ты мой! Сердце упало.

Со всеми собачьими перипетиями я опоздала на полчаса. Забыв о спасенном зенненхунде, я стремглав бросилась в парк.

Разумеется, на том месте, которое описал на бумажке босс, никакого Майкла Джордана не было. Беготня по парку увеличила мое опоздание еще на десять минут. Сорок минут можно ждать любимую девушку, но не курьера. Я опустила голову и уныло побрела к скамье, стоящей неподалеку.

Обратного пути нет. Я не могу вернуться в «Вест компани» с пустыми руками и рассказать Элмеру Айрону историю о спасенном песике.

После такого бреда он точно выгонит меня в шею. Лучше уж не нарываться на оскорбления и забыть о своей никчемной должности. Да, я действительно его подвела, и мне было стыдно. Но, с другой стороны, если эта вещь ему так необходима, он все равно получит ее, созвонившись с Майклом Джорданом. И, в конце концов, я все равно собиралась менять работу…

На душе было до того отвратительно, что даже не хотелось смотреть по сторонам. Я вперила пустой взгляд в асфальт под скамейкой и пыталась рассмотреть мелкие крупинки, из которых он состоял. Вдруг что-то холодное и мокрое коснулось моей руки. Я подняла глаза и встретилась с жалостливым взглядом виновника моих сегодняшних неприятностей.

Янтарные плошки зенненхунда смотрели на меня с таким человеческим сочувствием, что я чуть было не пустила слезу умиления.

– Ну это надо же, – я потрепала его по шерстке, – нашел меня! А я из-за тебя, псина ты этакая, работу потеряла. Правда, работа – одно название, но хоть какие-то деньги… А теперь мне придется искать новое место.

Пес уселся на асфальт и посмотрел на меня так, что мне действительно начало казаться, что он меня слышит и понимает. Я улыбнулась и прикоснулась пальцем к его черному носу.

– Эх, ты, зенненхунд. Как тебя зовут?

Пес повертел головой и, что, пожалуй, не удивительно, не ответил. Хотя после того, как он нашел меня в парке и уселся слушать мои рассуждения, я уже готова была поверить в то, что он разговаривает. Открыв кошелек, я пересчитала мелочь, которую «благородно» оставили мне обидчики зенненхунда.

– Пошли, – обратилась я к собаке. – Нам хватит на два хот-дога.

Поиск лотка с хот-догами занял всего несколько минут. В парке Стравук они стояли на каждом шагу, источая сказочный аромат мягких горячих булочек и сосисок. Пес шел рядом со мной, торжественно ступая грязными лапами по серому асфальту. Наша парочка выглядела нелепо, поэтому большинство прохожих смотрели на нас с недоумением.

– Два хот-дога, пожалуйста, – попросила я продавца. – Один с кетчупом, майонезом и горчицей. Другой…, для собаки. – Я кивнула в сторону зенненхунда.