Друг по четвергам

– О да, – кивнула Ханна, – вы верно сказали, у всех нас разные вкусы. Что ж, до свидания, мистер Крейвентон.

На секунду ей показалось, что он не хочет отпускать ее вот так.

Дэвид смотрел Ханне вслед, пока та спускалась по трем ступеням крыльца на дорожку, пока выходила из калитки на мокрый тротуар, и думал, что хотя она одета не слишком модно, ее походка безупречна. И что-то в ее лице захватило его. «Глаза, – предположил Дэвид. – Странные грустные глаза. Хотя нет, нет! – мысленно исправился он. – Ее глаза умеют смеяться. Ах, как они смеялись, когда ей было весело. О-ла-ла».

Дэвид глубоко вдохнул, развернулся и закрыл за собой дверь.

Глава 2 

Стол был накрыт к ужину, и закуска – нарезанное авокадо – уже на нем стояла. Ханна в последний раз взглянула на дело рук своих и покинула комнату, закрыв за собой дверь: Хамфри не любил, когда в столовую доносились запахи с кухни. Основным блюдом сегодня должно было стать мясное ассорти с салатом, за которым последует бисквит с патокой. Хамфри не нравились холодные десерты, но бисквит с патокой он всегда приветствовал.

На кухне Ханна навела последние штрихи на плошки с салатами и поставила их на поднос. Затем заглянула в гостиную.

Там все было как обычно. Перед камином стояла большая ваза с цветами и листьями, заслоняющая пустую решетку. Осознав, что произносит вслух: «Да, здесь все как всегда», Ханна прикусила губу и вздохнула: «Боже мой!» Вчера она бы ни о чем таком и не задумалась. Ну, возможно, и задумалась бы, но точно не стала бы бормотать себе под нос, но сегодня кое-что случилось.

День выдался необычным, начиная с автобуса в Илинг, в котором мальчик уступил ей место. Ведь это же странно, верно? Можно простоять в автобусе хоть сто лет, сгибаясь под гнетом возраста или сумок, и Ханна до сих пор ни разу не видела, чтобы кто-то, умудрившийся сесть, сложил газету и уступил женщине место. Потом последовала спонтанная исповедь сестре – отчаянный поступок, призванный утихомирить мучившую Ханну жажду. Жажду, заставлявшую ее садиться в постели среди ночи и тереть руки от плеч до кистей. Ханна не знала, почему продолжала так делать, ведь облегчения это средство не приносило. Наверное, оно просто помогало отвлечься от снедавших ее почти каждую ночь горечи и ощущения собственной никчемности.

Навестив Джейни, Ханна почувствовала себя лучше, даже повеселела, но этот душевный подъем долго не продлился. Дойдя до Джейсон-гарденс, она снова стала собой. И там получила невероятный, непредвиденный опыт. Как и ожидалось, ее провели в кабинет издателя, и что же она увидела? Нечто, похожее на городскую свалку, но, если посмотреть под другим углом, настоящую сокровищницу. Все эти книги, тысячи и тысячи томов! И люди. Чудаковатый джентльмен и его милая жена, и тот, другой. Да, другой. После прощания на крыльце Ханна много о нем думала. Необычное лицо.

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил ее отвернуться от камина. Но сегодня она не поспешила в прихожую, чтобы услышать обычное «Привет, дорогая», а потом вздох и очередную банальность вроде «О, как хорошо наконец очутиться дома» или «О, что за день. И почему обязательно нужно работать, чтобы получать средства на жизнь, а? Ужасно хочу выпить. Сейчас, только руки вымою».

Ханна покинула гостиную, лишь когда раздался довольно резкий зов:

– Ханна! Ханна!

Она вышла в прихожую.

– Ах, вот ты где! Что-то случилось? – Хамфри подошел и наклонился поцеловать жену в щеку.

– Нет-нет, ничего.

– О. – Он отстранился, и Ханна бы не удивилась, если бы муж спросил, почему она его не встретила.

Но он сказал:

– День выдался испытующим. – Другой бы употребил слово «паршивый», но не Хамфри – он редко позволял себе обсценизмы. – Я с удовольствием выпью, – свернул он в привычную колею, – позволь только немного привести себя в порядок.

