Криминалистка

— Алексаша не только долго не женился, но и не влюблялся даже толком. А тут… однажды приводит он мне эту девушку домой — знакомиться.

Материнская интуиция подводит редко, вот и я: как увидела ее — так у меня сердце и екнуло и вниз ухнуло. Хотя с виду — девушка как девушка. Черненькая, смугленькая, не то чтобы очень красивая — так, середка на половинку… Гордоватая, правда, в поведении, в манерах… Алешеньке тогда уже двадцать пять было, а ей — всего-то девятнадцать исполнилось. Жила она при этом одна, вроде как с родителями поссорилась и сняла квартиру. Работа ей это позволяла. Рита трудилась в каком-то банке, правда вот кем — не скажу. Этого я никогда не знала.

С этой Риты и пошла у нас в доме беда… Как я уже потом узнала, многие нынешние девушки так делают: для души или там материального благополучия любовника заводят, а одновременно такого вот простака Алексашу, каким был мой сын, про запас держат… На крайний случай: если с возлюбленным не сложится, так хоть за кого-то замуж выйти… Не любила она Алешеньку, конечно, какая там любовь? Что вы!.. Четыре с лишним года его за нос водила или около того, все под разными предлогами бракосочетание откладывала: то, мол, молодой себя пока что слишком чувствует, до семьи не дозревшей, то вроде как учиться поступать куда-то там собралась…

Словом, Алексаша мой верил ей, как малое дитя, и когда однажды Бог привел его к этой Рите домой не вовремя, одновременно с ее «основным» кавалером-любовником, да еще в самый, можно сказать, неподходящий момент…

Поначалу-то он, по его словам, выскочил оттуда как ошпаренный и сам не знает, сколько времени вокруг ее дома мотался. А после вернулся… На наше с ним горе, любовник тот успел давно уйти, а Рита, вместо того чтобы повиниться, насмехаться над сыном стала… Тут все и случилось.

Мне он позвонил тогда, наверное, часа в три утра. «Мама, — говорит, — приезжай, сам не знаю — как, а убил я ее… Убил!» И зарыдал прямо в трубку…

Не помню, как я туда добиралась, благо не далеко она от нас жила, всего-то через пять домов ту проклятую квартиру снимала. Но добралась… Как увидела я, что он с ней понаделал… Весь халат, все белье — в клочья, ну и задушена им Рита-то была… Глянула я на ее руки и ахнула. Только тогда и сообразила, почему ни разу Риту с короткими рукавами, даже в самую жару, не видела! Вен почти не видно — так они у нее исколоты были… После выяснилось, что она колется. Алеша давно знал. Как не знать, если сам он доктором был, да еще невропатологом, и работал в таком месте, где в том числе наркоманов лечат?.. Только все это любить Риту до полного безумия ему не мешало, говорил мне потом, мол, все равно бы ее вылечил… Хотел вылечить, а оно вон как обернулось…

Вот тут-то я и предала Господа в первый раз, не могла моя душа вынести мысли о том, что теперь с Алексашенькой будет, когда все узнается… Той ночью я — словно и не я стала. Словно кто-то вместо меня двигался, говорил, кто-то, даже физически сильнее меня. Потому что когда мы Риту в половики заматывали, а после из дома глубокой ночью вытаскивали, Алешенька мне и не помогал почти, почти все я сама делала… Вдвоем с обуявшим меня Сатаной… Вот кто был моим помощником в ту ночь!..

Она перекрестилась и на мгновение зажмурила глаза, прежде чем продолжить.

— Вас, Светлана Петровна, наверняка интересует, куда мы тогда Ритино тело подевали… Так что доскажу до конца: у Алеши в тот год первая машина, простенькая, появилась. Гаража, конечно, не было, она всегда у подъездов стояла — то нашего, то Ритиного… Вот в багажник мы ее и уложили и уже перед самым рассветом до Москвы-реки добрались, туда ее и выкинули… Бесы нас, видать, охраняли, коли никто не приметил, как свое страшное дело делали… Ну а квартиру-то я еще раньше прибрала и отпечатки пальцев, где могла, стерла: нынче детективы все читают, все умные и таких элементарных вещей не забывают… Ну а что дальше с Ригой было — не знаю. Осень тогда стояла, середина октября, вряд ли ее тело сразу выловили… А если и выловили — так руки Ритины сами за себя говорили, кто же будет заниматься наркоманкой? Никто!..

