Цена желания

– Детский сад не всегда учит тому, чему хотелось бы, – извиняясь, сказала Валя.

– У работающих родителей выбор небольшой, – заметила Галина Матвеевна. – Сейчас становится модным иметь неработающую маму, и тогда вопрос садика отпадает автоматически.

– Кто сможет лучше чему-либо научить, как не мама, – сказал Петр Петрович, на что Вероника Сергеевна поспешила возразить:

– Не скажите, Петр Петрович, это совершенно разные маленькие человечки: домашние и садиковские. И я бы не спешила с ответом, кто из них более приспособлен к жизни.

Наверное, после их ухода оживленный спор продолжался. По крайней мере, Вале казалось, что так оно и есть. Для себя она не могла решить, что бы предпочла, имея выбор: работу или ведение домашнего хозяйства. Одно знала – домашняя работа и заботы о Димке не стали бы для нее каторгой. Напротив, появилось бы столько свободного времени, которое она бы нашла, чем занять. Конечно, Валя думала о своем увлечении, о красках, оживающих на ее рисунках в виде пушистых облаков или тяжелых туч, о возможности больше гулять с Димкой, взяв с собой фотоаппарат. Вадим заметил ее задумчивый вид, дорога прошла в молчании, и спросил, как только такси отъехало от подъезда:

– Где ты витаешь?

– Так, представила, что я не спешу каждый день на работу, не бегу сломя голову по вечерам в садик за Димкой. Подумала, что у меня появилось бы столько свободного времени.

– Кажется, ты говорила, что любишь свою работу? – открывая дверь, заметил Вадим.

– Я не отказываюсь. Только я остановилась в своем развитии, если говорить о работе. Записывать под диктовку рекомендации врача и отвечать за карточки пациентов, поливать цветы и вытирать пыль с подоконника – это слишком мало для меня. Ты не подумай, что я хочу тебя в чем-то упрекнуть. Моя жизнь сложилась, я не могу жаловаться. Семья для меня превыше всех моих амбиций.

– Я люблю тебя, Сергеевна, за твою цельность.

– Как хорошо знать, за что любишь. Вот я не знаю, за что люблю тебя, – задумчиво сказала Валя, глядя, как Вадим помогает Димке переодеваться.

– Хорошо, что мы можем говорить об этом через четыре года. Надеюсь, ты не забыла о завтрашней дате?

– Ни в коем случае. Я даже взяла отпуск за свой счет, с завтрашнего дня. Давно договорилась. Мне хотелось немного изменить каждодневный ритм.

– Ты не говорила, что тебя это настолько изматывает. – Вадим внимательно посмотрел на Валю. – Как тебе удалось получить отпуск? На сколько дней?

– По шестое марта включительно, а потом воскресенье и мой законный международный выходной. Я давно вела об этом разговор с главврачом и теперь есть, кому меня заменить. У нас это не приветствуется, но в виде исключения разрешили. Я ведь никогда ничем не злоупотребляю. Завтра обязательно придут Проскурины, Вороновы, твои родители. Я должна быть готова. План мероприятия у меня давно готов. А потом я хочу немного позаниматься тем, что греет мою душу.

Вадим снова посмотрел на Валю пристально.

– Ты что, Белов? – Она смутилась.

– Ничего, могу же я улыбаться, глядя на свою жену. К тому же, я кое-что обдумываю. Надеюсь, скоро поговорить с тобой о том, к чему приду. Я должен все взвесить, а потом – тебе решать.

Валя вспоминала недавний разговор, так и оставаясь в недоумении насчет мыслей Вадима. В любом случае, за несколько дней до годовщины и теперь – после Валентину не покидало ощущение, что обязательно должен возникнуть какой-то важный разговор с мужем, но ничего такого не произошло. Именно это было причиной ее напряженности, что не укрылась от глаз Вики. Поскольку с ней Валя общалась часто, то перемены в настроении подруги Вика замечала сразу. Да и Вадим был каким-то непохожим на себя. Он веселился, дурачился, танцевал с Викой и Наташей, но мыслями был далеко от дома. Вика несколько раз поймала его на том, что он совершенно не слушает ее. Вадим расплывался в самой очаровательной улыбке, на которую только был способен, и отшучивался.

