Школа Авалон

О господи, — проговорила я, взяв запотевший стакан. Я не слишком удивилась, что у Уилла потрясающее тело: бронзовый загар, полученный, вне всякого сомнения, во время интенсивных занятий парусным спортом, достаточно рельефные мускулы, совсем не те, которые появляются в результате неумеренного приема стероидов.

И такой парень в моем бассейне!

В МОЕМ БАССЕЙНЕ!

Она… — Я была так потрясена, что мысли путались. — Она разговаривала с тобой?

Кто? — спросил Уилл, залезая на плотик Джеффа. — Твоя мама? Да. Она милая. Она у тебя писательница?

Преподаватель, — онемевшими губами ответила я. И онемели они вовсе не из-за льда, плавающего в лимонаде. Я думала о бедном Уилле Вагнере, оказавшемся лицом к лицу с моими родителями. — Они оба преподаватели.

Моя кровь стала холоднее льдинок в стакане. Что мои родители наговорили Уиллу? Наверняка замучили его своими «как» и «почему».

После того как я представился, твоя мама процитировала мне какое-то стихотворение, — сказал Уилл, откидываясь назад и устремляя взгляд в небо. Что бы там ни сказала мама, его это явно не взбесило. — Что-то насчет взора, который похож на яркий метеор.

У меня похолодело внутри.

«Он привлекал невольно взор, как ночью яркий метеор?» — нервно спросила я.

Да, — ответил Уилл. — Именно так. Это о чем?

Да так, ни о чем. — Я точно убью маму, когда он уйдет. — Это строчка из стихотворения, которое ей очень нравится. — «Волшебница Ша— лотт» Теннисона. Она взяла годичный творческий отпуск, чтобы написать книгу об Элейн из Астолата.

Здорово, наверное, — сказал Уилл. Его плот неумолимо приближался к паучьему камню, а он даже и не догадывался об опасности. — Здорово иметь родителей, которые говорят с тобой о поэзии, книгах.

Да уж, ты даже представить себе не можешь! — проговорила я как можно спокойнее.

А как там дальше?

Что дальше?

Я о стихотворении.

Точно убью!

«Что звездный бороздит простор над островом Шалотт». Это уродское стихотворение. Героиня умерла в конце. Кстати, разве ты не должен был встретиться с кем-то в молочном кафе сегодня после занятий?

Вопрос явно его удивил. Что ж, вполне понятно. Это я была не в себе. Сама не знаю, как у меня вырвалось.

И все-таки.

Да, — ответил Уилл. — А ты откуда знаешь?

Я слышала, как тебя об этом спросила Дженифер сегодня в коридоре, — призналась я. Нэнси была бы вне себя, услышав такое. Наверняка она бы заверещала: «Господи! Не нужно ему говорить, что ты знаешь о Дженифер! Потому что он сразу же догадается, что ты ею интересовалась, а потом подумает, что ты втюрилась в него!»

Но не упомянуть Дженифер показалось мне не слишком практичным.

Следующие слова, которые слетели у меня с губ, Нэнси тоже бы очень не понравились.

Она твоя девушка?

Он не взглянул на меня. Приподнявшись и отхлебнув лимонада, Уилл снова поставил стакан на плотик.

Да, — ответил он. — Уже два года.

Я открыла рот, чтобы задать следующий, показавшийся мне вполне естественным вопрос, который Нэнси наверняка запретила бы мне задавать. Но не успела я произнести и слова, как Уилл приподнял голову, посмотрел мне в глаза и сказал:

Не надо.

Не надо что? — Откуда он узнал, он читает мои мысли?

Не спрашивай меня, почему я в твоем бассейне, а не в ее. Я и сам не знаю. Честно. Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?

Неужели это происходит со мной? Что этот потрясающий парень делает в моем бассейне?

Я ничего не могла понять.

Впрочем, я была почти уверена, что и он тоже.

Тогда я задала следующий вопрос, который меня очень волновал: что он делал тогда в овраге?

— О, — протянул Уилл, явно удивившись, что я об этом спросила. — Не знаю. Я просто иногда хожу туда.

Мне сразу стало понятно, почему сейчас он у меня в бассейне, а не у своей девушки. У него слегка съехала крыша.

