Доктор Коул

В конце концов она вылезла из постели, надела старый спортивный костюм, ветровку, потрепанные кроссовки и бейсболку, потуже натянув ее на голову. Не успела она пробежать и двадцати метров, как кроссовки промокли. Несмотря на оттепель, в Массачусетсе все еще была зима. Р. Дж. пробрала дрожь, но, пробежав немного, она согрелась. Она собиралась добежать до Мемориал-драйв, а потом обратно, но ей было так хорошо, что она понеслась вдоль замерзшей реки Чарльз, глядя, как дождь барабанит по льду, пока не ощутила усталость. Пока она бежала назад, ее дважды забрызгали грязью проезжающие мимо машины, но это едва ли имело значение. Она и так была вся мокрая, как после купания. Войдя через задние двери, она сбросила мокрую одежду на кафельный пол в кухне, вытерлась посудным полотенцем, чтобы не накапать на ковер по дороге в душевую. Она очень долго стояла под тугой струей горячей воды, пока зеркало в ванной не запотело. Выбравшись из душевой кабины, она тщательно вытерлась.

Одеваясь, она подумала, что, пожалуй, примет предложение Сидни и возглавит комитет по публикациям. Но она не собирается что-то менять в расписании. Четверги останутся четвергами.

Надев белье и майку, она схватила сотовый телефон и набрала его домашний номер.

— Это Р. Дж., — сказала она, когда он снял трубку. — Я не была уверена, что застану тебя дома. — У семьи Рингголдов был пляжный домик на острове Мартас-Винъярд, и Глория Рингголд настаивала на том, чтобы они проводили там выходные как можно чаще.

— Да, погода неудачная, — сказал доктор Рингголд. — Мы застряли здесь на все выходные. Нужно быть дураком, чтобы выходить из дому в такой день.

Р. Дж. опустила крышку унитаза и села, рассмеявшись.

— Ты абсолютно прав, Сидни, — сказала она.

5

Приглашение на бал

Во вторник она читала лекцию о предотвращении заболеваний и повреждений, вызванных халатностью и непрофессиональными действиями медицинского персонала. Ей было приятно, что почти два часа они со студентами увлеченно обсуждали все стороны вопроса. Некоторые студенты все еще свято верили, что в институте их научат быть непогрешимыми богами врачевания. Им очень не нравилось обсуждение тех случаев, когда, пытаясь помочь, врачи наносили пациентам вред или увечья. Но большинство студентов знало о том, в какое время и в каком обществе они живут, и понимало, что бурно развивающиеся технологии не отменили человеческую способность совершать ошибки. Им было очень важно знать о ситуациях, которые могут привести к травмированию и смерти пациента и вынудить раскошелиться на выплаты по судебным искам.

Хорошая группа. Возвращаясь в больницу, она подумала, что у нее все не так уж плохо.

Она пробыла в кабинете всего несколько минут, когда Тесса сообщила, что ей звонит Том.

— Р. Дж.? Сегодня утром Элизабет ушла.

— Ох, Том…

— Да. Она больше не мучится.

— Я знаю. Это хорошо, Том.

Она поняла, что ему плохо, и от этой мысли ей тоже стало не по себе. Это ее удивило. То, что она к нему чувствовала, уже не было пламенем страстей, а лишь искрой былых эмоций. Возможно, ему нужно было чье-то присутствие.

— Послушай… Хочешь, пообедаем где-нибудь? — внезапно предложила она. — Может, поедем в Норт-Энд?

— Нет, я… — Казалось, он смущен. — Честно говоря, у меня сегодня есть одно важное дело.

Р. Дж. с сожалением подумала, что наверняка речь идет о встрече с женщиной. Она поблагодарила его за то, что позвонил, и вернулась к работе.

Под вечер ей позвонила одна из его сотрудниц.

— Доктор Коул? Это Синди Уолпер. Доктор Кендрикс просил передать, что сегодня дома ночевать не будет. Ему пришлось поехать в Вустер на консультацию.

— Спасибо за звонок, — поблагодарила Р. Дж.

В субботу утром Том предложил позавтракать на Гарвард-сквер. Это ее удивило. Обычно по субботам он совершал обход в больнице Миддлсекс Мемориал, где работал внештатным хирургом, потом у него был теннис и обед в клубе.

