Мечты Энни

Мари поняла, что хотела сказать сестра.

— Я не сдамся.

Она упрямо вскинула маленький заостренный подбородок, так же, как в детстве.

— У меня не так уж все и плохо. Репертуарный театр в Портсмуте приглашает меня следующей весной, а на Рождество у меня еще одна долбанная пантомима. Когда у меня «творческий перерыв», я работаю в офисе. Кстати, я говорила тебе, что научилась печатать на машинке?

— Да, еще много лет назад.

— У меня не очень хорошо получается, не то, что у тебя. — Мари скорчила жалобную мину.

Энни сжала руку сестры.

— Ничего страшного. Я чувствую, что в один прекрасный день ты покоришь этот мир.

Хотя где-то в глубине души она все же опасалась, что сестра понапрасну растрачивает свою жизнь. Энни подумала, что Мари пытается дотянуться до звезды. Ради этого не стоило прикладывать столько усилий.

Ее посетила та же мысль, когда она увидела место, где жила ее сестра. «Неужели оно того стоит?»

У Энни опустилось сердце, когда она вошла в мрачный дом ленточной застройки в Брикстоне. Кухня была оборудована потрескавшейся старомодной раковиной, а на грязном полу недоставало нескольких плиток. На окне не было занавесок. Эта квартира была в миллион раз хуже той, которую они когда-то снимали на Аппер Парлимент-стрит.

— Добро пожаловать в мое прелестное жилище! — воскликнула Мари.

Она сняла шляпу. Ее волосы представляли собой спутанную массу мелких завитков.

— Да у тебя химия! — Энни не знала, нравилось ей это или нет.

— Как тебе? — Мари сделала пирует. — Надеюсь, ты под впечатлением. Это обошлось мне в двадцать фунтов стерлингов.

— Двадцать фунтов стерлингов за химическую завивку!

— Тебе бы тоже не помешало потратить несколько шиллингов на свои волосы. Не знаю, как тебе еще не надоело постоянно носить одну и ту же прическу.

Энни взглянула на себя в зеркало, стоящее на туалетном столике. Его поверхность изобиловала баночками с основой под макияж разнообразных оттенков, тенями и губными помадами.

— Я уже несколько лет хочу сделать себе стрижку.

— А давай я подстригу тебя… У меня это здорово выходит.

— Даже не знаю. А это что? — Энни нагнулась и ковырнула пальцем в ярко-красной баночке. — Слишком уж жирное для румян.

— Да это губная помада. Ее наносят с помощью кисточки.

— Неужели? А можно мне попробовать?

— Если позволишь себя подстричь. Ну же, сестренка, — уговаривала Мари.

— Даже не знаю, — повторила Энни. — Я здесь всего лишь пять минут…

— Да какая разница!

Взяв ножницы с туалетного столика, Мари приблизилась к ней, угрожающе пощелкивая ими.

Энни очень обрадовалась тому, что они с сестрой снова вместе, как в старые добрые времена, поэтому быстро сдалась.

— Только не переусердствуй. Мне хочется, чтобы ты их слегка укоротила.

— Но тогда ты будешь выглядеть так же, как и прежде.

Не успела Энни сказать ни слова, как Мари схватила прядь волос и отрезала большую часть.

— Мари!

— Тише. Не смотри в зеркало. Сиди с закрытыми глазами до тех пор, пока я не закончу.

Энни закрыла глаза и, стиснув зубы, молилась.

— А теперь можешь посмотреть, — сказала Мари спустя какое-то время, показавшееся ее сестре целой вечностью.

— Боже мой!

У нее на голове была огромная шапка из крошечных мелких завитков. Сначала Энни испытала настоящий шок, но чем дольше она глядела на свое отражение, тем больше ей нравилось увиденное.

— У тебя прекрасная длинная шея, сестренка. — Мари погладила шею Энни, а потом положила руки ей на плечи. Они смотрели друг на друга в зеркало. Мари уткнулась подбородком в локоны Энни. — Прямо как в былые времена. Мне уже почти хочется возвратиться с тобой в Ливерпуль.

— Тогда почему же ты не вернешься?

Мари отвернулась.

— Не могу, сестренка. Ни за что на свете. Ну иди же, помой волосы, и они станут еще лучше.