Хотя ничто больше не указывало на его ненормальность. Он вполне способен вести милые беседы. Он спросил меня, почему мы переехали из Сент-Пола, а когда я рассказала о родительском годичном отпуске, сообщил, что прекрасно понимает, что это такое — часто переезжать с места на место. Его отец — моряк и часто менял порты приписки. Уилл раньше каждый год менял школы, пока папу не назначили преподавателем Военно-морской академии.

Потом он стал рассказывать о школе Авалон и о учителях, которые ему нравились и от которых он старался держаться подальше. К моему великому удивлению, он заявил, что мистер Мортон — отличный препод. А еще Уилл рассказал о Лэнсе, как они на каникулах вдвоем на целый месяц отправились в плавание вдоль всего побережья.

Единственной темой, которой Уилл так и не коснулся, была Дженифер.

Впрочем, я на это и не рассчитывала.

Мне не составило никакого труда представить, что по этому поводу сказала бы Нэнси. Что в их отношениях не было никакой радости и счастья. Иначе почему он сейчас плавает в моем бассейне, а не в ее?

Но я не испытывала никаких иллюзий и не считала, что его интерес ко мне хоть сколько-нибудь романтический. Кого потянет на гамбургер, если есть возможность полакомиться филе-миньоном? И это не низкая самооценка. Просто парни типа Уилла, как правило, подбирают себе девушек типа Дженифер: уверенных в себе миниатюрных блондинок, точно знающих, какого цвета тени идут им больше всего, а не долговязых брюнеток, которым ничего не стоит вытащить змею из фильтра бассейна.

Солнце спряталось за домом, когда к нам спустилась мама и, объявив, что заказала кое-какой тайской еды, поинтересовалась у Уилла, не останется ли он на ужин.

Уилл ответил:

— С удовольствием.

Он был идеальным гостем: помог мне накрыть на стол, а после ужина — убрать посуду. Он съел все, что ему положили. Когда и я, и мои родители объявили, что сыты, он доел все, что оставалось в коробках, и это просто восхитило папу.

Уилл был очень мил с Тигрой. Когда та подошла и понюхала его туфли, Уилл нагнулся и протянул кошке руку, чтобы Тигра обнюхала ее и сама решила, хочет иметь с гостем дело или пет. Только настоящие кошатники знают, что именно так предписывается поступать кошачьим этикетом.

Уилл не рассмеялся, когда я назвала ему имя Тигры. Знаете, я назвала так кошку, когда мне было всего восемь. Тогда я думала, что Тигра — самое оригинальное и необычное имя.

Когда я сказала об этом Уиллу, он улыбнулся и заверил меня, что имя Тигра не самое дурацкое, лично он в двенадцатилетнем возрасте обозвал своего бордер-колли Кавалье. Более уродское имя для собаки сложно представить.

Во время ужина Уилл фонтанировал забавными историями о проказах курсантов Военно-морской академии, изображая гардемаринов и пародируя инструкторов. Он явно не скучал, когда папа рассказывал ему о мече или когда мама, выпив бокал белого вина, как обычно начала декламировать отрывки из «Леди Шалотт».

Он даже посмеялся над моими рассказами о разносчиках из Гролса и героической операции по спасению змеи.

Когда я начинаю шутить с молодыми людьми, Нэнси обычно хмурится. Считает, что парни не испытывают романтических чувств к девушкам, веселящим публику. «Если он будет все время смеяться, у него не останется времени на то, чтобы влюбиться».

Возможно, она и права, ведь до сих пор в меня не влюбился ни один парень, за исключением Томми Мидоуса еще в пятом классе, но его семья переехала в Милуоки сразу же после того, как он мне торжественно в этом признался. Подозреваю, что именно переезд и подвигнул его на признание. Папа как-то рассказал, что влюбился в маму только из-за того, что на вечеринке факультета она приклеила к лацкану пиджака стикер с надписью: «Меня зовут Дева из Ас— то л ата».

Я не собиралась влюблять в себя Уильяма Вагнера и прекрасно сознавала, что он уже занят.

Уилл ушел сразу после ужина. Он поблагодарил моих родителей, назвав маму «мэм», а папу — «сэр», отчего меня перекосило, и сказал мне:

Увидимся завтра, Эль.

Он скрылся почти так же незаметно, как и появился у бассейна. Как будто канул в никуда.