Женский клуб по вторникам

— Мы не собираемся подвергать цензуре рассказ Брук. Гарантирую, тебе он не понравится. Можешь пропустить и все остальные собрания, если тебя это расстраивает.

Лакс замолчала.

— Мне читать? — спросила Брук.

— Вообще-то я не закончила свою историю, — начала Эйми, но Лакс тут же перебила ее снова.

— Ну, Брук, и насколько история порнографична? Слегка? — спросила Лакс.

— Нет, Лакс, это грязная, дико порнографическая история со всеми подробностями. Если тебе не нравится, можешь не слушать, — едко сказала Брук.

— В твоем рассказе кто-нибудь, ну, типа, жесток по отношению к кому-то другому? — не обращая внимания на ее ехидный тон, продолжала выспрашивать Лакс.

— Нет.

— Кого-нибудь оскорбляют? Или причиняют физическую боль?

— Нет.

— Заставляют ли кого-нибудь делать, ну ты понимаешь, что-то против его воли?

— Какие интересные вопросы, — заметила Марго.

— Я ничего не имею против описания секса, — сказала Лакс, защищаясь, — но мне не нравится, когда людям делают больно морально или физически, понятно? Особенно когда парень ущемляет чувства девушки только ради того, чтобы почувствовать себя лучше.

В комнате стало тихо, все на мгновение подумали о Лакс. Пожалуй, у нее были любопытные и хорошо продуманные критерии для определения порнографии.

— Это всего лишь маленькая, непристойная история о том, как я соблазнила своего почтальона, — успокоила ее Брук.

— О, тогда давай, — с радостью отозвалась Лакс.

Брук открыла тетрадь и начала читать.

Эйми вздохнула, поняв, что она снова проиграла в соревновании с Брук. Ей следовало бы сказать что-нибудь, но это могло повлечь за собой неприятный разговор, да и оставшиеся три абзаца, повествующие о ванночке для ног и стакане скотча, того не стоили.

Когда Брук начала читать, Лакс достала свой блокнот, вдоль и поперек исписанный словами, которые были ей интересны. Словами, о которых она хотела узнать больше.

— «Энрике нажал на кнопку звонка, — начала Брук. — Я накинула халат и побежала к двери. «Кто там?» — спросила я, стараясь, чтобы голос мой не звучал с той похотью, которую я ощущала. «Почтальон, — ответил он. — И у меня посылка для вас»».

Лакс засмеялась и записала слово «похоть» в блокнот.

— «Скинув халат на пол, я немного приоткрыла дверь. «Мне нужно расписаться за эту посылку?» — спросила я. «О, да», — ответил он. «Не заинтересует ли вас предложение обойти дом и войти через заднюю дверь?» Энрике сделал большие глаза, и я поняла, что он был девственником в такого рода приглашениях. Я отворила дверь, и он проскользнул в дом».

Лакс открыла рот от удивления, но дело было не в почтальоне, проскользнувшем в заднюю дверь, и не в том, что должно было случиться дальше. Брук продолжала бы читать рассказ, но Эйми поспешно шлепнула ее по затылку.

— Марго, — позвал Тревор, открывая стеклянную дверь и просовывая свою красивую голову в конференц-зал. Несмотря на то что его волосы уже поседели, а лицо покрывала сетка морщин, в его немолодом теле жил бодрый и веселый дух.

Марго почувствовала спазм счастья в животе, который всегда возникал при виде Тревора. В ее мыслях закружилась мантра: «Он такой симпатичный, он такой сексуальный, он такой милый». И хотя прилагательное «милый» было смертельно ненавистным, когда она была моложе, в свои пятьдесят Марго очень нуждалась в чем-то «милом».

— Ты должна была закончить все производственные контракты для рождественского каталога Пибоди, — сообщил ей Тревор. — Крисцентия Пибоди сейчас сидит в моем офисе и ждет документы, которые ей нужно подписать. Что вы все здесь делаете?

— Собрание книжного клуба, — сказала Лакс, обаятельно улыбаясь.

— Правда? Я не знал, что тут есть книжный клуб. Что вы читаете? Вы принимаете новых членов?

— Только женщин, — поспешила вмешаться Эйми.

— Тебе бы не понравилось, — предупредила его Брук. — Мы читаем дамские книги.

— Мне нравятся дамские книги, — улыбнулся Тревор.

— Но тебя не приглашали, — сообщила Лакс.

