Акапулько

— Sí, señora.

— Señorita [132], — поправила она. — Больше уже не señora. Ты очень молод, Хулио.

— Мне семнадцать лет, señorita.

— Ты живешь вместе со своей семьей?

— Нет, señorita. Они живут там, в горах. Я снимаю комнату вместе с Агустином, моим двоюродным братом.

— Как это по-дружески, — прокомментировала она. — Хочешь выпить, Хулио? Может быть, ром с кока-колой?

— Я не пью, señorita.

— Плавание и ныряние, да?

— Sí, señorita.

— Тогда какой-нибудь refresco [133]?

— Нет, благодарю вас.

Она оглядела широкую грудь Хулио, потом опустила глаза на то место, где выпячивались его брюки, опять вернулась к лицу юноши.

— Ты находишься в хорошей форме, как я вижу.

— Благодарю вас, señorita.

— Сколько времени ты можешь пробыть под водой?

— Я думаю, много минут.

— Сделай глубокий вдох, я хочу посмотреть.

Он сделал. Белая рубашка, едва сдерживаемая пуговицами, мощно поднялась на его груди, живот втянулся.

Саманта вздохнула и положила руку себе на основание шеи.

— Прелестно. Ты, должно быть, замечательный пловец.

— Это мое ремесло, — ответил он.

«Помимо всех прочих талантов», — подумала Саманта. Она медленно поднялась со своей кушетки.

— Посмотри на меня, Хулио.

Он посмотрел.

— Что ты скажешь?

— Señorita?

— Ты считаешь, что я привлекательная?

— Señorita прекрасна.

Она изучающе оглядела его мальчишеское лицо — их глаза находились на одном уровне. Саманта дотронулась до щеки Хулио, гладкой и прохладной. Ее рука упала на его плечо. Крепкое, как скала.

— Хулио, ты не боишься таких женщин, как я?

Выражение напыщенности промелькнуло на его лице.

— Я никого не боюсь.

— Muy macho [134], — ласково сказала она.

Он остался невозмутимым.

Саманта убрала руку.

— Ты здесь не для того, чтобы вести беседы. Пошли, я отведу тебя в такое место, где нам будет удобно и нас никто не потревожит. — На верхней ступени лестницы она обернулась. — Кстати, Хулио… сеньорита Марселла говорила тебе что-нибудь о деньгах?

Он встретил ее взгляд.

— Агустин говорил со мной о деньгах, señorita. Он сказал, что вы очень богаты, но что я не должен пользоваться вашим положением. Ту цену, которую вы назначите сами, señorita, — мне будет достаточно.

— Конечно.

Очутившись в спальне, она повернулась к Хулио лицом.

— Закрой дверь и запри ее на замок. — Он повиновался. — Теперь раздевайся, — приказала она. Он начал снимать с себя одежду. Она внимательно наблюдала, как он наклоняется, разгибается и поворачивается, наслаждаясь игрой мускулов под его шелковистой кожей. Наконец, полностью обнажившись, он выпрямился.

— Семнадцать лет от роду… — пробормотала она. — Пройди по комнате и обратно, Хулио. Я хочу посмотреть.

Его походка не выдавала смущения, а шаг был ровным и неторопливым. Саманта жестом заставила его совершить это короткое путешествие еще раз и, пока он это делал, разделась сама.

— Посмотри на меня, — приказала она.

Он остановился и посмотрел.

— Тебе нравится мое тело, Хулио?

— Sí, señorita.

— В Акапулько столько молоденьких девочек…

— Sí. Но никто из них не красив так, как señorita.

«Это была, конечно, ложь, но ложь великолепно приемлемая», — подумалось Саманте. Впрочем, ожидать услышать в подобных обстоятельствах правду было бы пустым самообманом, роскошью, которую Саманта не могла себе позволить.

— Расскажи мне о своей девушке, Хулио.

Он заколебался.

— Есть одна…

— Она мексиканка?

Ее предположение сильно удивило Хулио.

— Señorita, нет! Она иностранка, из Канады.

— И ты регулярно занимаешься с ней любовью?

— Когда у меня есть время. Моя работа…

Она жестом заставила его умолкнуть.

