Для тебя (ЛП)

Колт закончил завтракать, сполоснул тарелку и поставил её в посудомоечную машину, пока я вытирала столешницы. Я бросила губку в раковину и вытирала руки, размышляя о том, что Колту нужны новые кухонные полотенца. Что-нибудь жёлтое, яркое и весёлое.

— Феб, малыш, я должен сказать тебе кое-что.

Я повернулась к нему, и он подошёл ко мне вплотную. Его лицо было серьёзным, и что-то в нём заставило меня напрячься. Мне предстояло услышать плохие новости, и из моей головы вылетели все мысли о весёлых жёлтых кухонных полотенцах. Колт вытянул у меня из рук полотенце и бросил его на столешницу рядом.

Он положил обе ладони мне на шею, там, где она переходит в плечи, и слегка сжал.

— Вчерашнее самоубийство, — сказал он и замолчал.

— Да?

— Это кое-кто, кого ты знаешь.

О нет. Нет. Нет-нет-нет-нет.

— Кто? — прошептала я.

Он ещё раз сжал ладони и разом выбил землю у меня из-под ног.

— Эми Харрис.

На мгновение, которое показалось мне часом, я потеряла способность соображать.

— Что?

— Эми Харрис. Она повесилась в понедельник. Вчера её обнаружила подруга.

Эми Харрис. Застенчивая, хорошенькая, милая Эми Харрис. Застенчивая, хорошенькая, милая Эми Харрис, которая двадцать два года назад отняла у меня всё. А теперь, когда я получила это обратно, она повесилась.

— Боже мой, — прошептала я.

— Феб...

Я подняла глаза на Колта.

— Это из-за меня.

Он нахмурился, и его лицо стало странно мрачным.

— Что?

— Из-за меня, — повторила я и показала рукой на себя, потом на него, потом опять на себя. — Из-за меня, тебя и меня.

— Почему ты так говоришь?

Я почувствовала, что тоже нахмурилась.

— А почему ты спрашиваешь?

Он опять сжал мою шею.

— Блядь, Феб, не начинай снова.

И тут до меня дошло. Наш разговор после секса. Оставить прошлое позади. Двигаться вперёд. И всё это время он знал, что Эми покончила с собой.

Я подняла вторую руку и уже обеими руками сбросила его ладони со своей шеи, потом быстро шагнула назад.

— Мерзавец! — хрипло выкрикнула я, развернулась на пятках и зашагала прочь из кухни.

Он нагнал меня в гостиной, схватил за руку и развернул к себе.

— Не уходи от меня, — резко сказал он, начиная злиться.

— Да пошёл ты! — закричала я, выходя из себя, и вывернулась из его захвата.

— Какого хрена с тобой творится?

Я распахнула глаза.

— Сейчас? — спросила я. — Сейчас, Колт? Ты всё ещё собираешься играть в эту игру? Теперь, когда Эми мертва, мертва из-за нас с тобой?

— Я не понимаю, с чего ты это взяла, дорогая. Может, расскажешь?

Сарказм.

Я почувствовала, будто моя голова взорвалась и сорвалась на крик:

— Ты снял сливки, Александр Колтон! Ты снял сливки и пошёл дальше своим, блядь, путём, как ни в чём ни бывало! Женщина умерла!

— Я знаю, — выкрикнул он в ответ, — видел, как её вынимали из петли!

— И ты продолжаешь играть в эту игру?

— Надо знать, что за игра, чтобы в неё играть, Феб.

И тут меня прорвало.

— Вечеринка у Шерри и Шейлы Эйзенхауэр, Колт. Вспомни. Той ночью я застала тебя трахающим Эми Харрис!

И как только я это произнесла, я увидела, как Колт изменился. Это изменение ужаснуло меня. Каждый сантиметр его тела застыл. Это изменение говорило о том, что у меня под ногами ещё осталась земля, она должна быть там, потому что сейчас мой мир рухнет.

Колт уставился на Феб, он даже слышал, как она звала его по имени, но его разум находился в другом месте.

На вечеринке у Шерри и Шейлы Эйзенхауэр. На вечеринке, которую он хорошо помнил и в то же время не помнил совсем.

Она была такой же, как множество вечеринок, на которых он бывал во время учёбы в школе, в колледже и некоторое время после окончания колледжа, до того как Феб переросла их, а точнее порвала с ним.