Вика была права – временами он переносился из этой шумной комнаты в совершенно иной мир, полный противоречий, обманов, недосказанности. Белов думал о том, во что превратилась его жизнь. Он пытался посмотреть на себя со стороны и приходил к выводу, что в нем прекрасно уживаются два совершенно разных человека. Один доволен семьей, домом, работой и живет этими проблемами, другого же не интересует ничего, кроме желания видеть, слышать, обладать рыжеволосой красавицей. Но даже в своих самых смелых, потаенных мыслях он думал о ней, говоря себе: хочу, скучаю, а не люблю. Он не представлял своего существования без той случайной встречи в больничном дворе и одновременно не строил никаких планов на ее счет. Он просто хотел, чтобы она в любой момент была рядом, отдавая ему частицу себя и ничего не требуя взамен. Так и было все время, что они встречались. Вадим называл ее «мой светлый каприз», предчувствуя, что, по сути, все женщины одинаковы, и рано или поздно начнутся проблемы неразрешимые, исключающие продолжение отношений. Может быть, сейчас они уже близки?

Теперь, после ссоры с Алисой, первой и неожиданной, Вадим не находил себе места. Напротив сидела Валя и с ангельским лицом – само внимание и забота – спрашивала, что у него за проблемы.

– Никаких проблем, Сергеевна, – ответил он, внимательно наблюдая, как она медленно доплела косу и привычным движением отбросила ее за спину. Вадим вдруг четко увидел разметавшиеся по подушке каштаново-рыжие волосы Алисы. Это было похоже на наваждение. Белов подался телом в Валину сторону. – Какие у тебя красивые волосы. Интересно, что чувствует женщина, нося такую красотищу?

– Я привыкла и не вижу в этом ничего необычного, – смущенно ответила Валя. Она увидела во взгляде Вадима что-то необъяснимое.

– Нельзя так думать, – прошептал Вадим и, вздрогнув всем телом, отпрянул от готовой к поцелую жены – видение ушло. Оба в смущении опустили глаза. – Я устал, честно говоря. Если я лягу спать, Димка не сочтет это предательством?

– Я сама уложу его, иди отдыхай.

– Да, чуть не забыл: нам нужно будет съездить в магазин – посмотреть тебе что-нибудь для открытия. Ты не забыла, что твой муж скоро станет владельцем самого перспективного компьютерного магазина?

– Такое не забывают.

– Замечательно, тогда еще один сюрприз оставлю тебе напоследок, – улыбнулся Вадим.

– Я очень осторожно отношусь к сюрпризам.

– Этот тебе понравится.

– Надеюсь. – Валя улыбнулась в ответ.

– Завтра после работы поедем?

– Давай. Я на работе до четырех. Димку отведу к Веронике Сергеевне.

– Мы можем взять его с собой, но чтобы он снова не устроил нам ничего неблагозвучного, как у родителей.

– Потому я и подумала о Маковецкой. – Валя снова вспомнила Димкин приступ упрямства, и неприятное чувство вины поднялось в душе. Как будто и не виновата ни в чем, а все же… – Сейчас же позвоню ей, попрошу посидеть с правнуком.

– Договорились, иду отдыхать. Для создания шумового эффекта включу телевизор. – Вадим настолько тщательно скрывал свое напряжение, что за несколько минут невообразимо устал. Он физически больше не мог находиться рядом с Валей, не от неприязни, а просто потому, что ее лицо вдруг превращалось в смеющееся лицо Алисы.

– Иди, дорогой.

– Спасибо. – Вадим поднялся и, поцеловав Валю в макушку, направился в спальню.

Валя смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Белов был явно чем-то озабочен, как ни старался это скрыть. На сердце у нее поселилась тревога. Будто бы все хорошо, но в глазах Вадима была агония. Он снова не находит себе места. За годы, прожитые вместе, она научилась улавливать малейшее изменение в его настроении.

«Что с ним на этот раз? Он выглядит, как затравленный зверь. В какой капкан он снова попал?» – Валя укладывала Димку, читала ему сказку, а сама все время задавала себе новые вопросы.

Когда она вошла в спальню, Вадим спал. Валя села на край кровати, глядя на его безмятежное лицо. Красивые черты лица приняли спокойное выражение, не напряжен ни один мускул. Блестящие черные волосы еще хранят форму прически – Вадим всегда тщательно следит за тем, чтобы каждый день выглядеть на все «сто». Валя уже перестала удивляться тому, что этот мужчина уделяет своей внешности так много внимания. В конце концов, это даже подстегивало ее саму. Она старалась встать пораньше и привести себя в порядок. Вадим видел ее растерянной, без легкого макияжа и запаха духов только в первые месяцы после рождения Димки. Тогда она не успевала ничего сделать для себя, удивляясь тому, как еще держится на ногах от нервного и физического перенапряжения. Ей было не до цвета ее губ и прически; позднее все стало на свои места.