Преобладающая страсть. том 1

– А теперь мы можем почитать одну из моих новых книжек?

Ник засмеялся.

– Только самую маленькую главу, а то уже слишком поздно. Хочешь, выбери книжку сам!

Чед вытащил книжку из-под подушки и снова облокотился Нику на грудь, уютно устроившись, как щенок, прячущийся в густой траве. Он держал книжку за один конец, а его отец – за другой. Чед сосредоточенно рассматривал картинки и слушал звук отцовского голоса, то поднимающегося, то падавшего, когда тот читал описания или изображал в лицах разговоры героев, и через некоторое время голос отца стал похож на рокот моря, ровный и плавный, а отец уплывал по этому морю все дальше и дальше и вскоре совсем исчез; Чед уснул.

Сообщение пришло, когда Сибиллы не было, его приняла секретарша, и уже вечером, просматривая полученную корреспонденцию, Сибилла узнала, что Ник с Чедом приезжают в Вашингтон.

– Нет, – невольно произнесла она вслух. Он что, нарочно делает это всегда, когда она так страшно занята? Ей нужно овладеть кабельной связью. Ей нужно было обдумать, как лучше превратить в одну две купленные ими смежные квартиры. У нее была бездна дел: она собиралась покупать билеты на симфонический бал, на бал в опере, на балы ХОУП и Коркорана; это позволит ей увидеться с нужными людьми. Она внесла взнос в сто тысяч долларов в Комитет пожертвований Центра Кеннеди и десятитысячный – в трастовый сенаторский комитет. Это тоже должны были заметить нужные люди. Она овладевала необходимыми знаниями – где следует обедать, где пить чай, а где совершать покупки. Теперь ей нужно было найти кого-то, кто введет ее в клуб «Ф Стрит». Ей слишком много нужно было сделать, не было у нее времени на гостей!

Я им позвоню, – решила она, – и пусть Ник изменит свои планы.

И тут она увидела записку секретарши: «Звонила Валери Шорхэм с Гаваев». «Что за черт, – подумала Сибилла, – они звонят один за другим, будто сговорились!»

– Какая у нас разница во времени с Гаваями? – спросила она Эндербая.

– Шесть часов, – не отрываясь от газеты, ответил он. – А к чему относилось твое «нет»?

– Нику захотелось привезти в Вашингтон Чеда, – она взглянула на часы. – Шесть часов. Значит, там сейчас полдень.

Она сняла трубку и набрала номер. Когда послышался голос Валери, было такое ощущение, как будто она здесь, в городе.

– Сибилла, как я рада, что ты меня застала, я как раз шла купаться. Ну, как ты? Когда я позвонила, твоя секретарша дала мне твой вашингтонский номер. Ты в Вашингтоне? Давно?

– С января. Мы купили кабельное телевидение и переехали сюда для его установки.

Валери засмеялась.

– Не иначе как ты воспользовалась моим советом выкроить время для игры. Хотя выглядит заманчиво. А как же твоя программа про всякие там финансы?

Повисла пауза.

– Я и забыла, что тебя все это время не было в стране. Мы нашли нового ведущего. Они хотели, чтобы я осталась, чтобы моталась из Вашингтона, но я нужна Квентину здесь. Если у меня будет время, я сделаю новую передачу, но об этом еще надо подумать; уж слишком все это скучно. Посидишь немного перед камерой и больше уже не захочешь.

– Правда? Мне кажется, мне бы это больше понравилось. Разумеется, мне не часто приходилось показываться в эфире, поэтому, наверное, я так и думаю.

– Ты снималась на телевидении во время своего путешествия?

– Немного. Ужасно смешно! Знаешь, так забавно работать с людьми, которые все делают совсем не так, как мы.

– Но что же ты делала?

– Интервью по большей части. Пару на итальянском и французском телевидении…

– По-английски?

– Нет, я говорила на итальянском и…

– Почему они брали у тебя интервью?

– Ах, но ведь я же вдруг оказалась американским специалистом по лошадям. Я было решила, что это шутка, но они были такие серьезные, а когда люди относятся ко мне серьезно, мне всегда жаль их разочаровывать. Все-таки было так смешно! В Италии и во Франции я была с друзьями, которые занимаются верховой ездой, а они знают людей с телевидения, так вот и вышло, что мне пришлось рассказать об американских принципах работы с лошадьми. Мы даже съездили и засняли все на пленку. Я делала это и на Би-би-си, ты бы решила, что я великий знаток лошадей.

