Все девочки взрослеют

Я присела на кадку с петуниями и объяснила ситуацию, пытаясь перекричать шум.

— Я думала, она у вас.

Вчера вечером мы с Питером вернулись после ужина в пустой дом. Джой оставила на автоответчике короткое сообщение, что переночует у Тамсин. Я набрала Мармеров.

— Да, они наверху, в очередной раз смотрят «Классный мюзикл», — бодро подтвердила Шари.

Я попросила ее передать, чтобы Джой перезвонила мне утром, но не слишком встревожилась, когда дочь этого не сделала. В десять утра — бат-мицва у Эмбер. Возможно, Джой проспала, спешила и, разумеется, в синагоге выключила сотовый.

В полдень я попала на голосовую почту Джой и оставила сообщение с просьбой связаться со мной. Затем набрала ее в час и в два. По-прежнему ничего. СР5-маячок не работал, но так и должно быть, когда телефон отключен. В два я снова позвонила Мармерам.

— Ничем не могу помочь, увы. Джой ушла утром, — отозвалась Шари.

Тревога подкатила к горлу. Я позвала к трубке Тамсин.

— Я не видела ее с утра, — ответила девочка.

— Ты не знаешь, где она может быть? — спросила я.

Раньше беспокойство лишь слегка покалывало, теперь оно разрослось, вызывая тошноту и панику.

— Может, с Эмбер, или Тарой, или Сашей? — предположила Тамсин. — Кстати, у Эмбер сегодня вечеринка.

«Эмбер, Тара, Саша». Я записала имена и отыскала в столе список класса. С трех до половины пятого я сидела в кабинете и звонила всем на свете: матерям, отцам, мачехам, отчимам; на домашние и мобильные. У Эмбер никто не подошел к телефону. Тара заявила, что Джой не было на службе, но «там, типа, пришли шестьдесят детей, так что, может, она с кем другим сидела». В Академии Филадельфии учатся три Саши. Ни у одной из них не нашлось моей дочери, а третья Саша — та самая — не видела Джой на бат-мицве.

Я с трудом втянула в себя воздух (казалось, дыхательное горло сузилось до размеров карандаша). Затем повернулась к Питеру, который стоял в дверях, засунув руки в карманы и хмурясь.

— Пора обращаться в полицию, — сказала я.

— Джой не было всего часов шесть, — возразил муж. — Не уверен, что нас воспримут серьезно.

— Ей всего тринадцать лет, — настаивала я. — Они у меня забегают.

Я смотрела на мужа. Сейчас он начнет: «Только не паникуй», «Ничего страшного». Я чуть не упала в обморок от благодарности, когда он предложил:

— Вот что. Вечеринка в шесть. Пойдем во «Времена года» и подождем ее там.

— Она будет в восторге, — пробормотала я, представив лицо Джой, когда она увидит родителей у дверей лучшего клуба в городе. — Так ей и надо, — поспешно добавила я.

За следующий час я переставила фарфор в шкафчике (без необходимости), пересадила лилии в саду, накрасила губы и выпрямила волосы утюжком. Ни к чему унижать Джой еще и неряшливым видом.

Ровно в шесть мы стояли напротив гостиницы. К половине седьмого гости в смокингах и вечерних платьях закончились, фальшивые папарацци зачехлили камеры, но Джой так и не появилась.

— Сейчас, — бросил Питер.

С колотящимся сердцем я наблюдала, как он переходит улицу. Через минуту он вернулся. В руке у него был рулончик кинопленки с именем Джой.

— Ее карточка, — пояснил муж, ничего не уточняя. И так ясно, что Джой здесь не было.

Я раскачивалась на краю кадки, обхватив грудь руками. Достала сотовый и позвонила Элль — ничего, Джошу — то же самое. Тогда я набрала номер матери.

— Привет, вы попали к Энн и Моне Шапиро-Пастернак, — произнес спокойный мамин голос.

Я покачала головой при виде опоздавшей гостьи в облегающем платье с высокими разрезами и голой спиной. Девчонка выскочила из такси и побежала к дверям. Интересно, когда это мать и Мона успели объединить фамилии?

— К сожалению, сейчас нас нет дома.

Автоответчик предложил несколько вариантов действий.

Можно нажать «один» и оставить сообщение Моне. Можно нажать «два» и оставить сообщение Энн. Можно нажать «три» и оставить сообщение обеим. Можно нажать «четыре» и послать в Белый дом требование уважать однополые семьи. Я не стала ничего нажимать, просто позвонила маме на сотовый.

— Привет! Джой не объявлялась?

В трубке что-то скандировали.

— Что? — крикнула мать.

— Джой! — Я перекрыла вопли активисток, — Джой пропала!

— Погоди, найду место потише.

Шорох. Наверное, мать положила телефон в карман. Я вонзила ногти в ладони.

— Алло! Кэнни? Ты меня слышишь? Я в кофейне.

