Замуж - не напасть

Евгения хватает с полки бумагу и начинает набрасывать портрет Юли. "Пока не забыла!"

Нет, не портрет. Всю её фигуру в легком летнем платье. Она стоит и смотрит наверх: с балкона, точно прыгун с вышки, падает человек. Но почему так спокойно лицо Юлии? Потому что он не падает, а летит. Вот его крылья: небольшие, но мощные. А у Юлии за спиной вовсе не платье, взметнувшееся на ветру - у неё тоже крылья. Сейчас он спустится к ней. Или она оттолкнется и взлетит к нему... Господи, если бы так было!

Евгения больше не может сдерживаться, и слезы начинают изливаться из глаз, долгие и нудные, как осенний дождь. Она зарывается лицом в подушку, будто кто-то здесь может увидеть её, такую зареванную, и слышит голос Аристова.

- Жень, опять ты не закрыла дверь!

Она боится поднять на него глаза, а он усаживается рядом и сообщает:

- Я принес книгу. Для Никиты. Боевик. Будет читать запоем!

Но поскольку она все так же лежит, не обращая внимания на его приход, Толян начинает беспокоиться.

- Жека, у тебя ничего не случилось?

- Юля умерла, - глухо говорит она, и начинает рыдать в голос, уже не думая о том, как она выглядит со стороны.

Аристов берет со стола рисунок Евгении и внимательно разглядывает его.

- Это она?.. Слишком много плавных линий. Ни одного угла!

- Зачем ей углы? - в недоумении престает плакать Евгения.

- Нечем было упереться, вот её и раздавили.

- Откуда ты знаешь, что её раздавили? - продолжает допытываться она, лишний раз убеждаясь в том, как мало знает она Аристова - он вовсе не так прост, как кажется, и чуткости ему не занимать...

- Ты сама так нарисовала. Парня её из окна выбросили...

- Он сам прыгнул.

- Сам? Здоровый мужик и сам прыгнул? Расскажи это своей бабушке! Просто его загрызли. Хорошие люди.

- Напридумывал! - бурчит Евгения, и идет умываться в ванную. - На рисунок посмотрел и сразу все понял!

Странно действует на неё этот Толян! Только что, казалось, она умирала от горя и одиночества, и вот уже дух противоречия толкает её на пререкания с ним.

- Успокоилась? - насмешливо хмыкает он, когда она возвращается из ванной.

- ты вообще зачем пришел? - сварливо спрашивает она. - Книгу принес?

- Но-но, Лопухина, не задирайся! Рубль за сто, сейчас скажешь: принес и уходи. Вон уже рот раскрыла... А признайся, разве тебе не хреново?

- Какой ты грубый, Аристов! - подчеркнуто устало говорит Евгения, усаживаясь в кресло. - Что тебе от меня надо?

- Ничего не надо! - злится он. - Ну, захотел увидеть, ну, выдумал предлог!

И плюхается в кресло напротив.

- Расскажи что-нибудь хорошее, а то и мне что-то не по себе.

- Что я тебе, конферансье? Развлекай тут всяких... Ладно, слушай: контракт я отдала Виталику, как ты и требовал, так что, если кто и пролетел, как фанера над Парижем, то не по моей вине...

- Кто тебе сказал, что пролетел? Контракт мне все равно надо было пристроить в надежные руки... И потом, разве ты до сих пор с ним встречаешься?

- Нет, - растерянно говорит Евгения; только что до неё дошел смысл его аферы - действительно, не мытьем, так катаньем, но Аристов своего добился!

- Вот видишь! Так что жалеть меня не надо.

- Скотина ты, Аристов!

- Скотина, - соглашается он и тяжело вздыхает. - Я - как скупой рыцарь над сундуком золота: сам только смотрю, не пользуюсь, и другим не даю.

Евгении лестно, что её сравнивают с сундуком золота, но это её вовсе не успокаивает.

- А жизнь проходит! - с упрёком говорит она, и глазам её опять становится горячо.

- Только не плачь, пожалуйста! - просит он. - Ты рвёшь мне сердце.

А разве он её не рвёт? Вечно появляется, как тайфун: пронёсся, разрушил всё, что мог, и исчез! И ему всё равно, как она живёт без него!

- Поцелуй меня, Толя! - тихо говорит она и удивляется собственным словам: кто изнутри сказал их за неё?

Он, только что сидевший в позе обречённого, подхватывается и недоверчиво смотрит на неё: шутит, что ли? Но нерешительность его длится одну-две секунды. Толян живёт в другом измерении, там время идёт гораздо быстрее...

Аристов встаёт с кресла, но не бросается к ней, а осторожно подходит и обнимает за плечи, поднимая её к себе. Как изнывающий от жажды в пустыне, он хочет продлить удовольствие, чтобы напиться надолго - кто знает, когда ещё встретится оазис? Касается губами её шеи, глаз и только потом приникает к губам. Как мучительно сладок этот поцелуй! Но что с Толяном? Почему он пытается отстраниться от неё, как будто длить мгновение ему невыносимо?

До сих пор в их отношениях Евгения плыла по течению. Вернее, от Толяна исходила инициатива, а она старалась её погасить.

Теперь, похоже, смерть Юлии произвела в её душе переворот. Всё заботы Евгении о добром имени, надуманные обязательства перед Ниной Аристовой отошли на второй план. Осталась тревога: значит она тоже смертна - сегодня живёт, а завтра может не быть? Тогда зачем же позволяет другим вмешиваться в сою судьбу? Чтобы тоже когда-нибудь прыгнуть с балкона?

Кто эти зловредные другие? Никто теперь на неё не давит, и нечего рассуждать с таким надрывом! Она - сама себе хозяйка! Вот только Аристов... Смотрит на неё своими глазюками цвета речного омута. Собственно, она не совсем уверена, что омут именно такой - серо-зелёный, но сравнение ей нравится. Наверное, потому, когда Евгения долго смотрит в его глаза, кажется, что куда-то затягивает, кружится голова, не хватает воздуха... В таком омуте должны водиться черти. Вот только тишины ему не хватает. Скорее, наоборот: именно тишина и настораживает. Это означает: жди неприятностей!

- Ты дверь закрыл или оставил открытой? - как бы между прочим спрашивает она.

- Конечно, закрыл. Попробуй оставить открытой, сразу набежит куча мужиков!

- Что ты имеешь в виду?

Холодность её тона беспокоит Толяна, и глаза его потихоньку теряют колдовскую зелень, приобретая сталь. Нельзя с нею расслабляться!

- Имею в виду только то, что ты слишком многим мужчинам нравишься!.. До чего ж ты, Лопухина, ежиха колючая! Чуть прикоснись, - фыр! - и иголки наружу!

Ну, вот, опять она все испортила. Хотела же по-хорошему. А вообще, чего она хотела? Расслабиться и уступить? И тут же посмеивается про себя: глупый, он упустил момент! Теперь когда ещё она так размякнет, чтобы подобная мысль могла прийти ей в голову!