Родители Шерри и Шейлы уехали. Девчонки купили пару упаковок пива и позвали друзей. Их друзья позвали своих друзей, а те — своих. Через несколько часов ситуация вышла из-под контроля. Пара человек принесли бочонки с пивом. Кто-то достал выпивку покрепче. Кто-то принёс травку. Подростки обжимались, спорили, смеялись, блевали, вырубались — чего только не случилось.

Колт помнил эту вечеринку, потому что на следующий день проснулся в одиночестве в кровати родителей Шейлы и Шерри. Он не помнил, как там оказался. Он был пьян сильнее, чем когда-либо до этого или после в своей жизни. Так пьян, что ничего не помнил. Он чувствовал себя ужасно. Это же не вечеринка школьников, и он был одним из немногих совершеннолетних здесь, а проснуться в кровати чьих-то родителей годится только для школьников.

Однако он помнил, что проснулся одетым. И ещё похмелье. Ужасное похмелье, тоже самое худшее за всю жизнь до этого случая или после.

А ещё он запомнил эту вечеринку, потому что на следующий день Феб, холодная как лёд, порвала с ним. Она не сказала почему, она просто сказала, что всё кончено. Ему было так плохо, что он рассердился, но не особенно. Она могла выйти из себя, хотя никогда не ссорилась с ним. Он знал, что сумеет её переубедить.

Однако ему не удалось, и скоро она пустилась во все тяжкие.

С внезапной ясность он вспомнил, что Эми Харрис была на той вечеринке, она отстранённо стояла у стены и разговаривала со своим другом, Колт не помнил его имени. Он помнил, что, увидев Эми, слегка удивился и улыбнулся ей, а она улыбнулась в ответ.

Он всегда ей улыбался, он помнил, и несмотря на свою застенчивость она всегда улыбалась в ответ. Но теперь он начал понимать, что после этой вечеринки, в те редкие случаи, когда они встречались, он улыбался, но она не улыбалась в ответ, а только торопилась уйти. Он никогда не задумывался об этом, учитывая её характер, но теперь он боялся, что знал, почему она изменилась.

Дело было в той ночи. Но насколько он помнил, он даже не разговаривал с ней.

И Денни Лоу тоже был на той вечеринке. А отец Денни Лоу работал аптекарем.

Он почувствовал, как Феб потянула его за руку и настойчиво окликнула:

— Колт!

Он сосредоточил взгляд на ней.

В его груди не было холода, а в животе тяжести. Замерзло всё его тело, и ему казалось, что он весит целую тонну и если попытается двинуть ногой, поставит её на землю, то земля содрогнется.

— Я не трахал Эми Харрис на той вечеринке, — тихо сказал он.

Феб наблюдала за ним. Рассеянно он отметил, что она больше не злилась, она испытывала что-то другое.

— Трахал, — тихо ответила она. — Я вас видела.

Господи. Нет.

Боже, пожалуйста, нет.

— Нет, — сказал он.

— Колт, я вас видела, ты лежал на ней, и вы целовались.

Он закрыл глаза и покачал головой, потом шагнул назад, вытянув свою руку из её.

Он стал вспоминать вечеринку.

Там легко было бы подсыпать кому-нибудь сильное снотворное. Много народа, много спиртного, травка, толпа и неразбериха. Он не сомневался, что оставлял где-нибудь свой напиток и позже вернулся за ним. Или отдавал свой стакан кому-нибудь, кто предлагал ему налить.

Наркота для изнасилования тогда не был распространена, но люди находили способы подмешивать снотворное на протяжении сотен лет, а то и дольше.

— Колт?

Он снова открыл глаза.

— Ты этого не видела, Феб.

— Видела, — прошептала она.

— Ты уверена?

— Колт, почему ты ведёшь себя...

— Ответь мне, — выдавил он.

Она кивнула:

— Я искала тебя, спрашивала у всех. Крейг Лансдон сказал мне...

Мышцы Колта так напряглись, что ему показалось, они сейчас лопнут.

— Крейг Ландсон?

Он увидел, как побледнело её лицо. Она вспомнила. Крейг Ландсон был лучшим другом Денни Лоу.

— Нет. — Она отшатнулась назад, вытянув руку в поисках опоры, но не найдя её, продолжала отступать назад, пока её ноги не наткнулись на диван. Тогда она остановилась.