Раздел имущества

Кип почувствовал облегчение: Керри не умерла. Теперь он осознал, что весь день ждал плохих новостей, а дальнее эхо от взрывов динамита, рассыпáвшееся по заснеженным вершинам, усиливало это ощущение ужаса. Но самое большее, что приходило на ум, — это сломанные ноги.

— Где? — спросил он, как будто это имело какое-то значение.

— Нам не объяснили. Сказали, что их нашли несколько часов назад, но не сообщили, потому что спасатели не имели представления о том, в каком отеле они остановились. Они… Мы всегда советуем брать с собой устройство для обнаружения на случай схода лавины, когда люди катаются hors piste^[13], но… они не катались hors piste, они находились довольно низко, я только слышал, что они не… hors piste, — в голосе Жаффа явственно слышалась дрожь, вызванная опасениями по поводу возможной юридической ответственности отеля.

— Но с ними все будет в порядке?

— Они… Я так понял, что состояние месье Венна… тяжелое. Неизвестно, как долго они находились под снегом, — сколько минут, может быть, час.

В глазах Кипа защипало. Это плохо. Он не знал, что сказать, что сделать. Не может быть, чтобы Керри и Адриан, как мертвецы, лежали в снегу. Да они ли это? Может, ему надо пойти на них посмотреть? Желудок его перевернулся: они точно хотят, чтобы он опознал Адриана и Керри. Кип сидел, сжавшись от своих мыслей и потрясения. По крайней мере, Керри жива.

— Наверное, мне надо в больницу, — наконец сказал он. — Если они там.

— Да, я подумал, что вы захотите туда попасть. Мы попробуем отправить вас в Мутье. Моя сестра присмотрит за ребенком, — у Кристиана, очевидно, была наготове цитата насчет того, чтó они были готовы сделать, чтобы оказать помощь, — некий урок, выученный в школе менеджеров отелей по теме «Обслуживание, забота и гуманность».

В машине Кип снова и снова расспрашивал Кристиана Жаффа о том, что произошло, старательно извлекая из произнесенных фраз дополнительную информацию, но Жафф не знал ничего сверх того, что уже рассказал. Выкопаны из снега — Адриан скорее мертв, чем жив, Керри скорее жива, чем мертва. И задержка с оповещением отеля, так как невозможно было узнать, в каком отеле они остановились.

— Но потом нашли лыжу, на которой был номер бюро проката, только одну, и так смогли выяснить, откуда они.

Больница представляла собой маленькое здание девятнадцатого века, в котором раньше, вероятно, размещалась школа или один из санаториев для больных туберкулезом. В холле на раскладных стульях сидели несколько человек. На стене — большая рельефная карта района. В дальнем конце коридора через открытую дверь Кип видел огоньки и слышал электрические сигналы — звуки из палаты интенсивной терапии, знакомые ему по телевизионным сериалам и по тем временам, когда умерла мама.

Сопровождаемый Кристианом Жаффом, Кип подошел к палате и остановился в дверях. Ближе к нему лежал кто-то, запеленатый одеялами, — это могла быть Керри. Аппарат в углу вздыхал над еще одним нагромождением темных одеял. Они вошли. Врачей в палате не было, только несколько медсестер поправляли какие-то трубочки и наблюдали за мониторами. По-видимому, консультация уже закончилась, меры были приняты, и жертвы несчастного случая теперь передавались на попечение обычной ночной смены. Никто не помешал им подойти к пострадавшим.

Ближе к Кипу оказалась Керри. Он все смотрел и смотрел на ее закрытые глаза, словно согревая их взглядом, пытаясь заставить их открыться и ощущая, как внутри нарастает ледяная паника. Он никак не мог побороть захлестнувшее его потрясение. Он не верил, что ее глаза не откроются, что в них не появится такое знакомое заговорщицкое выражение, когда Керри поймет, что это он смотрит на нее. Но она лежала неподвижно, как будто окаменев, а рядом издавала надсадные звуки медицинская аппаратура. Второй холмик из одеял — наверное, Адриан.

Может, ему не следует на нее смотреть. Люди ужасно не любят, чтобы на них смотрели, когда они спят. В палате несколько медсестер входили и выходили, поглядывая на него, но врач к нему не подошел. Кип не знал, что ему делать: может, надо сидеть около ее кровати всю ночь? Однако через некоторое время медсестра попросила его выйти.

