Референт

Тут же без всякого перерыва и подготовки она начинала плакать и жаловаться на то, что настоящие мужики все перевелись, а честные и подавно. Один, может, только Юрий и остался. И как же она, Анна, все-таки была права, когда выходила за него замуж. Что ее, Ларису, наивную дурочку, обманывают все кому не лень, а она все верит и надеется. Но какая вилла у этого немецкого придурка, который запал на русских гувернанток! Двери дубовые, над ними оленьи головы, он еще и охотник, блин.

Анна послушно ахала, когда подруга, понизив от восторга голос, называла стоимость чьих-то мехов, бриллиантов, особняков и машин. Утешала ее, когда та снова принималась плакать от горя, что это все принадлежит не ей, Ларисе.

— Ты сама не понимаешь, какая ты все-таки счастливая. — в конце концов восклицала Богемская и снова утыкалась мокрым носом со следами размазанной туши ей в грудь.

«Да, я счастливая, — говорила себе тогда Анна и тут же суеверно спохватывалась: — Нет, Господи, нет! Я не то хотела сказать! Я хотела сказать, что мне ничего не надо, лишь бы все оставалось как есть».

«Может быть, за эти мысли, за самонадеянность я и наказана? А Юрий, выходит, за меня? А Наташка, Наташка-то за что?!!»

Аня почувствовала, как слезы подступили к горлу, к глазам. Предвидя облегчение, она не стала сопротивляться. От уголков глаз вниз по щекам тихо наметились два соленых ручейка. Слезы текли себе и текли, скатываясь на анкеты. Она плакала и думала: «А почему в анкетах нет таких вопросов: „Хороший человек или нет? Ненужное зачеркнуть“». Или: «Бывал ли счастлив? И если „да“, то где и когда?»

Подмоченные анкеты посыпались на пол с ее коленей, но Анна этого не почувствовала. Она думала, что бодрствует, что еще размышляет над своей жизнью, над глупыми анкетами, хотя на самом деле уставшая женщина уже спала. И Бог послал ей крепкий сон, без сновидений, только с ощущением чего-то светлого и нежного.

Хотя, возможно, это проникал сквозь влажные веки мягкий зеленый свет непогашенного торшера.

Глава 3

— Володя? — удивленно и радостно воскликнула Анна. — Тебя выписали? Господи, какой шрам…

Поддавшись внезапному порыву, она бросила сумки, прижала его голову к груди. Володя осторожно высвободился, пожал ей руку.

— Ничего особенного. Скоро, говорят, будет не так заметно. А где Наташка?

Он подхватил сумки, прошел в калитку.

— Дома, книжки читает. — Анна заспешила следом. — Просто беда, в сад ей нельзя, подружек тоже нет никаких. Сам знаешь, я всегда была ей единственной подружкой. Сейчас, слава богу, хоть отпускает одну из дома.

Они вошли в дом.

— Как вы тут?

— Справляемся потихоньку. Доброе утро, солнышко!

Приветствие было обращено уже к девочке, молча повисшей на маминой шее.

— Соскучилась? Когда я уходила, она спала, — пояснила Анна Володе. — Да ведь меня и не было только пару часов! Накрывай на стол, видишь, у нас гости!

На его протестующий жест она ответила сдержанной улыбкой:

— Причем гости голодные. Сколько ты домашней пищи не ел?

Хлопоча, Анна рассказывала ему свои нехитрые новости. Все они касались работы.

Около недели она проработала надомницей — упаковывала видеокассеты в коробки и заклеивала их в целлофановую пленку. Все это ей домой привозили на маленьком грузовичке и по готовности увозили. Занимались этим несколько молодых ребят, некогда учившихся у нее в школе. Но как раз накануне Аниной первой зарплаты «фирму» разогнали: прошла очередная волна борьбы с «видеопиратством». Ребята, впрочем, унывать не стали — перебросились на изготовление лазерных дисков. Но у Анны уже отпала всякая охота участвовать в этом: в ее положении не хватает только конфликта с законом! Да и не так уж были нужны ее услуги — просто помнили бывшие школьники ее уроки, ее отношение, хотели помочь.

