Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Кажется, это индейцы из поселка, — прошептала она.

Их было много, не меньше сотни. Мужчины, женщины и дети старались держаться поближе друг к другу. Никто не проронил ни единого звука. Они лишь топали и подпрыгивали на месте от холода. Гулкая тишина производила еще более устрашающее впечатление, нежели шум.

Внезапно Батистина прищурилась: в небе над индейским поселением разливалось красное зарево. Вскоре стало светло, как днем. Казалось, что языки пламени лижут нависшие над фортом черные облака. Сомнений не было: кто-то поджег хижины натчезов. До Батистины доносились стенания женщин. Мужчины в знак печали рвали на себе украшенные перьями волосы.

— Эй, дикари, проваливайте, вон отсюда… бегите, черт бы вас побрал!.. Живей… или я прикажу стрелять! — раздался голос д’Эчепарры.

— Гнусный негодяй! — прошептала Батистина, вцепившись в решетку.

Баск галопом мчался в форт, за ним следовало не менее дюжины солдат с факелами в руках. Остановившись, капитан д’Эчепарра поднял хлыст.

— Я же сказал: проваливайте… вашего поселка больше нет… я вас предупреждал… убирайтесь, да поживее! Вы можете направиться вверх по течению Алибамуса!

При этих словах один из натчезов, должно быть, вождь, гордо выступил вперед и встал перед баском:

— Быть может, мой большой белый брат не знает, что мой народ жил в поселке Пом Бланш столько лун, сколько волос на моей голове, и кости наших предков…

Ружейный залп прервал его речь. По знаку капитана д’Эчепарры солдаты выстрелили в воздух. Перезарядив ружья, они прицелились в индейцев.

— Вон! Хватит болтать! Бегите отсюда как можно дальше! — прорычал капитан.

Батистина возмутилась. Этот грубиян поджег поселок, а теперь, словно бездомных собак, выгонял из него индейцев.

— Остановите его… — закричала Батистина, вцепившись в решетку.

Натчезы, солдаты и капитан подняли головы и с удивлением увидели в окне Батистину. Девушка мгновенно воспользовалась их замешательством и, дрожа от гнева, закричала:

— Натчезы, капитан не имеет права прогонять вас отсюда… Закон на вашей стороне, этот поселок принадлежит вам… Вы свободны, отважны, защищайтесь… Разгоните солдат! Мерзкий тип! Поджигатель! Наглец! Я разоблачу тебя! Запомните, капитан д’Эчепарра, я расскажу обо всем, что видела здесь!

И Батистина погрозила баску кулаком. В рядах индейцев послышался ропот. Они все громче переговаривались между собой. Капитан почувствовал перемену, произошедшую в настроении натчезов; в воздухе запахло мятежом. Приказав солдатам держать ружья наготове, он вскочил на лошадь, и кавалькада на всем скаку влетела в ворота форта.

— К оружию, отважные натчезы! Отомстите за свои дома! Не дайте выгнать себя как бессловесных тварей! — все еще продолжала кричать вцепившаяся в решетку Батистина, когда д’Эчепарра с тремя солдатами ворвались к ней в комнату.

— Ах! О-о-о-о! — только и успела вымолвить Батистина. Ее оттащили от окна, швырнули на кровать и связали.

— Вы с ума сошли, мадам! Эти дикари могут нас оскальпировать! — возмущался д’Эчепарра, засовывая Батистине кляп в рот.

Девушка извивалась всем телом. Взор ее прекрасных глаз был столь красноречив, что устоять перед ним мог бы только святой.

— О-о-о-о!

Капитан д’Эчепарра понял, что означал этот стон.

— Клянетесь мне, мадам, что не станете кричать?

Батистина заморгала глазами. Капитан аккуратно вытащил кляп.

— Почему вы подожгли поселок?

Капитан медленно выпрямился: Батистина почувствовала, как он внимательно рассматривает ее грудь, слегка прикрытую тонкой кофтой.

— Я подчиняюсь приказам, мадам!

Голос капитана д’Эчепарры звучал глухо.

— Вы получили приказ поджечь хижины индейцев? Господи Боже мой, но от кого, сударь?

— Я не имею права обсуждать с вами подобные вопросы, мадам! — ответил баск, подходя к окну.

Индейцы медленно расходились. Пламя, поглотившее поселок Пом Бланш, угасало. Капитан д’Эчепарра вернулся к Батистине. Некоторое время он с состраданием смотрел на девушку. Глубокая морщина залегла на его лбу.