Кристиан Жафф, куривший в коридоре, поднял воротник и кивком головы поманил Кипа к выходу. Было заметно, что он торопится назад.

— Начинается вечерний прием, я должен быть там, — сказал он. — Гостям уже известно о несчастном случае.

Подобные новости вызывали в обществе волнение и беспокойство, а их результатом были более частые, чем обычно, случаи жалоб на качество подаваемых блюд, отправленные обратно на кухню вина и всеобщая раздраженность.

Кип недоумевал: где же врач и почему никто не поговорил с ним, с братом потерпевшей? Он оглянулся в поисках врача или кого-нибудь еще, к кому бы он мог обратиться. Он не говорил по-французски.

— Она ведь не умрет, правда? — спросил он Кристиана Жаффа. — Не могли бы вы спросить, как она?

Жафф заговорил с медсестрой, которая только что вышла из палаты. «Non, поп», — сказала женщина. Кип понял только это «нет-нет», остальное было неясно.

— Она говорит, что ваша сестра находится в коме, состояние ее стабильно, но ее еще не отогрели.

Кипу эти слова показались неуверенными. Он решил, что женщина хотела сказать, что Керри не собирается умирать и что сидеть тут не было необходимости. В холл вышел врач и пожал руку Жаффу. Повернувшись к Кипу, он сказал по-английски:

— Состояние месье Венна тяжелое. Мозг почти не функционирует. Но он все еще в замерзшем состоянии, и пока рано говорить наверняка. Мадам Венн гораздо моложе, кроме того, ее спасли первой, в ее случае можно надеяться.

Тугой узел в животе Кипа стал рассасываться от облегчения. С Керри все в порядке. Об Адриане он на самом деле не беспокоился. Кристиан Жафф снова переговорил с врачом.

— Мадам Венн ваша сестра? — спросил тот.

— Да.

— Тогда вы, возможно, знаете, к кому следует обратиться по поводу решения… гм, решений… в случае с месье Венном? К члену его семьи?

Кип не представлял о чем речь. Только уже в машине ему наконец пришло в голову, о каких решениях говорил врач. Но Керри придет в себя и сможет принять все решения сама.

В машине вопросы, которые назойливо крутились в мозгу Кипа, такие же многочисленные, как снежинки на ветровом стекле, почти совсем растаяли, оставив после себя смутное беспокойство и пустоту — пассивную покорность судьбе, такую же холодную, как снег. Кип понимал, что сейчас именно он отвечает за все — ведь больше никого не было, но это не означало, что он понимал, что делать. Их родители умерли, и у него и Керри был только дядя, который жил в Барстоу, штат Калифорния. У Керри еще были Адриан и Гарри, а у него, Кипа, была только Керри. Хотя теперь он отвечал за Гарри, который, вероятно, будет плакать всю ночь. Что они будут делать? Он взглянул на Кристиана Жаффа, который угрюмо и сосредоточенно вел машину по узкой, взбирающейся вверх дороге, прокладывая путь сквозь тьму и снегопад, и понял, что ему придется решать все самому.

Наконец Жафф заговорил: если Кип скажет ему, кого следует уведомить о случившемся, кого следует сюда пригласить, то отель сможет это устроить.

— Их лечащие врачи или, возможно, адвокаты…

Но конечно же, Кип не имел понятия, кто это может быть. Кристиан Жафф предложил ему просмотреть бумаги Адриана. Кип сказал, что сделает это; при этом он знал, что ему будет не по себе.

Глава 4

Мэйда-Вейл, Лондон, Дабл-ю-9. Чудесная квартира, расположенная на втором этаже большого белого здания времен Регентства с белыми колоннами по фасаду и обычным, примыкающим к дому с задней стороны садиком овальной формы. Большие удобные кресла, покрытые просторными бежевыми чехлами, диван, на подлокотниках которого видны едва различимые пятна от чая, повсюду разбросаны журналы и книги — однако заметно, что их читают. Небольшая бронзовая статуэтка, в горшках на подоконнике аккуратно расположились декоративный перец и африканская фиалка, стереосистема голосом диктора Би-би-си сообщает прогнозы для судовладельцев, ленивый пятнистый кот, легкое дребезжание оконных стекол — погода портится. Английская сценка утонченности и нищеты.