— Логично. — Тревор засмеялся, придерживая дверь для Марго: он ждал, что она выйдет из зала вместе с ним. Но Марго не двинулась с места.

— Все контракты на моем столе, Тревор, — сказала она, стараясь оставаться спокойной. — Я буду через минуту.

— Минута — это слишком много. Ты нужна мне сейчас. Миссис Пибоди немножко, мягко говоря, нервничает. Давай подпишем документы и покончим с этим, пока она не начала придираться.

Марго посмотрела на собеседниц и вздохнула. Она выскочила из конференц-зала, помчалась в свой офис, сгребла со стола контракты и быстро прибежала в офис Тревора. Для женщины пятидесяти лет, скованной обтягивающей прямой юбкой и туфлями на каблуках, она двигалась с поразительной скоростью.

«Если мне удастся подписать эти контракты быстро, — думала она, — может, я успею ухватить конец истории Брук».

— О-о-о!! Конец! Хороший каламбур, — сказала она себе уже перед дверью кабинета Тревора. Держа в руках контракты, Марго прогнала из своих мыслей образы Энрике и Брук, поправила блузку и вошла внутрь.

Крисцентия Пибоди и ее личная помощница Барбара, выглядевшие как уютные домохозяйки из Коннектикута, пили чай и болтали с Тревором.

— А вот и Марго, — объявил Тревор громко, когда она вошла.

— Только что из типографии! — весело сказала Марго, помахивая контрактами в воздухе. — Контракты для вашего рождественского клитора.

Обе женщины подняли на нее недоуменные взгляды, их одинаковые губы, накрашенные розовой помадой, сложились в круглое «о» удивления.

— Каталога, Марго, — поправил ее Тревор.

— Что?

— Рождественского каталога.

— Разве я не так сказала?

— Нет, я полагаю, вы сказали «клитора», — уточнила Барбара.

— О, слава Богу, — выдохнула Крисцентия, — я тоже услышала «клитор» и подумала, что у меня галлюцинации.

— О, — спокойно произнесла Марго своим ровным голосом, — я прошу прощения Я имела в виду каталог, а не… не другое слово. Может, продолжим?

4

Дом

Вернувшись к своему столу в офисе после собрания Вторничного клуба эротики, Лакс обнаружила электронное письмо от юриста. В письме говорилось о ее пятидесятипроцентной доле во владении частным особняком в Квинсе [3]. Ее тетя, проститутка (или «просто-тетка», как выражалась мать Лакс, говоря о своей сводной сестре), вошла в долю еще с одной женщиной и купила его много лет назад, когда цены на недвижимость были намного ниже. Эти две женщины жили там, не привлекая к себе внимания, двадцать лет. Когда они отошли от дел, сдали его в аренду другим «просто-теткам».

Лакс, прекрасно зная, откуда берутся деньги, очень любила свою тетю «просто-тетку». Так как она была единственной кровной родственницей, которая навещала тетю в больнице, Лакс получила в наследство пятидесятипроцентную долю во владении домом и постоянный доход от его аренды. Деньги доставляли в белом конверте в офис ее юриста первого числа каждого месяца. Половина шла на счет Лакс. За последние годы сумма на счете превысила 30 000 долларов. Лакс никогда не видела белый конверт или самих денег, обычно представляющих собой пачку двадцатидолларовых бумажек, потускневших от прикосновений множества рук.

Лакс быстро пробежала глазами письмо от юриста и приняла немедленное решение. Та вторая проститутка была при смерти и с радостью продала бы вторую половину дома за 20 000 долларов при условии, что получит деньги тихо, быстро и наличными. Интересует ли это Лакс?

— Да, — набрала Лакс на клавиатуре. — Она примет чек?

— Нет, это должны быть только наличные, — написал ее юрист. — Вы сможете достать деньги ко вторнику?

— Да! Передайте ей мою благодарность.

— Может, выпьем попозже? — ответил юрист. — Отпразднуем переход дома в вашу собственность?

— Не сегодня, — написала Лакс. — Я занята.

Лакс улыбнулась, представив, как лучшая и часто единственная подруга ее тети берет 20 000 долларов наличными и в последний раз едет в Лас-Вегас, прежде чем попрощаться с этим миром. Со стороны этой старушки было очень любезно отдать дом Лакс, и она в ответ хотела сделать ей что-нибудь приятное перед тем, как та уедет в Лас-Вегас, а потом и в более далекое место.