В любви, на войне и в школе все средства хороши (ЛП)

Я попрощалась с Челси и молчаливо пошла на парковку к своей машине. Мной овладело мрачное настроение.

Я всегда могла пойти с Дугом.

Нет. Я не настолько отчаялась. Кроме того, Дуг скорее всего придет на бал в наряде борзой.

Еще был Логан.

Я простонала и рывком распахнула дверцу машины. Почему его имя всплыло у меня в голове, когда я подумала о паре на выпускной? Мы с Логаном не могли спокойно общаться в течение вечера, даже если бы мы оба отчаялись. Скорее всего, он лучше съест скобки для степлера, чем пойдет со мной. Я бы выбрала скобки.

Так кто?

Я забралась в машину и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Кто-нибудь меня пригласит.

Кто-то должен. Как я могла надеяться, что буду настолько популярной, чтобы баллотироваться на президента, если меня никто даже не пригласит на выпускной?

Эта мысль преследовала меня весь остаток дня.

Глава 4

Во вторник я болтала, флиртовала и улыбалась самой своей бодрой улыбкой всем симпатичным парням в классе. Бодрость говорит о том, что ты уверена в себе. Бодрость говорит о том, что тебе все равно, что тебя только что бросил парень.

В обеденный перерыв, когда я клала учебники в шкафчик, ко мне подошел Бред. Он проехал по полу к шкафчику рядом с моим так же, как и в любой другой день.

– Я хотел бы поговорить насчет выпускного...

– Хотел? Ты уверен, что не хотел бы поговорить с Уитни насчет выпускного?

Я захлопнула дверку и посмотрела ему в лицо.

– Почему бы тебе просто не сказать ей то, что ты хотел, и подождать, пока это не дойдет до меня через испорченный телефон? Это очень хорошо сработало в последний раз.

По шее Бреда поднялась краска:

– Извини, но после того, как ты в пятницу накричала на меня...

– Ох. Как я накричала на тебя в пятницу? Это ничто в сравнении с тем, как я накричу на тебя через две секунды.

Очевидно, для него две секунды были слишком долгим промежутком времени, чтобы оставаться рядом со мной. Он что-то промямлил себе под нос, усомнился, к какой породе я принадлежу, потом повернулся и поторопился по коридору.

– Неудачник! – я крикнула его удаляющейся спине. – Ты такой подонок, Бред!

В этот момент я заметила Логана и нескольких его друзей, идущих по коридору и ставших свидетелями сцены, которую я закатила. Логан поднял бровь и повернулся обратно к друзьям. Когда они проходили мимо меня, он сказал голосом громче обычного: – И что на самом деле удивительно, это то. как Саманта разговаривает с парнями, которые ей нравятся.

Я сделала вид, что не расслышала.

Приехав домой из школы, я обнаружила маму, замешивающую полную миску теста. Она раз в неделю брала уроки французской кухни, поэтому каждый вторник она одаривала нас каким-нибудь странным и экзотическим блюдом на ужин. Потом мы все должны были притворяться, что мы действительно объелись, а не просто недостаточно рафинированы, чтобы наслаждаться фаршированными телячьими почками.

Однако, хлеб выглядел неплохо. Я глубже зашла в кухню, готовясь увидеть на столе кучу сырых ингредиентов, которыми она планировала испортить хлеб. Но не было ни признаков улиток, ни трюфельной пасты, ни печеночного паштета.

Мама ударила тесто и облака муки взлетели в воздух.

– Саманта, у меня липкие руки. Ты не вынешь масло из холодильника?

Масло это хорошо. Оно входило в обычный набор продуктов. Я вынула его из холодильника и положила на стойку рядом с ней.

– Что ты готовишь?

– Круассаны.

– Отлично. Я обожаю круассаны.

– Они для сендвичей с гусиной шейкой и чесноком.

– Гусиная шейка? Люди правда это сознательно едят? Я всегда думала, что это один из субпродуктов, которые идут в корм для собак.

Мама убрала прядь волос, упавших ей на лицо, оставив мучной след на щеке.

– Гусиная шейка – это деликатес. Ты должна по меньшей мере это попробовать. В дорогих ресторанах за неё люди платят по пятьдесят долларов за порцию.

А в нашем доме её заставляли есть бесплатно. Еще одна ирония судьбы.