Потом ей все-таки немного повезло. В редакции местной газеты работал человек, знавший ее мать. Он и придумал для Ани работу, устраивавшую всех. Раз в неделю она получала в редакции материалы зарубежной прессы, скачанные каким-то редакционным специалистом из Интернета. Естественно, на английском языке. Аня просматривала их и делала выборку для раздела «Новости из-за рубежа». Самым большим успехом пользовались сообщения типа: «На конкурсе „Бюст мира“ победу одержала 18-летняя Долорес Фиджи из Мексики. Она же получила специальную премию за умение достать языком кончик носа. Этого проделать не смог никто из претенденток…»

Анна процитировала заметку со смехом, в котором только очень безразличный человек не уловил бы нотку горечи.

Но ей выбирать не приходилось. Платили регулярно, хотя немного. К сожалению, лекарства дешевые из аптек исчезли. А Наташе выписали курс на два месяца.

Слушая ее, Володя незаметно оглядывался и подмечал изменения, произошедшие в доме. Было пусто блюдо для фруктов в центре стола, всегда заполненное яблоками и апельсинами. Уменьшилось количество посуды на сушилке. Раньше она всегда бывала забита до отказа, а сейчас там сиротливо теснились всего четыре тарелки — две глубокие и две мелкие. Чтобы поставить прибор Володе, Анне пришлось доставать его из кухонного шкафа с дверцей без ручки — Володя помнил, что она была.

В серванте стало меньше посуды, на полках — книг. Неужели Анне приходится продавать что-то из дома? Но сейчас это бессмысленно, даже комиссионные все позакрывались. Володя вздрогнул, представив ряд черных старушек у входа в городской рынок, перед которыми на газетах лежало всякое старье — одежда, книги, старая обувь. Аню среди них представить он не мог. Он хотел спросить, но не смог придумать, как это сделать потактичней. Достаточно и того, что он видел.

Про конкурс и письмо из фонда Анна рассказать не успела: подоспели вареники с творогом. А это такая еда, которую, как учила ее когда-то свекровь, подавать следует прямо из кипятка. И сразу есть. Володя вполне оценил эту нехитрую премудрость — увлекшись, он умял под ласковым взглядом Анны две полные миски.

С этого дня бывший Юрин напарник стал в маленьком домике постоянным гостем. Поскольку Анна категорически отказывалась брать деньги, Володя избрал другую тактику, чтобы помогать двум осиротевшим женщинам. Он то завозил «по пути» «лишний» мешок картошки. То заходил что-то сделать по дому или Наташку порадовать «киндер-сюрпризом». Постепенно скопилась даже целая коллекция этих маленьких, вобравших в себя столько человеческой изобретательности игрушек из шоколадных яиц. Как оказалось, он и сам был большим охотником до них.

Вдвоем с Наташкой они устраивали не столько для маминой, сколько для своей потехи целые представления. Шоколадная скорлупа вскоре надоела даже весьма охочей до сладкого Наташке, и тогда Анна придумала делать из нее начинку для пирога. Новое кулинарное изделие вызвало бурю восторгов и всеобщее одобрение. Теперь у Анны появилась возможность более активно работать по вечерам со своими заметками: «сладкая парочка» часами заигрывалась, отвлекаясь только на чай с пирогом.

Анне и в голову не приходило, что за этими визитами что-то кроется, тем более что Володя вел себя исключительно тактично и сдержанно. Ему было достаточно чувствовать свою необходимость, он видел, что Анна, по крайней мере внешне, стала успокаиваться. На ее лице нет-нет да и мелькнет улыбка — ему было достаточно.

Конец этому пришел однажды вечером.

Володя был в отъезде несколько дней. Вернувшись из рейса, он, как уже не раз бывало, прямиком отправился к Анне. Задержался только у ближайшего киоска, где купил очередной «киндер-сюрприз». Тщательно завернув в специальный пакет, он поместил его в хозяйственную сумку, где уже лежали крупные яблоки, купленные им на трассе.

Анну он застал в очень возбужденном состоянии. Едва дав раздеться, она провела его в гостиную.

— Володя, мне с тобой нужно посоветоваться.

— Конечно. Я только Наташке «киндер-сюрприз»…

Девочка запрыгала возле него:

– «Киндер»! А что внутри?