Если женщина хочет...

В двенадцать пятьдесят пять Хоуп выключила компьютер и схва­тила пальто.

– Я знаю, еще рановато, – сказала она, – но мне пора бежать.

Кристи всегда появлялся #а работе после часа. Если уйти раньше, то они не столкнутся.

– Ничего страшного, – ответила Уна. – Только по дороге за­несите это в регистратуру. – Она протянула Хоуп какую-то бумагу.

„Хоуп выглянула в коридор. Путь был свободен. Она сунула до­кумент администраторше и пулей вылетела в парадную дверь, даже не успев надеть пальто. Обогнув фигурно подстриженную жи­вую изгородь, Хоуп устремилась к машине. Но едва она добра­лась до посыпанной гравием дорожки, как перед ней вырос Де Лейси.

Безукоризненно сшитый костюм, темные кудри, сверкающие глаза делали его невероятно опасным. Еще более опасным, чем в том сне, когда обнаженный Кристи яростно овладевал Хоуп и низким бархатным голосом повторял, как он хочет ее.

– Добрый день, – дружелюбно сказал он. – Вы всегда куда-то торопитесь, миссис Паркер.

Хоуп потеряла дар речи. Несмотря на все репетиции, она не могла прочитать заранее заготовленную речь: когда Кристи стоял рядом, у нее начинало бешено колотиться сердце.

– Мне нужно забрать детей, – пробормотала она и тут же спо­хватилась. Кристи знал, что она лжет, – в прошлый раз Хоуп за­брала их в четыре.

– Жаль. Мы могли бы вместе отправиться на ленч, – непри­нужденно сказал он, касаясь рукой отворотов предательской блузки. – Вы очень необычно одеваетесь. Едва ли я смог бы ра­ботать, если бы увидел вас утром.

– Вы не должны смотреть на меня, – глупо сказала Хоуп. Кристи только улыбнулся. Он был так близко, что она ощущала тепло его дыхания. Еще мгновение – и его полные губы с при­поднявшимися уголками прильнули к дрожавшим от ожидания губам Хоуп.

Хоуп не хотела этого, но не могла справиться с собой. Заранее заготовленные слова «у меня счастливый брак» испарились из ее памяти; она отдалась опьяняющему ощущению близости самого сексуального мужчины, которого ей доводилось видеть. Кристи обхватил ее талию и прижал к себе. Это не имело ничего общего с поцелуем в машине. Тогда они были ограничены пространством, но здесь, в дальнем углу автостоянки, наполовину скрытом высо­кой живой изгородью, ограничений не было. Кристи прижимал трепещущую Хоуп к своем твердому жилистому телу, и она пыл­ко отвечала ему, обхватив руками его шею, погрузив пальцы в мягкие кудри. Она притягивала его к себе так жадно, словно была умирающим от нехватки кислорода аквалангистом, а он – запас­ным резервуаром с дыхательной смесью.

Поцелуй казался бесконечным. Умелые губы Кристи застави­ли Хоуп забыть обо всем на свете. Каждый дюйм ее тела изнывал и тянулся к нему, как цветок тянется к солнцу. Его руки спусти­лись ниже, обхватили ее ягодицы, и когда Кристи привлек ее к себе, у Хоуп вырвался стон. Все ее тело покалывали тысячи кро­шечных иголок. Она хотела, чтобы Кристи прижал ее к стене, со­рвал одежду и начал умолять сказать «да». Да, да…

– Да! – прошептала Хоуп, когда губы Кристи коснулись ее шеи и потянулись к вырезу злополучной блузки.

– Да? – гортанно переспросил он. – Ты уверена?

– Да. Я знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поде­лать… – пролепетала Хоуп.

– В этом нет ничего плохого.

Опытные пальцы Кристи быстро расстегнули пуговицы, про­никли под блузку и коснулись обнаженной груди. Хоуп застонала от желания, когда он начал ласкать ее сосок. Она готова была взорваться от желания, сила которого ошеломила ее самое. Каж­дая клеточка ее тела стремилась к нему, изнемогала от страсти…

Резкий звонок мобильника заставил обоих вздрогнуть.

– Черт возьми! – Кристи тут же отпустил Хоуп и достал теле­фон из внутреннего кармана пиджака.

– Кристи Де Лейси. Мистер Уилсон? Конечно, мы вас не забы­ли, – невозмутимо сказал он, тут же вернув себе прежний имидж.