– Ну а о чем другом ты бы могла им рассказать?

После секундной паузы Валери слабо рассмеялась.

– Ну, тут ты попала в точку, Сибилла. О чем бы в самом деле могла бы я им рассказывать?

Сибилла не ответила.

– Но вот в Югославии я говорила об американской моде – но на английском; мой сербско-хорватский – это лишь «здравствуйте», «прощайте» и «спасибо»; я использовала свои очерки, и это было лучше всего. Но расскажи мне о себе. Где ты живешь в Вашингтоне?

– В Уотергейте.

– А, это одно из моих любимых зданий.

– В каком смысле?

– Оно очень забавное, правда ведь? Ну, эти акульи зубы на балконах.

– Акульи зубы? – почти машинально Сибилла обернулась в сторону балкона, обращенного к центру города.

Ряды декоративного бетона опоясывали все четыре здания комплекса: длинные, заостренные, конические формы.

«Акульи зубы! Ну и мерзавка! – закипела она негодованием. – Вечно готова поднять на смех все, чего нет у нее самой!» Но тут же она подумала об этом иначе. «Чем же плохи акулы? Привлекательные, быстрые, они почти всегда побеждают в схватке. Об этом стоит подумать», – решила она.

– Как тебе Вашингтон? – спросила Валери.

– Ничего, милый.

– А квартиру в Нью-Йорке вы продали?

– Нет, будем там останавливаться во время приездов.

– А как Чед? Он уже был у вас здесь?

– Еще нет.

«Ах, вот зачем она звонила! Хочет услышать что-нибудь о Нике. За этим она и на брюхе приползла бы. Но чего она добивается? Разве может кто-то кого-то интересовать после стольких-то лет?…»

Теперь молчание было долгим.

– Ах, Сибилла, – вздохнула Валери, и голос у нее теперь был совсем не веселым, в нем слышались печальные нотки. – Ты бы могла рассказать мне о Нике. Я тут как-то видела его в «Ньюсуик» и в «Таймс» на обложках, а ты единственная, кого я знаю, кто знаком с ним. Должно быть, он на седьмом небе?

– Ну, разумеется, он в полном восторге. Мы долго с ним вчера разговаривали. У Чеда был день рождения, но я не смогла туда поехать, так что я позвонила поздравить его и, естественно, долго говорила с Ником. Он сказал, что это, как реабилитация, – слишком многим казалось, что у него ничего не получится.

– Реабилитация? Какое неожиданное слово для Ника. Вот уж никогда бы не подумала, что он может употребить его.

– Почему же? – резко спросила Сибилла.

– Потому что он никогда не чувствует, или, вернее, не чувствовал, необходимости самоутверждаться в чьих-то глазах, кроме собственных. Этим словом мог бы воспользоваться какой-нибудь беззащитный человек, кто-то, кого не понимают и третируют.

– Я была за ним замужем, – не выдержала Сибилла и удостоилась сердитого взгляда Эндербая. – Я прекрасно знаю, что он из себя представляет.

– Ну, разумеется, – отозвалась Валери. – Но я предполагаю, – в голосе ее слышалось явное сомнение, – что людям свойственно меняться.

– Нет. Не сильно, – пальцы Сибиллы нервно сдавили телефонную трубку. «Я просто так сказала, это слово вырвалось у меня случайно, – думала она, – ведь надо же было что-то ответить ей; откуда она могла знать, свойственно ли это словечко Нику или нет? Дурачит меня, чтобы произвести впечатление. Ну откуда ей знать о нем? Она и знала-то его всего несколько месяцев почти шесть лет назад».

– До чего же все-таки забавно, – беспечно произнесла Валери, – что столько всего произошло, пока меня не было. У меня все время такое чувство, как будто я отсутствую не какие-то месяцы, а годы. Надеюсь, тебя ждет в Вашингтоне успех. Позвони, если поедешь в Нью-Йорк, может быть, повидаемся.

– Ты собираешься вернуться?

– Наверное, нет. Я так давно не отдыхала, что сейчас просто не хочу думать, чем займусь в ближайшее время. От путешествий я и впрямь устала, но в моем списке еще так много мест, где мне хотелось бы побывать. На той неделе я встретила людей, которые собираются в конный поход по Непалу. Помнишь, я как-то говорила тебе о чем-то подобном? И все же позвони, если будешь в Нью-Йорке, Сибилла. Моя секретарша всегда знает, где я, знает мой распорядок, если он у меня вообще есть.