Я подождала, пока мама не начала посыпать стол мукой, потом взяла рогалик из хлебницы. Я исподтишка откусила от него и стала продвигаться в сторону двери. Мама плюхнула тесто для круассанов на стол и спросила: – Есть что-нибудь хорошее в почте?

– Нет, если только мы на самом деле не выиграли в лотерею.

– Твои оценки по АОТ сегодня не пришли?

– Нет, – технически, это не было ложью. Они сегодня не пришли. Мама вытащила скалку и расплющила тесто в круг. – Я сегодня разговаривала с Линдой Бенсон. Она сказала, что Элис получила оценки – суммарно тысячу двести. Ты можешь в это поверить?

Элис была девочкой моего возраста, плохое поведение которой нейтрализовывало её красоту. Элис делала и говорила все, что хотела, в том числе – и особенно – издевательства надо теми, кто ей не угодил. В прошлом году мы ездили в один и тот же лагерь для девочек, и она в среднем производила два розыгрыша в день – три, если принимать в расчет те случаи, когда она разыгрывала вожатых. Если она не зашивала дверь в чьей-нибудь палатке, она прятала пластиковых жуков в спальных мешках. Я ежедневно становилась жертвой её шуток. Мой шампунь был выкрашен в оранжевый, мой спальный мешок самостоятельно разгуливал по лагерю несколько раз, а однажды утром я проснулась с сиреневыми линиями, нарисованными маркером у меня на щеках. Все звали меня Пока-Саманта весь остаток отдыха.

Все это было бы не так уж плохо, если бы у Элис были из-за этого проблемы. Но никто и никогда не мог её поймать. Однако, я знала, что она была виновна. Я могла это сказать по тому, как она невинно улыбалась, когда это происходило.

В любом случае, я бы никогда не подумала, что Элис школа заботила настолько, что она смогла набрать 1200 очков АОТ. Я на самом деле слушаю учителя большую часть времени и у меня 810. Жизнь так несправедлива.

Мама сказала:

– Не волнуйся насчет оценок. Я уверена, ты сдала отлично. Я просто хочу, чтобы их прислали, и можно было начать ими хвастаться.

Нет, подумала я. На самом деле ты не хочешь.

– Могу поспорить, они придут завтра.

Я готова была поспорить. На самом деле, я готова была поспорить, что они никогда не придут. Они необъяснимо потерялись на почте. Возможно, их даже по ошибке отправили в маленькую деревеньку в Албании. Забавно, как такие вещи иногда происходят.

Я решила сменить тему.

– Приближаются школьные выборы. Я подумала, что могла бы баллотироваться на президента.

Мама распределила тонкий слой масла по тесту и сложила его.

– Это прекрасно. Ты будешь отличным президентом.

– Ну, для начала я должна выиграть.

– Кто будет твоим вице-президентом?

– Тот, за кого проголосует общество. Мы не выдвигаемся парой.

Мама еще раз провела скалкой по тесту и покачала головой.

– Это не очень эффективно. Что если у твоего вице-президента будут противоположные политические взгляды?

– Я думаю, мы в основном будем планировать танцы, благотворительные вечера и всё такое.

– У тебя должен быть какой-нибудь план. На чем будет основываться твоя кампания?

– Плакаты. Листовки. Может быть, значки, если это будет не слишком дорого.

– Я имела в виду, какие идеи ты будешь продвигать?

Идеи? Какой смысл в идеях, если всё, что ты делаешь – это планирование танцев и благотворительности? Я представила себя стоящей перед сообществом студентов и говорящей свою речь.

– И, если меня изберут, я обещаю не нанимать группы, которые до этого играли только у себя в гаражах, и которые пишут песни, состоящие из скребущих звуков вместо музыкальных аккордов.

Более того, если меня изберут, я обещаю, что когда мы будем проводить ежегодную благотворительную мойку машин, вам не придется соскребать жуков с решеток радиатора незнакомых людей. Мы заставим это делать младших учащихся.

Никто не обращал внимания на идеи. Я пожала плечами.

– Скорее всего, я шокирую школьное общество.

Мама произвела низкий звук, похожий на "хммм" и еще раз сложила тесто, что значило, что ей не нравилось школьное общество как идея и она была готова разразиться лекцией о политике, избирательных кампаниях или Конституции. Возможно, обо всем сразу.