— Где?

— В Вашингтоне. Мы с Моной маршируем за справедливость.

Какую еще справедливость? Ладно, неважно.

— Джой сегодня ночевала у Тамсин. Должна была связаться со мной утром, но не связалась. Должна была прийти на вечеринку, но не пришла, и я не знаю, где она!

— Ой, — встревожилась мать. — Сейчас подумаю. С нами ее нет, и сегодня она не звонила. Где, по-твоему, она может быть?

— Не знаю! — повторила я.

— Гм. — Мать помолчала. — А это не может быть связано с отцом?

— Я уже общалась с Брюсом, и он…

— Не с ее отцом, — перебила мать. — С твоим.

По коже побежали мурашки.

— Не может быть, — выдохнула я.

Я не верила, что Джой способна укатить в Нью-Джерси или украсть кредитку. Но она легко проделала и то и другое.

— Вернусь домой и проверю, не было ли звонков, — мягко продолжила мать. — Или приехать к тебе?

Я облокотилась на мини-вэн. Меня подташнивало.

— У тебя есть телефонный номер… номер…

— У меня есть номер его адвоката, — заявила мать. — Надеюсь, он возьмет трубку. Сегодня суббота, но я попытаюсь.

Я пообещала позвонить, как только что-нибудь выясню.

Питер выжидающе смотрел на меня. Я отрицательно покачала головой и снова набрала Брюса.

— Дом Губерманов.

— Привет, Эмили. — Я старалась быть как можно любезнее. — Это Кэндейс Шапиро. Брюс дома?

— Джой еще не нашлась? — поинтересовалась Эмили.

— Можно поговорить с Брюсом? — нетерпеливо сказала я.

Эмили вздохнула. Последовала пауза.

— Кэндейс? — раздался голос Брюса.

— Нет никаких известий?

— Нет. Что же нам делать? — Его тон смягчился.

Мне на глаза навернулись слезы, в горле запершило от неожиданной доброты Брюса и внезапно нахлынувшего воспоминания, что когда-то мы действительно были «мы».

— Вы поссорились? — спросил Брюс. — Что происходит?

— Она злится, — пояснила я, не упоминая причин. — Ты не мог бы не выключать сотовый, вдруг Джой попытается с тобой связаться…

— Конечно, — Брюс помолчал. — Кэнни, поверь, мне очень жаль.

Я вытерла глаза.

— Ты не виноват. Сообщу, как только что-нибудь узнаю.

— Я тоже.

Потом Питер подбросил меня до дома и отправился прочесывать соседние кофейни, школу Джой, книжный магазин и Дом Роналда Макдоналда. Я достала список класса Джой и начала обзванивать семьи. Может, кто-нибудь ее видел, кто-нибудь с ней разговаривал, кто-нибудь знает, где она.

32

Я спустилась по трапу в яркий, шумный аэропорт Лос-Анджелеса, крепко сжимая в потной ладони ручку чемодана. Поверить не могу, что все получилось и я действительно здесь!

Рейс отложили на два часа. Все сто двадцать минут в зале ожидания я провела как на иголках. Казалось, вот-вот заявится разъяренная мать или полиция. Наконец нас пустили на борт. Я села, пристегнула ремень и уставилась перед собой. Сосед любопытно посмотрел на меня, допил «Кровавую Мэри», поставил пустой пластиковый стаканчик и похлопал меня по плечу.

— Некоторым страшно летать. А вы чего боитесь? Взлета?

— Чего-то в этом роде.

Я заставила себя немного расслабиться. Пассажиры шли по проходу. Мы еще двадцать минут провели на летном поле. Капитан время от времени объявлял об очередной задержке. Каждый раз мне казалось, что дело в матери, которая выяснила, где я и куда собираюсь.

Утром я облачилась в наряд, который подобрал Тодд. Пока Тамсин стояла на стреме у двери спальни, Тодд рылся в платьях, юбках и свитерах своей матери. Он выбрал темные прямые джинсы («Клеш слишком моден»), простую кремовую футболку и темно-коричневый кардиган, а также серебряные бусы. («Я не могу надеть украшения вашей мамы!» — возразила я. Тодд закатил глаза и ответил: «Во-первых, это комплект, во-вторых, она не узнает, в-третьих, еще как можешь».) На ногах у меня были простые коричневые школьные туфли. Волосы свободно падали на плечи и вились над ушами. («Без обид, Джой, но прямые волосы — вчерашний день», — заявил Тодд.) Он заставил меня сменить рюкзак на коричневую замшевую сумку его матери («С рюкзаками ходят дети, а дамы ходят с сумками»), но смирился с розовым чемоданом на колесиках («В следующий раз проси кожаный. Намного практичнее»), Тодд добавил в мой гардероб несколько кофточек и запасное белье. Затем помог прокрасться мимо закрытой двери родительской спальни, спуститься по лестнице и выйти на улицу.