Хамфри оглянулся на свой портфель у шляпной стойки, затем вновь оборотился к жене и во взгляде его мелькнул легкий упрек: обычно Ханна брала портфель и ставила на место. Ханна послушно выполнила эту ежедневную обязанность, но когда повернулась, муж, не двинувшись, по-прежнему смотрел на нее.

– Все в порядке, дорогая? – поинтересовался он.

– Да. Да, я в порядке.

– Что-то случилось? - Усиливая вопрос, Хамфри слегка склонил голову набок, и Ханна почти беспечно ответила:

– Много всякого. О, очень много.

– Ну-ну! Не терпится узнать твои новости, но погоди, мне нужно перевести дух и выпить коктейль.

Муж удалился в ванную, а Ханна пошла на кухню, взяла поднос с салатами, отнесла его в столовую и переставила плошки на приставной столик. Мясное ассорти пора будет нести, когда они с Хамфри покончат с авокадо.

Она не сводила глаз со стола, но не видела его. Ханна снова очутилась посреди книжного развала напротив сидящего за столом мужчины, читающего ее творение. Внезапно она вскинула голову и почти вслух произнесла: «Говорить ему или нет?»

«Да. — И еще громче в голове: — Да! И если сохранит безучастность, улыбнется и как всегда качнет головой, я выскажусь. Да-да, напрямик скажу то, что думаю».

– Ханна? Где ты?

Дверь столовой открылась, и Хамфри на секунду задержался на пороге, прежде чем спросить:

– Что с тобой, Ханна? Тебя что-то беспокоит?

Ханна усмехнулась и ответила:

– Нет. Нет, ничего не беспокоит, но сегодня кое-что произошло и… ну… я собиралась тебе об этом рассказать.

– Да. Да, конечно, – закивал он. – Я только выпью коктейль и минут пять-десять отдохну в гостиной.

– Конечно, конечно.

Хамфри подошел к жене, но не стал прикасаться, хотя в его взгляде читалась обеспокоенность.

Несколько минут спустя они сели по обе стороны загороженного цветами камина. Хамфри держал стакан виски с содовой, Ханна сжимала бокал шерри. Муж сделал несколько глотков и дозволил:

– Ну что ж, валяй.

Да, так и сказал — «валяй». Не совсем сленг, но и не его обычная манера выражаться.

Ханна отпила шерри, поставила бокал на журнальный столик и положила руки на колени ладонями вверх. Ее подмывало зажать их между колен – она всегда так делала, когда волновалась, – но Ханна заставила себя сохранить спокойную уверенную позу и сообщила:

– Сегодня я возила свою книгу к издателю.

– Твою книгу? – Хамфри как раз собирался отпить еще виски, но поднял глаза над ободком стакана и уточнил: – Книгу? Ту самую книгу!

– Да, Хамфри. – В голосе Ханны прозвучали необычные напряженные нотки. Она удивилась, услышав свои следующие почти укоряющие слова: – Ту самую книгу, которую ты недавно осудил своим молчанием и неодобрительным покачиванием головы.

– Ханна, дорогая, я ничего подобного не делал, но и не мог сказать, стоит ли чего-нибудь твое творчество… Книга же самая что ни на есть детская.

– Ну, так она и написана для самых что ни на есть детей, для пятилетних детей. Я же тебе говорила.

– С тех пор ты что-то в ней меняла?

– Нет, только изменила порядок стихотворений.

– Только изменила порядок? – четко выделяя каждое слово, повторил муж.

– Да, так я и сказала.

– И ее взяли, то есть... книгу?

– Ну, издатель ее прочитал, ему понравилось, и он обещал, что рассмотрит возможность публикации.

– Думает, она будет продаваться?

– Полагаю, да, иначе не стал бы рассматривать дальнейшие возможности.

Хамфри поставил стакан на маленький столик рядом со своим стулом и спросил:

– А кто издатель?.. – Помолчал и продолжил: – Кто рассматривает возможность публикации?

– Некий мистер Джиллимен.

– Джиллимен? – Хамфри сполз на краешек стула. – Мартин Джиллимен?

Ханна не спешила подтвердить верную догадку, а удивленно смотрела на мужа, поскольку лицо его выдавало сильный интерес.

– Тот самый Джиллимен, что коллекционирует редкие книги?

– Да, тот самый, – наконец ответила Ханна.

– И он взял твою… детскую книгу?