Лидия Ивановна поменяла позу, вздохнула и бросила какой-то странный взгляд в сторону комнаты, где лежал ее мертвый сын.

— Алексашенька… — выдохнула она, внезапно прерывая свои ужасные воспоминания. Но тут же вновь взяла себя в руки. — Верите — я тогда еще совсем не понимала, что на самом деле случилось. Думала, это с ним что-то вроде несчастного случая, в порыве гнева… Он с детства был нервный, хотя в приступы ярости срывался редко, не чаще, а то и реже своих ровесников… Да и я всегда была настороже из-за своего страха и вечной тревоги… А после… после…

Опять была ночь, только он не позвонил, а сам ко мне приехал, часа в два, наверное… Тогда я все и поняла… По его виду и по словам… Любой бы понял… «Я ее убил!» — говорит, а глаза — словно и не его глаза вовсе, горят какой-то жуткой радостью, адским каким-то огнем… Да, адским! Я обомлела и еле губы разлепила. «Кого?» — говорю. А он: «Ритку! Еще одну Ритку… Шлюх и наркоманок — их убивать надо, убивать!..» «Сынок, — говорю, — успокойся, забыть надо, я каждый день за нее да за нас молюсь… Успокойся, сыночек…» Я еще в ту минуту не поняла, что он другую девушку убил, на покойную Риту похожую… Только потом, когда он мне рассказывать стал, где и как это сделал, и шприц показал… Пустой…

— Героин он на работе брал? — не выдержал Володя, и я, вздрогнув от неожиданности, глянула на него с яростью.

— Не знаю, — равнодушно качнула головой Лидия Ивановна, — это уж ваша забота узнать — где…

— А вы? — не унимался Володя и наконец поймал мой взгляд.

— Приобрела, — спокойно усмехнулась Лидия Ивановна, и стало ясно, что узнать, где и у кого, тоже «наша забота»… — Так вот все и случилось, Светлана Петровна.

Володю она вновь перестала замечать.

— Ну, через какое-то время Алексашенька в себя пришел, рыдать начал — что, мол, я наделал, и… А я уже поняла: вот оно, то самое, страшное, чего я всю свою Богом проклятую жизнь ждала… И дождалась… Вы как-то говорили, что у вас тоже есть дети?

Я молча кивнула.

— Следовательно, поймете, через какой ад мне довелось пройти. Какая же мать своего единственного сына защищать не станет, на поругание чужим людям отдаст?.. День и ночь я у Бога прощение нам с ним вымаливала, а вымолила только одно: убийцу той, что после Риты была, девочки не нашли или кого другого вместо Алексаши заподозрили — не знаю… Только нас с ним никто не трогал. А я… Я за целый месяц, прошедший с того момента, ни одной ночи не спала, только молилась да голову ломала. Как же мне моего мальчика защитить… Ведь, как говорят в народе, сколько веревочке ни виться — а конец все равно будет! Ну и додумалась, в конце концов, как конец этот максимально отдалить, а то и вовсе от него спастись… Да, до того, чтобы девушки эти были из тех, кого искать не станут, я додумалась — мой грех!.. Ослепило меня мое горе и безумное стремление защитить Алексашеньку… Разве виновен он в том, что родился таким?!

В глазах женщины на мгновение вспыхнул огонек, тоже почти безумный, но она вновь взяла себя в руки и, отведя взгляд в сторону, вздохнула:

— Если бы не Машенька… Машенька — это мой грех, только мой, не Алексашин… Да видать, так уж Бог решил, видать, иначе нас с сыном не остановить было, только через невинную жертву… Когда я поняла, что она догадалась… почти догадалась… что происходит, увидела, только понять не могла, почему и кому эти девочки мной лично обслуживаются и направляются без регистрации, мне стало ясно, что Машенька должна исчезнуть… Мне!

Хотите — верьте, хотите — нет, но Алексашенька моему решению сопротивлялся как мог. Но я-то знала, что времени у нас мало, что Машенька одну из… Ну, одну из «его» девушек, которые при ней были, поискать уже успела. А та — той уж с неделю, а то и две на свете не было… Моргунова была умной девушкой, всех, кого я время от времени лично обслуживала, на карандаш брала. Ей, можно сказать, пара шагов оставалась, чтоб до истины докопаться…