— Что ты предпочитаешь, Хулио? Какие у тебя пристрастия? Есть ли такие вещи, которые ты любишь делать с женщиной больше, чем другие?

Он задумался над ее вопросом.

— Señorita, — сказал он серьезно. — Я к вашим услугам.

Саманта села на краешек кровати, глаза ее сосредоточились на его толстом коричневом члене, сейчас спокойном и вялом. Она сделала небольшой жест, и Хулио шагнул вперед. Саманта ласкающе взяла мягкую плоть в ладонь, любуясь контрастом цветов кожи. Она поцеловала его, неотрывно смотря, как тот начинает реагировать на ласку. Потом поцеловала еще раз.

— Ага, — воскликнула она. — Дорогой дружок возвращается к жизни.

— Señorita?

Хулио теперь стоял совсем близко от нее, так что ей пришлось закинуть голову, чтобы оглядеть все его сильное крепкое тело.

— Заткнись, черт тебя побери! Просто стой спокойно! Делай то, за что тебе платят, и не надо разговаривать со мной… — Голова Саманты нырнула вперед, вбирая в себя столько его тела, сколько она могла поместить там, пальцы вцепились в его крепкие ягодицы, а в ее глухом стоне зазвучало наслаждение и необходимость.

Тео Гэвин был человеком, который не любил попусту тратить время. Он сразу же заказал оба международных телефонных разговора, а пока принялся изучать новый проект. Там была масса небольших недочетов: нужно было провести дополнительные тесты, изменить графики производства продукции, откорректировать сметы, — но все это были поправимые вопросы, и энтузиазм Тео по-прежнему был высок.

Зазвонил телефон. Сначала его соединили с Джулией. Это было плохо, он предпочел бы сначала другой звонок. Но Гэвин подготовился и к этому разговору. Он вежливо поздоровался с Джулией, поинтересовался ее здоровьем. Она проигнорировала его вопрос.

— Что случилось? — потребовала она.

Этот пронзительный, сердитый голос напомнил Тео, что он, к счастью, уже избавился от нее. Тем не менее, несмотря на свою неприязнь к Джулии, Тео признался себе в существовании какой-то затянувшейся привязанности к этой женщине, или, по крайней мере, каких-то приятных воспоминаний.

— Это касается Чака, — ответил он, стараясь оставаться любезным.

— Что ты с ним сделал?

Вечно эти обвинения! Так было с самого начала их брака — она постоянно разговаривала с ним так, как будто знала о существовании какой-то его вины. Но теперь они больше не состоят в браке (несчастная Джулия, разве можно сравнить ее с Самантой!), и Тео не собирался позволить ей запугивать себя.

— Я ничего не делал с ним, Джулия. С таким мальчишкой, как Чак, никто ничего не в состоянии сделать.

— Что ты имеешь в виду?

Он рассказал ей, что их сын убежал.

Из телефонной трубки до Тео донесся ее, несколько смягченный дальним расстоянием, визг:

— Я дала тебе мальчика на несколько недель, а ты умудрился потерять его в чужой стране?!

— Я не терял его. Постарайся понять, он убежал от меня. Он то же самое делал и в Нью-Йорке.

— Это совсем не то же самое! Мексика не Нью-Йорк! Здесь он среди своих, добрых людей, которых он понимает, в знакомых местах. А что если он там заболел и рядом никого нет, чтобы оказать ему помощь? Тео, если с Чарльзом что-нибудь случится, ты будешь лично отвечать передо мной.

Тео заставил себя говорить спокойным тоном.

— Ничего с мальчиком не произойдет. А твои обвинения в мой адрес делу не помогут. Не теряй головы, Джулия. Я хочу, чтобы ты знала — я как мог старался для Чака. Брал его плавать с собой, проводил с ним вечера, водил его повсюду. Но Чака просто невозможно ничем пронять…

— Что ты сделал, чтобы разыскать его?

— Все, что возможно для этого сделать, сейчас делается, — сообщил ей Гэвин. — Американское посольство уж поставлено в известность, у них есть определенные методы решения таких проблем. И полиция тоже. Кроме того, одна газета, она здесь выходит на английском, поместила заметку о мальчике. Еще я дал туда большое объявление. Все эти вещи требуют времени и…