Хоуп застыла на месте с открытым ртом и расстегнутой блуз­кой. Похоже, Кристи умел включаться с пол-оборота. Никто не сказал бы, что этот человек секундой раньше готов был овладеть женщиной.

Радость от того, что желанна, тут же исчезла. Жестокая правда заключалась в том, что ради служебного долга Кристи готов был бросить ее в любую минуту. А она, как последняя сучка, забыла о своем долге перед мужем. Господи, что они делают? Что она дела­ет? Пришедшая в ужас Хоуп застегнула блузку, подняла с земли пальто, которое уронила в угаре страсти, и побежала к машине. «И ты еще смеешь говорить о любви к мужу? – гневно говорила она себе самой. – Лживая, подлая сука! Грязная тварь!»

Хоуп нажала на газ, боясь, что Кристи погонится следом и по­требует продолжения. Но Де Лейси поблизости не было. Навер­няка он уже пришел в себя, снова начал играть роль образцового управляющего отелем и забыл-о страстной сцене с глупой и раз­вратной временной сотрудницей бухгалтерии. Тем не менее те­перь Кристи сможет смотреть на Мэтта сверху вниз и самодо­вольно думать: «Приятель, я спал с твоей женой». И все по ее ви­не… В этот миг Хоуп ненавидела себя, как никогда в жизни.

Вечером Хоуп позвонила сестре. Ей хотелось кому-то расска­зать о случившемся, зарубиться чьей-то поддержкой, услышать, что ничего страшного не произошло, а следовательно, стыдиться ей нечего.

Однако, когда Сэм сняла трубку, Хоуп поняла, что не сможет ничего ей сказать. Нет, Сэм не была ханжой, но Хоуп знала, что неверность – не чета другим грехам. Эта тема была запретной и обсуждению не подлежала. Люди, которые могли простить дру­гим что угодно, при мысли о супружеской измене испытывали шок. Хотя Сэм не слишком любила Мэтта, она была бы потрясе­на, узнав, что Хоуп может прийти в голову мысль наставить мужу рога. Хуже того, она могла окончательно разочароваться в сестре. Поэтому Хоуп ничего не сказала, и они десять минут болтали о всяких пустяках.

Положив трубку, Хоуп грустно уставилась в окно. Дети весело лепили пирожки из глины и были по уши в грязи. Они были счас­тливы, а она несчастна, но винить в этом ей следовало только самое себя. Выход был один: бросить работу. Если она еще раз уви­дится с Кристи, то умрет от стыда. Но как она будет смотреть в глаза Мэтту?

19

– Куда пойдем обедать? – спросил Морган, когда они вышли из кино на Лестер-сквер.

Сэм пожала плечами:

– Все равно. У меня только одно условие: каждый будет пла­тить сам за себя.

Их встречу нельзя было назвать свиданием, поэтому следовало с самого начала поставить точки над 1. Морган позвонил накану­не, сказал, что мечтает посмотреть новый фильм Тома Хэнкса, и спросил, не хочет ли она составить ему компанию. Судя по его непринужденному тону, ни о каких чувствах речь не шла. Просто друзья решили вместе сходить в кино. Это означало, что счета им должны подавать отдельно.

– Как хотите, – ответил Морган. – Но я перед вами в долгу за вечеринку.

Они остановились у симпатичного, тускло освещенного ита­льянского ресторана, сулившего множество блюд «как у мамы».

– Ясно, что здесь никогда не пробовали стряпню моей мате­ри, – пошутил Морган, когда они вошли в зал. – Она была очень талантливой женщиной, но кулинарка из нее была никудышная. Все блюда готовил отец. А мать не могла даже чайник вскипятить.

Сэм удивилась:

– До сих пор вы никогда не рассказывали о себе.

– Добрый вечер! – выдохнула совсем непохожая на итальян­ку белокурая официантка и ослепительно улыбнулась Морга­ну. – Столик на двоих? Нет проблем.

Она посадила их за столик и подобострастно вручила Моргану меню. Сэм не знала, смеяться ей или злиться. Единственным уте­шением было то, что Морган не замечал нескрываемого восхи­щения официантки.

– Я не рассказывал о себе, потому что рассказывать особенно нечего, – пожал плечами Бенсон, когда они снова остались од­ни. – Я очень скучный человек.

– Наша официантка так не думает, – усмехнулась Сэм. – Как и кассирша из соседнего магазина. Не говоря о множестве других женщин, которые глупо улыбаются вам на каждом шагу.