Сестры вместе поужинали в недорогом ресторанчике. Когда они вернулись, Энни позвонила домой. Дот сообщила, что дети по-прежнему живы и здоровы и что ей не стоит волноваться, а если что-нибудь и случится, они тут же об этом сообщат. И, конечно же, она даже не сомневается, что Энни в случае необходимости примчится домой.

Субботний день выдался солнечным и теплым. Сразу же после завтрака сестры отправились на Карнаби-стрит, которая считалась центром города. Здесь витал коммерческий дух. Люди, населяющие эту улицу, ставили во главу угла обогащение, а не веселье, и были одеты в дорогие наряды.

После ленча, состоявшего из рубленого бифштекса, сестры сели в метро, чтобы доехать до Камден-маркета, где Энни купила себе вельветовую цветастую юбку до пят и облегающий полосатый джемпер, который идеально сочетался с зелеными цветами. Мари настояла, чтобы она приобрела еще и сабо, поскольку обычные туфли выглядели бы по-дурацки с юбкой такой длины, после чего у Энни осталось лишь пять фунтов из двадцати пяти. Она купила Саре тряпичную куклу, а Дэниелу — ярко разукрашенного солдатика, на котором была настоящая гусарская шапка.

Она все размышляла, что бы купить Лаури, и, не придумав ничего лучше, кроме галстука, направилась к прилавку, поблескивающему недорогой бижутерией. К сожалению, сережки были только для проколотых ушей.

Мари указала на табличку «Пирсинг ушей, включая сережки в виде золотого кольца. Стоимость 2£».

— А как насчет этого, сестренка? Пусть это будет моим подарком на твой день рождения. Я совершенно забыла поздравить тебя в прошлом году.

— Ну ладно, — растерянно сказала Энни.

Через несколько минут она уже сидела на солнечном тротуаре какой-то странной улицы в Камдене, а бородатый мужчина с руками, почти сплошь покрытыми разноцветными татуировками, прокалывал ей уши.

Потом сестры пошли в паб пропустить глоток спиртного, чтобы Энни смогла прийти в себя после процедуры.

— Сильвия умрет от зависти. Не часто случается, чтобы я сделала что-то прежде нее. И дело не только в сережках, у нее нет также и юбки такой длины.

— А как там, кстати, поживает наша заносчивая Сильвия Дельгадо? — с ехидцей спросила Мари.

— Не такая уж она и заносчивая. — Энни кратко обрисовала ситуацию, сложившуюся между Сильвией и Эриком. — Она, конечно, хорохорится, однако чувствует себя ужасно несчастной.

Мари ухмыльнулась.

— Мне жаль. Но Сильвия мне никогда не нравилась, хотя, думаю, она сама в этом виновата. Я ни за что не прощу ей ее презрение в тот день, когда Бруно отвозил нас в клинику в Саутпорте.

Последний прилавок был завален пыльными книгами, лежащими как попало. Энни прошла мимо, даже не взглянув.

— Я поищу галстук Лаури в каком-нибудь другом месте.

— Постой минутку. — Мари взяла невзрачную книжечку в мягком переплете. — Точно такие же коллекционирует Лаури. Я заметила их в его книжном шкафу. Они были изданы книжным клубом «Левое крыло» еще перед началом войны. А такая у него есть?

Название ничего не говорило Энни.

— Не думаю.

— Держу пари, Лаури наверняка предпочел бы эту книжку галстуку. Сколько она стоит?

Пожилой человек за прилавком, пожав плечами, сказал:

— Шесть пенсов.

— Подумать только, ты помнишь о таких вещах! — удивилась Энни, вручая деньги за книгу.

Нарядившись в новую одежду и взглянув на себя в зеркало, Энни Менин почувствовала себя совершенно другим человеком. Длинная юбка сделала ее стройнее, обозначилась красивая длинная шея, которая раньше как-то не бросалась в глаза. Уши очень сильно болели, однако это того стоило, поскольку золотые кольца делали ее похожей на цыганку.

Перед тем как показаться сестре, Энни еще раз взглянула на свое отражение. Мари сказала, что она выглядит просто потрясающе и ни в коем случае не должна переодеваться, поскольку прямо так может идти вечером в театр.

Было что-то очень знакомое в человеке, который исполнял роль злодея. У него были гладкие черные волосы и смуглый цвет лица, однако именно его походка убедила Энни в том, что она видела его раньше, а еще его голос о чем-то ей напоминал.