— Я знаю, мадам, что вы ненавидите меня… однако, принимая во внимание, что я только исполняю свои долг… Я никогда не хотел знать, в чем вас, собственно, обвиняют, я всего лишь отвечаю за вас перед его превосходительством губернатором и тем самым перед его величеством! Постарайтесь выспаться, мадам, через три часа мы уезжаем!

Батистина широко раскрыла глаза. Баск смотрел на нее с такой нежностью, которой она от него не ожидала. Заботливо укрыв ее одеялом, капитан, не оборачиваясь, вышел.

Легкая улыбка промелькнула на губах Батистины. Итак, капитан д’Эчепарра был таким же мужчиной, как и все остальные. Она поняла это, уже начав сомневаться, не сделан ли он из железа. Впервые он показал свое волнение. В сердце девушки пробудилась надежда, и она быстро заснула.

Тюремный возок и сопровождавшие его конвоиры ехали несколько часов. Реку Алибамус они пресекли вброд. Батистине казалось, что капитан увозит ее дальше на запад. Интересно, они едут в очередной форт на Миссисипи или же… в Новый Орлеан? При этой мысли она принималась лихорадочно теребить выбившиеся из прически локоны.

Холод стал менее пронизывающим. Дождь прекратился. Сквозь облака пробивалось бледное солнце. Батистина тряслась в дрянном экипаже, пытаясь хоть одним глазком увидеть, где же они едут, однако подозрительный капитан приказал забить окошки тюремной кареты досками и тщательно огибал многочисленные поселения, дома которых угадывались за рощицами мангровых деревьев.

Близился полдень, когда капитан д’Эчепарра объявил привал. Солдаты развели костер и принялись варить незамысловатую похлебку из турецкого гороха с салом. До ноздрей Батистины долетел вкусный запах кофе, водки и табака. В колониях мужчины, собравшись у костра, обычно курили трубки. Батистина, возмущенная тем, что о ней забыли, принялась колотить в запертую дверцу.

— Откройте… мне нужно выйти, у меня затекли ноги!

Так как на ее призыв никто не откликнулся, она решила употребить все имеющиеся в ее распоряжении средства и принялась еще яростней колотить в дверцу, визжать, топать ногами и раскачивать возок.

— На помощь… ко мне… на помощь!

Через минуту дверца приоткрылась, и в проеме появилось взволнованное лицо капитана д’Эчепарры.

— Что происходит, мадам?

В ответ Батистина смерила баска уничтожающим взглядом.

— И вы еще спрашиваете? Сударь, я голодна, хочу пить, и вообще от вашего гроба на колесах меня тошнит!

— Очень сожалею, мадам, но меры безопасности запрещают мне…

Дикий крик не дал капитану д’Эчепарра договорить. Он быстро обернулся. Один из солдат лежал, уткнувшись лицом в костер. Между его лопатками торчала красная стрела.

— Хейаааа!

Еще двое солдат упали одновременно. Со всех сторон звенел пронзительный боевой клич индейцев.

— Прячьтесь… все по местам!

Капитан д’Эчепарра бросился к своим людям и принялся организовывать оборону. В спешке он не запер дверцу. Ловкая, как кошка, Батистина воспользовалась моментом и выскользнула из возка. Прижимаясь к земле, она подползла под днище и укрылась за колесом. И хотя перед ее убежищем постоянно мелькали ноги коней, то немногое, что ей удалось увидеть, ужаснуло ее. Орда натчезов в боевой раскраске яростно набросилась на солдат. Мирные индейцы, в чьи души добрые отцы-иезуиты успели заронить семена христианства, словно остервенели. Они оказались гораздо более свирепыми, нежели воинственные падуки! Похоже, что вождь сожженного поселка Пом Бланш призвал на помощь всех натчезов, проживающих в округе. На двадцать пять солдат из отряда капитана д’Эчепарры обрушилось более трех сотен индейцев.

«Черт побери, ну зачем этот осел по имени капитан д’Эчепарра разворошил их осиное гнездо?» — думала Батистина, раздосадованная тем, что ей приходится прятаться, и вместе с тем надеясь, что в суматохе ей удастся бежать.

Сражение начинало напоминать бойню. На стрелы индейцев солдаты отвечали меткими залпами. Смертельно раненые натчезы падали с коней, но место павших тотчас же занимали новые многочисленные воины.