Он очень тщательно намазал кусочек хлеба маслом и сказал:

— В Миддлсексе против меня начато расследование о врачебной халатности.

— Кто инициатор?

— Медсестра, которая ухаживала за Беттс. Беверли Мартин.

— Да. Я помню ее. Но почему?..

— Она заявила, что я назначил Беттс слишком большую дозу морфия, что привело к ее смерти.

— Ох, Том…

Он кивнул.

— Что теперь будет?

— Ее отчет будет рассматриваться на собрании комитета больницы по медицинским несчастным случаям.

Мимо прошла официантка, и Том попросил ее принести еще кофе.

— Это не такое уж серьезное дело. Я уверен в этом. Но я хотел сам рассказать тебе о нем, прежде чем ты услышишь это от кого-нибудь другого, — сказал он.

В понедельник, согласно последнему желанию Элизабет Салливан, ее тело было кремировано. Том, Р. Дж. и Сюзанна Лорентц отправились в похоронное бюро, где Сюзанна как душеприказчица получила квадратную серую коробку с прахом.

Они поехали на обед в «Ритц», и Сюзанна прочла им завещание Беттс, пока они ели салат. Беттс оставила то, что Сюзанна назвала «значительным имуществом», на содержание тети, миссис Сэлли Франсес Боссард, пациентки лютеранского приюта для престарелых и немощных в Кливленде, штат Огайо.

Оставшиеся после кончины миссис Боссард средства Элизабет распорядилась передать в Американское общество по изучению рака. Дорогому другу Тому Кендриксу она завещала, как она надеялась, хорошие воспоминания и аудиокассету, на которой они дуэтом поют песню «Строберри Филдз» группы «Битлз». Новой и дорогой подруге доктору Роберте Дж. Коул Элизабет оставила серебряный кофейный сервиз французской работы на шесть персон, выполненный неизвестным серебряных дел мастером восемнадцатого века. Сервиз и кассета хранились в Антверпене вместе с другими вещами, в основном мебелью и картинами, которые будут проданы. Вырученные деньги также должны быть переданы на оплату лечения Сэлли Франсес Боссард.

Элизабет просила доктора Коул выполнить ее последнюю волю. Она хотела, чтобы доктор Коул похоронила ее прах «без всякой церемонии или богослужения в красивом месте, выбранном доктором Коул».

Р. Дж. была поражена просьбой и неожиданной ответственностью, легшей на ее плечи. Глаза Тома увлажнились. Он заказал бутылку шампанского, и они выпили за Беттс.

На стоянке Сюзанна достала из машины коробку с прахом и передала его Р. Дж. Р. Дж. не знала, что с ним делать. Она поставила коробку на пассажирское сиденье и поехала в Лемюэль Грейс.

Утром в следующую среду она проснулась в начале шестого утра от звонка в дверь.

С трудом выбравшись из постели, она надела халат. Не найдя тапочки, прошлепала по холодному полу в прихожую босиком. На первом этаже выглянула в окошко возле двери. На улице еще было темно, но двух человек перед дверью она разглядела.

— Что вам нужно? — спросила она через дверь.

— Полиция штата.

Когда она включила свет и снова выглянула наружу, то убедилась, что это действительно полицейские. Она отперла дверь, внезапно сильно испугавшись.

— Что-то случилось с отцом?

— О нет, мэм. Нет, мэм. Мы просто хотим поговорить с доктором Кендриксом, — сказала высокая крепко сбитая женщина-капрал. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в гражданском: черная шляпа, черные туфли, плащ, серые брюки. Они казались уверенными в себе и непреклонными.

— В чем дело, Р. Дж.? — спросил Том. Он стоял на втором этаже возле лестницы в синих пижамных штанах в розовую полоску и сорочке.

— Доктор Кендрикс?

— Да. В чем дело?

— Я капрал Флора Маккиннон, сэр, — представилась женщина. — А это полицейский Роберт Треверс. Мы сотрудники подразделения по предотвращению преступлений и контрольного подразделения, прикрепленного к офису Эдварда В. Уилхойта, окружного прокурора графства Миддлсекс. Мистер Уилхойт хотел бы поговорить с вами, сэр.